Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

В январе 1880 г. была арестована типография «Народной воли». Николай узнает о беременности от него Ольги Любатович. Товарищи по организации принимают решение отправить Морозова и Любатович в «бессрочный отпуск» за границу. В этом решении проявилось и недоверие товарищей. Он мучился таким недоверием, и сам никому не доверял. Впоследствии Морозов считал этот момент самым тяжким в своей жизни.

Николай и Ольга уехали за границу в начале февраля 1880 г. В Берлине, на пути в Вену, их догнало сообщение о покушении на Александра II в Зимнем дворце, выполненном Степаном Николаевичем Халтуриным. Морозова в Женеве, как представителя «Народной воли», причастного к ее акциям и печатному органу, русская эмиграция встретила восторженно. «Но за границу Николай и Ольга ехали отнюдь не в качестве официальных представителей. В партии было вполне определенное отношение к эмигрантам. Александр Михайлов считал, что эмигрант не может являться представителем партии. Это, прежде всего, дезертир. Кто из революционеров сидит за границей, тот или не может разделить программу партии, или не хочет разделять их опасности. Кто хочет с партией работать, тот должен быть в России» [455] . Вера Фигнер, будучи в Одессе, не зная всех подробностей разногласий Морозова и Любатович с исполкомом партии, послала письмо, в котором звучали обидные слова: «Не хотите ли вы сохранить себя для будущих, лучших времен, которые будут куплены ценой крови стольких товарищей?» [456] .

Они выбрали Кларан для постоянного своего пребывания. В эмиграции Морозов хотел основать свой «террористический орган». Не одобрил эту затею Петр Алексеевич Кропоткин, который жил в то время в Кларане. Противник террора и анархист, Петр Алексеевич считал революционным долгом поддерживать «Народную волю». П.Л. Лавров, которого Морозов пригласил сотрудничать в предполагаемом «террористическом органе», признал для себя крайне сомнительным и нежелательным участие в таком издании и отговаривал от этого дела Н.А. Морозова. Даже П.Н. Ткачев, стоявший наиболее близко к идеям Николая Морозова, не осмелился открыто его поддержать, хотя и оказал ряд неофициальных услуг. Однако в 1881 г. П.Н. Ткачев в сентябрьском номере газеты «Набат» опубликовал статью «Терроризм как единственное средство нравственного и общественного возрождения России».

Единственным человеком, материально подержавшим Морозова, был Г.Г. Романенко. Но его помощи было мало. Поэтому ограничились изданием двух брошюр – «Террористическая борьба» (автором которой был он сам) и «Терроризм и рутина» В. Тарновского (псевдоним Г.Г. Романенко). В связи с выходом морозовской брошюры в Женеве подняли шум и начались нападки на нее «чернопередельцев» – Г.В. Плеханова, Л.Г. Дейча, В.Я. Стефановича, П.Б. Аксельрода, В.И. Засулич.

Позже брошюра была причислена к программным документам «Народной воли» и наряду с ними фигурировала в качестве «вещественных доказательств» на всех крупных политических процессах.

На фоне неудачи дела с «террористическим органом» исполком «Народной воли» восстанавливает отношения с Морозовым и Кравчинским и поручает им повести «серьезную агитацию в Европе в пользу русского движения» [457] . Народовольцы стали регулярно снабжать Николая Александровича информацией, подпольно доставляемой из России. В ней сообщалось о начавшихся судебных преследованиях правительства («Дело 16-ти террористов» в Петербургском военно-окружном суде 25–30 октября 1880 г., исполнение смертного приговора членам исполкома А.А. Квятковскому и А.К. Преснякову, выступление на суде С.Г. Ширяева с оправданием терроризма и др.).

В июне 1880 г. в Женеве стала издаваться книжная серия «Русская социально-революционная библиотека», в которой Н.А. Морозов стал сотрудничать с Л. Гартманом, М. Драгомановым, П. Лавровым, И. Павловским и др. Первым изданием «Библиотеки» стала книга П.Л. Лаврова «18 марта 1871 г.».

