Носители искры

– Скан?
– удивилась Ленка.
– А что он?

Скан, точно! Я облегчённо выдохнул. Скан хотел, чтобы его, как бабу Яну, молнией долбануло для расширения способностей... Жбан умер, вдруг всплыло у меня в памяти, Жбан - предатель! Из-за него погибли мои друзья - Женя Белов и Данила Веселовский... Я аж вспотел от того, что не сразу об этом вспомнил. А на четвёртой кровати спит... Патоген!

– Патоген любит призывать, чтоб у власти на базе были нулы - чистые люди...
– выдал я и упал обратно на подушку.

– Не понимаю, - Ленка растерялась.
– К чему ты это?

Я не ответил, уставившись мимо неё в пространство, - в голове словно раскручивалась пружина памяти, вызывая всё новые и новые подробности моей жизни на базе.

– Да что с тобой?
– в голосе Ленки слышалось нешуточное беспокойство.

Воспоминания о мониске и том, что мы с ним делали сутки назад, заставили меня податься вперёд и схватить Ленку за руку:

– Мальчишка-окли! Он жив?

Я вспомнил, как пришёл в чувство, когда Пальченко сунул мне в нос нашатырь, и увидел, как врачи грузят окли на каталку. "Он - как?" - спросил я искроведа. "Пока без сознания. Но околист вышел правильно, так что есть надежда".
– "Куда вы его?" - "В реанимацию!" Каталку бегом вывезли из лаборатории, Пальченко рванулся следом, а Сорвирог, поглядев на мою рожу, заявил, что я выгляжу не лучше полумёртвого окли. Я посмотрел на мониска - он лежал на своей койке, свернувшись калачиком. "Задрых, - проследив мой взгляд, сказал командир.
– Думаю и тебе тоже отдохнуть надо, а то вид у тебя - краше в гроб кладут. Давай, давай, - жестом подавляя мою попытку протестовать, велел он.
– Иди пока отдохни, а будут новости, сообщим".

Ну, вот я и отдохнул... почти сутки!

– Ах, окли...
– Ленка печально покачала головой.
– Нет... Умер.

– Но мы же вытащили из него околист, и вытащили правильно!

– Да, околист вытащили, но в сознание парня привести так и не сумели.

– Почему, Ленка? Мозг же вроде не повреждён был!

– Околистом нет, а вот сыворотка... Искроведы говорят, это она повлияла. Сознание окли потерял сразу, как только сыворотку ввели, но было непонятно из-за чего. А когда околист вынули, то...
– она вздохнула.

– То обнаружили, что сыворотка не только его, но и мозг загасила?
– продолжил я за Ленку.

– Ну, типа того, - согласилась она.
– Врачи пытались что-то сделать, но ничего не вышло, наоборот, стали разные органы отказывать, один за другим... В общем, Сорвирог приказал парня... того... отключить от приборов.

– Ясно, - я почувствовал опустошение.
– И что дальше?

– Будут совершенствовать сыворотку, - Ленка пожала плечами.
– А потом... ну, есть ведь ещё один окли...

– Точно!
– меня внезапно осенила идея.
– Ещё один окли!

Я вскочил и, пошатнувшись, чуть не повалился на Ленку.

– Куда?!
– она подхватила меня и усадила обратно на койку.
– С ума сошёл, так резко вставать? Ты чего?

– Да мысль одна возникла, - объяснил я, борясь с головокружением.
– Мне кажется - дельная!

– Если ты о том, чтобы снова с мониском танцевать, то, по-моему, рановато пока.

– Танцевать? Я смотрю, прижилось уже выражение-то, с лёгкой руки Сорвирога!

– Ну так...
– глядя на мою кривую ухмылку, Ленка смутилась, - это ведь и правда похоже на танец... что плохого?

– Да ладно, хрен с ним!
– смирился я, снова вставая, на этот раз медленно, чтобы не вернулось головокружение.
– Танец так танец, мне мимо фокуса, мониску - тем более.

