Ниже нуля

моей жизни, я думаю, может быть, я надеялась...

Ну. Теперь неважно. — Он нашел альтернативу, Иэн, - говорю я ему.

— Я и моя неспособность осуществить проект отправляемся в

Норвегию, и ты ничего не можешь с этим поделать.

Он закрывает глаза. Затем открывает их и бормочет что-то под нос, что звучит очень похоже на "блять", затем следует моё имя и другие

торопливые объяснения, которые я не желаю слушать. Я высвобождаю

руку из его пальцев, встречаю его взгляд в последний раз и ухожу, поклявшись себе, что это конец.

Я никогда больше не буду думать о Иэне Флойде.

Глава 7

Острова Шпицберген, Норвегия

Настоящее

На нем нет снаряжения NASA.

К этому времени уже почти стемнело, снег падает непрерывно, и

всякий раз, когда я смотрю на край расщелины, огромные снежинки

летят мне прямо в глаза. Но даже тогда я могу сказать: Иэн одет не в то

снаряжение, которое NASA обычно выдает ученым АМАШЭ.

Его шапка и пальто - The North Face25, тускло-черного цвета с

белыми вкраплениями, прерываемыми только красным цветом его

очков и лыжной маски. Его телефон, когда он достает его, чтобы

связаться со мной с края расщелины, не стандартный «Иридиум», а

модель, которую я не узнаю. Он долго смотрит вниз, как бы оценивая

дерьмовую ситуацию, в которую я умудрился себя загнать. Снегопад

кружит вокруг него, но так и не касается. Его плечи поднимаются и

опускаются. Раз, два, несколько раз. Затем, наконец, он поднимает

очки и подносит телефон ко рту.

— Я спущу веревку, - говорит он вместо приветствия.

Сказать, что я сейчас нахожусь в затруднительном положении или

что у меня на руках несколько проблем, было бы преуменьшением. И

всё же, глядя вверх с того места, где я была уверена, что укушу его

примерно пять минут назад, я могу думать только о том, что в

последний раз, когда я разговаривала с этим человеком, я...

Я сказала ему отвалить.

Неоднократно.

И он действительно заслужил это, хотя бы за то, что сказал, что я

недостаточно хороша для выполнения проекта. Но в то время он также

упомянул, что моя миссия будет слишком опасной. И теперь он

появился в Полярном Круге, со своими глубоко посаженными

голубыми глазами и ещё более глубоким голосом, чтобы оттащить

меня от верной смерти.

Я всегда знала, что я засранка, но никогда не понимала, до какой

степени.

— Это самое массовое "Я же говорил" в истории? - спрашиваю я, пытаясь пошутить.

Иэн игнорирует меня. — Как только у тебя будет веревка, я сделаю

якорь, - говорит он, тон спокойный и фактический, ни следа паники.

Как будто он учит ребенка завязывать шнурки. Здесь нет срочности,

нет сомнений, что всё пройдет по плану и мы оба будем в порядке. —

Я подготовлю кромку и подниму тебя через плечо. Убедись, что всё

пристегнуто к твоей спусковой петле. Ты можешь подтянуться на

закрепленной стороне?

Я просто смотрю на него. Я чувствую... Я не уверена, что.

Смущение. Испуг. Голод. Вину. Холод. После, наверное, слишком

долгого времени, мне удается кивнуть.

Он слегка улыбается и бросает веревку. Я смотрю, как она

разматывается, скользит вниз ко мне и ложится в паре дюймов от

моего тела. Затем я протягиваю руку в перчатке и обхватываю её

конец.

Я всё ещё растеряна, напугана, голодна и виновата. Но когда я

поднимаю взгляд на Иэна, возможно, мне становится не так холодно.

* * *

Это просто растяжение, я почти уверена. Но если говорить о

растяжениях, то это плохо.

Иэн верен своим обещаниям и вытаскивает меня из расщелины

всего за пару минут, но как только я оказываюсь на поверхности, я

пытаюсь хромать, и ... это выглядит не очень хорошо. Моя нога

касается земли, и боль пронзает всё моё тело, как молния.

— Бля...
– Я прижимаю руку к губам, пытаясь спрятать свой вздох в

ткани перчаток, и изо всех сил стараюсь удержаться на ногах. Я

уверена, что громкий шум ветра заглушает моё хныканье, но я ничего

не могу поделать со слезами, заливающими мои глаза.

К счастью, Иэн слишком занят сбором веревки, чтобы заметить это.

— Мне нужна секунда, - говорит он, и я радуюсь этой отсрочке.

Возможно, он только что спас меня от превращения в десерт для

белого медведя, но почему-то мне неприятна мысль, что он увидит

меня плачущей и слабой. Ладно, хорошо: я нуждалась в спасении, и, возможно, сейчас я выгляжу не очень. Но мой болевой порог обычно

довольно высок, и я никогда не была нытиком. Я не хочу давать Иэну

повод думать иначе.

Кроме.

Кроме того, что эти две одинокие слезы открыли шлюзы. Позади

меня Иэн загружает своё альпинистское снаряжение в рюкзак, его

движения практичны и экономны, а я... Я не могу заставить себя

предложить какую-либо помощь. Я просто неловко стою, пытаясь

уберечь свою пульсирующую лодыжку, на одной ноге, как фламинго.

Мои щеки горячие и мокрые от падающего снега, и я смотрю вниз на

свою дурацкую расщелину, думая, что ещё минуту назад - пока Иэн, мать его, Флойд - это было последнее место, которое я видела.

Последний кусочек неба.

И точно так же меня пронзает стремительный ужас. Он сбивает

надуманную тишину моего марсианского океана, и огромные

масштабы того, что чуть не случилось, всего того, что я люблю, что я

могла бы упустить, если бы Иэн не пришел за мной, проносятся по

моему мозгу, как грабли.

Собаки. Три часа ночи летом. Сэди и Мара - абсолютные идиотки, а