Морозову была заказана для «Библиотеки» книга «История социалистического движения в России за 1873–1875 гг.». Работа над книгой оказалась сложной. Не все персоналии можно было указывать по конспиративным причинам. К этому добавилась антипатия Г.В. Плеханова, который заменил в редколлегии «Библиотеки» Л.Н. Гартмана и стал противиться изданию книги, считая, что она будет апологией террора.

Морозов успел подготовить только один раздел книги – «Очерк истории кружка “чайковцев”». Но этого было мало. И он принимает решение ехать к Марксу, чтобы привлечь его к сотрудничеству в «Библиотеке». Эту затею поддержал и Лавров.

Морозов едет в Лондон с рекомендацией Гартмана, часто бывавшего в доме Маркса, и встречается с ним. При первой встрече Николай не удержался от восклицания: «Как Вы похожи на свой портрет!». Беседа получилась интересной. Николай Александрович рассказал ему о деятельности «Народной воли». Маркс поддержал проект издания «Библиотеки» и дал ему не одну, а несколько своих работ, в т.ч. написанных в соавторстве с Энгельсом.

Прощаясь с Морозовым, Маркс сказал: «Царь был провозглашен шефом европейской реакции, а в настоящее время, благодаря деятельности “Народной воли”, он сидит пленником в Царском Селе, а Россия является авангардом революционного движения в Европе».

Из предложенных Марксом работ Морозов выбрал «Манифест коммунистической партии», даже начал его переводить, но письмо Софьи Перовской позвало его в Россию. Свой архив он передал П.Л. Лаврову. Последний передал «Манифест» Плеханову. «Когда Морозов был уже далеко от Женевы, его преемником в деле издания книг для России стал Г.В. Плеханов, который в это время увлекся “Капиталом” и постепенно стал менять свою точку зрения на будущий революционный путь России» [458] .

Н.А. Морозов в Швейцарии параллельно пытался заниматься научно-литературным творчеством. Занимался переводом поэзии с английского и польского. Посещал лекции в Женевском университете по факультету «Sciences et letters» (науки и литературы).

Приобрел новые знакомства в научном мире. Одним из таких знакомых, внесшим крупный вклад в теорию труда с позиций энергетических оснований, был Сергей Андреевич Подолинский, революционер-народник и ученый, такой же почитатель «Капитала» Маркса, как и Морозов. Как и Морозов, он пытался связать общественную теорию с естественно-научной методологией.

Изучив энергетический баланс сельского хозяйства как рода деятельности, через фотосинтез вовлекающей в экономический оборот энергию Солнца, Подолинский написал в 1880 г. свою главную работу «Труд человека и его отношение к распределению энергии». В том же году он послал свою работу Марксу, с которым был лично знаком с 1872 г. (их познакомил в доме Энгельса Лавров), и получил от него благожелательный ответ [459] . Этот труд Подолинского может рассматриваться как одно из оснований становящегося в России ноосферизма.

Подолинский обратил внимание на то, что человечество может обеспечить поток негэнтропии, достаточный для устойчивого развития, но для этого трудовая теория стоимости должна быть дополнена энергетическим балансом. В этом пункте, по Подолинскому, политэкономия соединилась с физикой. По расчетам Подолинского, устойчивым развитием общества следует считать такое, при котором затраты одной калории человеческого труда вовлекают в оборот 20 калорий солнечной энергии [460] .

К сожалению, встреча двух ярчайших представителей Эпохи Русского Возрождения не получила своего развития. Но она символична. Время реализации идей С.А. Подолинского наступает в XXI веке.

В конце второго женевского цикла у О. Любатович рождается дочь. Морозов стал отцом, но к этому он не был готов, поскольку решил посвятить себя всего без остатка революционной борьбе. Ольга как мать пыталась удержать Морозова, и он уже почти согласился, но 28 ноября 1880 г. был арестован Александр Михайлов. Перовская шлет письмо Морозову: «Приезжай как можно скорее! Отсутствие Александра [Михайлова] отзывается здесь страшно тяжело. Как будто выпало центральное звено, соединявшие нас всех воедино…» [461] . Через месяц приходит письмо от Веры Фигнер с аналогичным содержанием.