Новогодний номер

– И что же, в вашей жизни нет поступков, за которые вам было стыдно? – в лоб спросил Ханамия, за время разговора пришедший к выводу, что с Киёши проще всего идти напролом, поскольку намёки и скрытые смыслы он предпочитал не то игнорировать, не то не замечать.

– Ну почему же нет? – Киёши опустил взгляд на свои большие руки. – Мне кажется, все люди о чём-нибудь да сожалеют, когда-нибудь да ошибались. Вы так не думаете, Ханамия-сан?

Ханамия хмыкнул – до сего момента ни один из его «клиентов» не интересовался его мнением. Если подумать, его это мало волновало, потому что в своей правоте он был уверен на все сто процентов, а мнение остальных было ему так же фиолетово, как волосы Мурасакибары. Но почему-то сейчас этот встречный вопрос был для него настолько неожиданным, что он начал отвечать даже против собственной воли.

– Я считаю, что абсолютно у всех есть их свои маленькие грязные тайны, – криво усмехнулся он. – А ещё все лгут, пытаясь эти тайны прикрыть.

– Вероятно, вас часто обманывали, – проговорил Киёши, всего на несколько мгновений посмотрев на Ханамию неожиданно острым взглядом. – А ваша теория действительно очень интересная и, к сожалению, правдоподобная, – тут же проговорил он, в миг разрушив особенность момента и задумчиво посмотрев в небольшое окно комнатушки. – Она правдива в том, что люди действительно стремятся всеми силами скрыть свои неблаговидные поступки. Прячут в своих шкафах скелеты, как это принято называть.

– Может, и у вас завалялась парочка скелетов? – наугад спросил Ханамия, удивлённо вскинув брови.

– Скелетами они становятся только если их скрывать. Разве нет? – Киёши по-доброму прищурился. – Я же стараюсь ничего не скрывать. И раз уже мы заговорили об этом, расскажу одну небольшую историю, скорее о поступке, за который мне до сих пор очень стыдно.

– Любопытно, – хмыкнул Ханамия, подавшись немного вперёд и хищно прищурившись.

Неужто добряк-Киёши кого-нибудь убил? Может быть, даже с особой жестокостью и цинично избавился от трупа, закопав где-нибудь в сельской местности. Или ограбил на худой конец? Подставил? Предал? Варианты возникали в голове с бешеной скоростью, обрастали деталями и вариантами развития событий, включающими привлечение полиции, спасателей и офицеров самообороны с собаками. И конечно, всё это сопровождалось провокационными заголовками. Даже то, что Киёши расскажет ему всё сам, не избавит его от публичного и детального рассмотрения его грязного белья. Не то чтобы Ханамия готовился к триумфу, но уж точно рассчитывал на сатисфакцию, предполагал, что маленькая позорная тайна Киёши станет своеобразной расплатой за все те усилия, которые ему пришлось приложить, чтобы раскрутить на разговор этого верзилу.

– Когда я учился в старшей школе, мы с моим лучшим другом влюбились в одну и ту же девушку, – Киёши чуть улыбнулся, и взгляд карих глаз стал задумчивым. – Она не отдавала никому из нас явного предпочтения, и мы соперничали около года, а потом, почти сразу перед поступлением в университет, мы серьёзно подрались.

– Только не говорите мне, что вы задушили его голыми руками? – хмыкнул Ханамия, глянув на огромные ладони Киёши.

– Нет, – улыбнулся тот. – Видимо, мои грязные тайны не такие уж и грязные. Я серьёзно повредил ему плечо. Из-за этой травмы ему пришлось отказаться от спортивной карьеры. Он играл на позиции атакующего защитника в нашей баскетбольной команде, а для атакующего защитника плечи – ключ к успеху.

– Должно быть, он вас ненавидит, – не то спросил, не то констатировал Ханамия, злорадно ухмыльнувшись.

– Очень надеюсь, что он не лукавит, когда говорит, что не держит на меня зла, – улыбнулся Киёши. – Кроме того, пришлось уступить ему Рико. Теперь у них двое славных ребятишек, вот, ждут третьего.

– Вы до сих пор общаетесь? – Ханамия недоверчиво прищурился.

– Да, почти каждые выходные, – отмахнулся Киёши. – Хьюга собирает баскетбольный клуб в младшей школе, консультировался со мной по поводу одного из мальчиков с искривлением позвоночника. – Он немного помолчал. – Ну что, это считается за скелет? Или вспоминать дальше?

Ханамия молчал. С одной стороны, этот поступок многолетней давности мог бы позволить ему выиграть спор с ненавистным стажёром, с другой – сам Ханамия, если быть до конца честным, сомневался, что это тянуло на даже миниатюрный скелет. Но в этом он ни за что не признается.

– А у вас есть скелеты в шкафу, Ханамия-сан? – спросил вдруг Киёши.

