Новые стихотворения

II

И справа и слева аллеи и сказочный покой. Идешь по ним, робея, словно сам не свой. ⁵Но вот ты вышел из чащи и перед тобой — скамьи из камня и чаша, наполненная водой. ⁹Здесь время потеряло все связи с бытием. Сырые пьедесталы не заняты ничем. ¹³Глубоко вздыхая, ты думаешь о былом. А капли капают с края чаши ручейком. ¹⁷Они уже считают тебя совсем своим. И камни тебе внимают. А ты стоишь, недвижим.

III

Пруды под легкой дымчатой вуалью о королевских тайнах до сих пор не знают ничего. Они с печалью ждут, что явиться может монсеньер. ⁵Тогда они ему вручат дары, рассеют грусть или смягчат капризы. И с обрамлений мраморных ковры, красками сверкающие, книзу ⁹опустят незаметно с высоты: зеленый грунт, покрытый серебром, немного белизны на голубом, и королева рядом с королем, и на оборках пестрые цветы.

IV

Но природа и сама, с улыбкой переняв законы королей, против приблизительности зыбкой и во всеоружии идей ⁵выступила в творческом порыве, в луговин зеленую мазню с каждым днем точнее и красивей вписывая четкость авеню ⁹мягкою послушливою кистью, лак нерукотворный наносящей, чтоб улыбку в блеске удержать, ¹²на природы лик самотворящий наложившую свою печать. В уголках любви, где гуще листья, явственнее эта благодать.

V

Боги высыпали на дороги и аллеи каменной гурьбой. Присмотреться к ним — они не строги, не внушающие веры боги: лишь с улыбкой, только не с мольбой ⁶можно подступиться к ним, бывало короли нуждались в них немало. Но с улыбкой, только не с мольбой ⁹обращались к ним. Как псевдонимы, прятали они в себе тогда пламя, в них горевшее без дыма. И легко, изящно, несравнимо щедро раздавали иногда ¹⁴обещаний легкие подарки, если только, расцветая, парки с них снимали холода покров, что на них висел вечерней тенью. Но, нагромождая заверенья, эти боги не жалели слов.

VI

Ты видишь — не застревает ни одна из дорог: со спокойных лестниц спадают незаметным наклоном ⁵и бегут наутек, замедляя движенье меж террас на мгновенье, чтобы дальше бежать к прудам далеким, ¹⁰где их жестом широким торопится отдать ¹²парк простору великому, многоцветному, многоликому, что со всех сторон окрылен бесконечной, вечной в смене времен заоблачной далью небесной голубой, бестелесной и парящей, как сон.

VII

В чаши загляни в момент распада: отраженные в воде наяды, как утопленницы, в них лежат. Сузившие дали балюстрады останавливают взгляд. ⁶Листопад всей тяжестью своей вниз спускается, как по ступеням, и отравленным каким-то пеньем оглашает воздух соловей. ¹⁰Даже от весны здесь мало толку: куст в нее не верит ни один. Неохотно пахнет втихомолку застоявшийся жасмин, ¹⁴словно бы стыдясь, что не зачах. Тучи комаров плывут с тобою, будто разом за твоей спиною все исчезло и поверглось в прах.

Портрет

Чтоб с лица прекрасного не спали мук ее великих отраженья, медленно она несет по сцене черт своих трагический букет. Все ж улыбка туберозой вялой выпадает из него устало, оставляя неприметный след ⁸в ярком свете рампы за собой. Без прекрасных рук своих играя, медленно ступая, как слепая, ¹¹следует послушно за судьбой — той навязанной, неровной, странной, вдруг затмив ее своей душой, — словно извержение вулкана небо застило нежданно. ¹⁶И слова небрежной чередой падают из уст — за словом слово, ибо между ними нет такого, чтоб постигло этой жизни суть, чтоб проникло в эту явь, — ими не задетая ничуть, жизнь она свою несет, подняв высоко над славой — чашей бед.

Утро в Венеции

Посвящается Рихарду Бер-Гофману

Для зависти у нас есть повод веский: здесь окна видят прямо пред собой весь город, каждый раз при первом брезге очерчивающийся над водой, ⁵чтоб до конца ни разу им не стать. Рассвет ему вчерашние опалы вручает вновь, и он глядит на гладь сверкающего блестками канала и, вспомнив прошлое, мало-помалу себя он начинает ощущать, ¹¹как нимфа, что от Зевса зачала. И две серьги звенят, друг другу вторя. А он, подняв San Giorgio Maggiore, с улыбкой слушает колокола.

Поздняя осень в Венеции

Вдруг город сходство потерял с приманкой, что ловит день, чуть всплывший над водой. Стеклянные палаццо спозаранку едва звенят. С садов вниз головой ⁵толпой марионеток свисло лето, убитое внезапно наповал. И лишь лесов могучие скелеты рождают волю: словно генерал ⁹морей решился увеличить вдвое перед рассветом свой галерный флот, чтоб свежесть утра пропитать смолою ¹²под взмахи весел спущенной армады — нарядом флагов убранной громады — фатальным ветром движимой вперед.

Собор святого Марка

Венеция

Как будто в выдолбленное впотьмах ты входишь в круглое нутро собора, и золотые жилки на стенах сначала не приковывают взора. ⁵Здесь тайно мрак копили но углам, чтоб им уравновесить свет, который, стремясь в его вещей проникнуть поры, способен уничтожить самый храм. ⁹Но галерею оттеснив назад, мешающую заглянуть под свод, ты видишь блеск далекой перспективы, ¹²и все ж твой грустный, твой усталый взгляд не справится с той тяжестью тоскливой, что бронза лошадей в себе несет.

Дож

Послы чужие втайне наблюдали, как здесь скупились на него, как в нем его величье задевали, как сана золотого торжество ⁵шпионами пытались умалить, следившими за ним. Как эту власть они, что льва, подкармливали всласть, но в страхе. Он же их свалить ⁹не думал вовсе. Тьмою занавешен его был разум. И совсем нездешен был взгляд его. И то, что их совет ¹²в его душе преодолеть пытался, преодолел он сам. Он не боялся и победил. В его глазах был свет.