Ниже нуля

теплая вокруг моей распухшей лодыжки, тоже не причиняет боли. —

Это тоже не лодка NASA.
– Не то чтобы я ожидала, что это так. Мне

кажется, я знаю, что здесь происходит.

— Это то, что было в нашем распоряжении.

— Нашем?

Он по-прежнему не смотрит мне в глаза. Вместо этого он затягивает

бандаж и натягивает толстый шерстяной носок на мою ногу. Мне

кажется, что я чувствую призраки кончиков пальцев, пробегающих по

ноге, но, возможно, мне это кажется. Наверное, так и есть.

— Тебе нужно пить. И поесть. - Он выпрямляется. — Я принесу

тебе...

— Иэн, - мягко прерываю я. Он делает паузу, и мы оба, кажется, одновременно ошеломлены моим тоном. Это просто... мольба.

Усталость. Обычно я не люблю демонстрировать свою уязвимость, но... Иэн приехал за мной, на маленькой качающейся лодке, через

фьорды. Мы одни в Арктическом бассейне, в окружении двадцати-тысячелетних ледников и пронзительных ветров. В этом нет ничего

обычного. — Почему ты здесь?

Он поднимает одну бровь. — Что? Ты скучаешь по своей

расщелине? Я могу отнести тебя обратно, если...

— Нет, правда, почему ты здесь? На этой лодке? Ты не участвуешь в

АМАШЭ этого года. Ты даже не должен быть в Норвегии. Разве ты не

нужен им в ЛРД?

— Они будут в порядке. К тому же, парусный спорт - моя страсть.
–

Он явно уклоняется от ответа, но холод, должно быть, заморозил мои

мозговые клетки, потому что всё, чего я сейчас хочу, это узнать

побольше о пристрастиях Иэна Флойда. Правдивых или выдуманных.

— Правда?

Он пожимает плечами, ничего не говоря. — Мы часто ходили под

парусом, когда я был ребенком.

— Мы?

— Мой отец и я. - Он стоит и отворачивается от меня, начиная

рыться в маленьких отсеках в корпусе. — Он брал меня с собой, когда

ему нужно было работать.

— О. Он был рыбаком?

Я слышу ласковое фырканье. — Он занимался контрабандой

наркотиков.

— Он что?

— Он контрабандировал наркотики. Травку, в основном...

— Нет, я слышала тебя в первый раз, но... серьезно?

— Да.

Я нахмурилась. — Ты... Ты в порядке? Это вообще... Это что, контрабанда травы на лодках?

Он возится с чем-то, прикрывая мне спину, но поворачивается

достаточно, чтобы я уловила кривую улыбку. — Да. Незаконно, но это

дело.

— И твой отец брал тебя?

— Иногда.
– Он поворачивается, держа в руках небольшой поднос.

Он всегда выглядит большим, но, сгорбившись в слишком низкой

палубе, он похож на Большой Барьерный риф. — Это свело бы мою

маму с ума.

Я смеюсь. — Ей не нравилось, что её сын участвует в семейном

преступном бизнесе?

— Понятно.
– Его ямочка исчезает. — Они кричали об этом часами.

Неудивительно, что Марс стал казаться таким привлекательным.

Я наклоняю голову и изучаю его выражение лица. — Так вот почему

ты вырос, не зная Мару?

— Кто такая М... О. Да. По большей части. Мама не очень любит

Флойдов. Хотя я уверен, что по их меркам он тоже черная овца. Мне не

разрешали проводить с ним время, так что...
– Он качает головой, как

бы желая сменить тему. — Вот. Это не много, но ты должна поесть

Мне приходится заставлять себя отвести взгляд от его лица, но, когда я замечаю бутерброды с арахисовым маслом и желе, которые он

приготовил, мой желудок сводит судорогой от счастья. Я ерзаю на

койке, пока не сажусь ровнее, снимаю куртку и тут же набрасываюсь

на еду. В конце концов, мои отношения с едой гораздо менее сложные, чем с Иэном Флойдом, и я теряю себя в прямолинейном, успокаивающем акте жевания на... долгое время, вероятно.

Когда я проглатываю последний кусочек, я вспоминаю, что я не

одна, и замечаю, что он смотрит на меня с забавным выражением лица.

— Прости. - Мои щеки потеплели. Я смахиваю крошки со своей

термофутболки и слизываю немного джема с уголка рта. — Я фанатка

арахисового масла.

— Я знаю.

Он знает? — Правда?

— Разве твой выпускной торт не был просто гигантской чашкой с

арахисом?

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, ошеломленная. Это был

тот самый, который Мара и Сэди подарили мне после защиты

диссертации. Они устали от того, что я слизываю глазурь и начинку из

арахисового масла с листовых пирожных из Costco, которые они

обычно покупали, и просто заказали мне огромную чашку. Но я не

помню, чтобы когда-нибудь рассказывала об этом Иэну. Я почти не

думаю об этом, честно говоря. Я вспоминаю об этом, только когда

захожу в свой едва используемый Instagram, потому что фотография, на которой мы втроем копаемся в ней, - последнее, что я когда-либо

публиковала...

— Тебе нужно отдохнуть, пока есть возможность, - говорит мне

Иэн. — Шторм должен утихнуть к раннему утру завтрашнего дня, и

мы отплывем. Мне понадобится твоя помощь в этой дерьмовой

видимости.

—Хорошо, - соглашаюсь я. — Да. Но я всё ещё не понимаю, как ты

можешь быть здесь один, если...

— Я пойду проверю, всё ли в порядке. Вернусь через минуту.
– Он

исчезает прежде, чем я успеваю спросить, что именно ему нужно

проверить. И он не возвращается через минуту - или даже раньше, чем

я откидываюсь на спинку койки, решаю отдохнуть хотя бы пару минут

и засыпаю, мертвая для всего мира.

* * *

Лай ветра и ритмичное покачивание лодки пробуждают меня, но что

не дает мне уснуть, так это холод.

Я оглядываюсь вокруг в голубом свете аварийной лампы и

обнаруживаю, что Иэн в нескольких футах от меня спит на другой

койке. Она слишком короткая и едва достаточно широкая, чтобы

вместить его, но он, похоже, справляется. Его руки аккуратно сложены