– Вряд ли я стану рассказывать об этом, тем более вам, – хмыкнул Ханамия, – я пишу статью о вас, а не о себе.

– Я и не настаиваю на ответе, – улыбнулся Киёши. – Мне просто кажется, что у человека вроде вас их просто нет. Ведь вы ничего не скрываете, все ваши самые неблаговидные поступки на виду – в ваших статьях.

– Вы читаете «Отоко»? – спросил Ханамия, чувствуя, как во рту собирается странная горечь.

– Да, читаю, – кивнул Киёши. – И вашу колонку в особенности. – Он помолчал немного, а потом добавил: – Мне очень нравится слог.

– И вы не испугались, когда узнали, кто я? – Ханамия внимательно изучал его лицо.

– Испугался? – Киёши искренне удивился. – Почему я должен вас бояться? Как раз наоборот. Мне было интересно с вами встретиться. Любопытная получилась беседа, не находите? Побеседуем как-нибудь снова?

Ханамия не нашёлся что ответить.

***

В пятницу журналисты разошлись непривычно рано, никто не засиделся за статьёй для новогоднего номера. Лео даже отпустил досрочно завершившего разбор архивов Куроко домой пораньше, оставшись в одиночестве на хозяйстве до конца рабочего дня. С Ханамией он столкнулся уже в дверях.

– О! Ты что же, работать? – удивлённо проговорил Лео, посторонившись, чтобы пропустить главного скандалиста внутрь.

– Надо написать статью, – сухо бросил тот. – Завтра срок.

– Что-то ты невесёлый какой-то, – Лео смерил его недоверчивым взглядом. – Сорвалось разоблачение? Неужели Куроко подсунул тебе Мать Терезу в мужском обличье?

– Почти, – скривился Ханамия. – Правильный до зубовного скрежета, положительный до тошноты и честный до головных болей.

– Ох! – Лео сочувственно покачал головой. – О чём же ты будешь писать? Ведь в твоём случае нет скандала – нет статьи.

– Статья будет, – проговорил Ханамия, сверкнув глазами.

– Звучит, как угроза, – притворно испугался Лео, вскинув руки. – Ладно, работай. Будешь уходить, проверь свет и окна.

– Да, мамочка, – хмыкнул тот, бросив вслед коллеге нечитаемый взгляд через плечо.

По этажу до своей кабинки он шёл медленно, на ходу разматывая шарф и расстёгивая пальто. Пожалуй, впервые за время работы в журнале он не знал, о чём будет писать. Не было заранее подготовленного плана разоблачения, не было продуманного изложения добытого компромата, даже не было броского заголовка на примете. Но Ханамия вовсе не беспокоился на эту тему, а где-то внутри он был уверен, что едва сядет за ноутбук, слова и мысли придут. Статья будет готова к утру, и она будет отличаться от других его статей. Не потому что беседа с Киёши Теппеем что-то изменила в его, Ханамии, представлениях о действительности, нет. Он только ещё больше укрепился во мнении, что людей без недостатков не бывает. Что у каждого есть в жизни что-то такое, за что ему стыдно и неловко, что он хотел бы исправить или изменить, даже забыть, но как бы ни старался, не может. Новым было понимание, что не все люди стремятся свои ошибки скрыть. Некоторым хватает мужества их честно признать и, даже если исправить ничего нельзя, сделать выводы и идти вперёд, надеясь в будущем совершать их чуть меньше. Таким был Киёши Теппей, и таковым он почему-то считал самого Ханамию. Правильность этого тезиса ещё предстояло обосновать, чем не повод побеседовать с Киёши снова?

Комментарий к Часть 8. Скелеты в шкафу (Ханамия, приглашённая звезда Киёши)

Для Коррозии))) Мы тебя обожаем!

А также для тех, кто ждал главу с Ханамией (особенно, для Вероники и BeautifulViolet)

И всех наших читателей с наступающем (или уже наступившим)! Всего вам самого тёплого!)))

========== Часть 9. Король журналистики (Акаши) ==========

Лео, признаться, был сильно удивлён, когда увидел очередь, которая выстроилась к нему сегодня с самого утра. Корреспонденты «Отоко» почему-то посчитали именно его, а не главного редактора, достойной кандидатурой, чтобы подтвердить письменно своё намерение покинуть редакцию до Нового Года. Видимо, именно поэтому выбрали день, когда Акаши не планировал появляться в редакции до вечера, чтобы не дать ему, Лео, возможности пригласить их на красный ковёр. И Лео по какой-то непонятной причине запомнил лица и фразы всех. Первыми с самого утра явились Мидорима и Такао. Мидорима бескомпромиссно положил на стол Лео листок с заявлением и тут же поправил очки, посмотрев на Лео. Из-за его спины выглянул Такао, сжимавший обеими руками своё заявление с чуть помятыми уголками. Он сначала посмотрел на Мидориму, затем пожал плечами и тоже шмякнул свой листок на стол перед Лео.