– Вот что касается мониска, Пальченко велел тебе пока поостеречься вступать с ним во взаимодействие, - предупредила Ленка, наблюдая, как я одеваюсь.
– Чего-то там в записях, которые приборы с твоего мозга делали, ему очень не понравилось. Говорит, надо тебя обязательно на окофоне обследовать.

– Окофон?

– Ну, сканер такой: шлем надеваешь и можешь посмотреть в реальном времени, как что в голове работает, - в Цодузах используется.

– А-а, - кивнул я, вспомнив аппарат в лечебнице, с большим дисплеем и шлемом-медузой, которым сначала Серёжу мучили, а потом и я себя обследовал.

– Разве у нас на базе есть такой окофон?! Я что-то не видел!

– Ну, вот прямо такого, как в Цодузе, нет, конечно, - дорогой слишком, да и не купишь так просто... я сама настоящий окофон только на фото видела! Но технологии-то мы в своё время выкрали. Так что наши давно уже собирали нечто подобное, теперь вот вроде как доделали наконец.

– Ладно, - кивнул я, зашнуровывая кеды.
– Обследуюсь на нашем доморощенном окофоне, только сперва мне надо кое-что проверить. Сорвирог на месте, не знаешь?

– Был у себя.

– Отлично, - я выпрямился и пригладил пятернёй волосы.

– Но, Стёп, если ты опять про мониска, то Пальченко и командира уже насчёт тебя накрутил.

– Да что вы все с этим мониском ко мне доколупались? А может, он и не нужен мне больше! Может, я уже всему у него научился! Или думаете, мне без этих танцев жизни прям нет?

– Ну, если ты даже о свиданиях со мной из-за этого забываешь, то думаю...
– Ленка скорчила недовольную гримасу.

– Да брось!
– я обнял её и прижал к себе.
– Это было лишь однажды, и я уж сто раз извинился! Хочешь сто первый?
– я поцеловал её в губы.

– Я не хочу, чтобы из-за контакта с этой тварью с тобой что-то случилось, - она погладила меня по щеке.
– Что-то непоправимое.

* * *

– Ты сутки проспал, Стёпа, - Сорвирог смотрел на меня устало и, по-моему, даже с некоторой завистью - его глаза были красны и вид он имел всклокоченный и не выспавшийся.
– Причём так, что не добудиться! Это - тревожный факт, который не может ничего не значить! Пальченко правильно говорит.

– Да я в полном порядке, командир! Ты только позволь мне попробовать! Пока этого окли не запытали окончательно. Он, вообще, соображать-то ещё в состоянии?

– Он что-то скрывает, - нахмурился Сорвирог.
– Брухов прав.

– Так ведь...
– я вдруг понял, что не уйду отсюда, пока не добьюсь своего.
– Чёрт! А ты думаешь, что его молчать-то заставляет, несмотря на обмороки от боли и страха?

– На влияние околиста, что ли, намекаешь?

– Да чего тут намекать, будто сам не знаешь, какими окли могут быть отмороженными: я вот себя вспоминаю, когда их ищейкой был - это ж...
– я покачал головой, вспоминая собственную дурную фанатичность, помноженную на глупость и ограниченность, - кранты просто!

– Да ты и сейчас - кранты!
– рассмеялся Сорвирог.
– Упёртый, как баран!

– Спасибо, не осёл!
– усмехнулся я.
– Нет, серьёзно, командир! Это же шанс. Сам говоришь, окли никак не колется...

– А без околиста расколется, - в голосе Сорвирога звучал явный сарказм.

– Скорее всего!
– не отступал я.

– А если он кони двинет, как тот парень?

– Парень кони двинул из-за сыворотки, а не из-за того, что околист вышел!

– Это версия Пальченко, - охладил мой пыл Сорвирог.
– Однако далеко не все искроведы так считают, Валя Темных, например, говорит, что околист настолько отучил мозг работать самостоятельно, что тот уже не может действовать без внешнего пинка и руководства.