Новый Мир ( № 11 2009)

Но вместо этого мне надо куда-то идти: наверняка у кого-то, где-то могут оказаться запасные ключи от этой дурацкой двери. И как бы мне этого ни хотелось, я не могу просидеть весь день на холодной ступеньке, жалея себя.

2

Поворот правой руки, головы, тела в сторону, — раз — левой руки, головы, тела в другую, — два; ноги живут своей собственной жизнью, — руки опускаются, — три, — спина прямая, стоять на носочках, не касаясь пятками пола! И еще раз, последний повтор: поворот головы, поворот всем телом, вокруг себя, правая рука, голова, тело в сторону, — раз, — левая рука, голова, тело в другую, — два; ноги живут своей собственной жизнью,— обе руки опускаются, — три. Все еще на носочках, пятки никак не хотят коснуться пола. Один, два, три, один, два, три, и еще раз, один, два, три.

Мне никогда не надоедает смотреть, как она танцует: самая красивая женщина из тех, кого я когда-либо встречал.

Музыка закончилась, резко оборвалась на какой-то ноте, — я не знаю на какой, потому что никогда не занимался в музыкальной школе. Она замерла вместе с нотой.

— Спасибо всем. Увидимся на следующем занятии в пятницу, — сказала она, стоя в позиции номер три: пятки вместе, носки врозь.

— До свидания! — нестройным хором ответили ей девочки семи-восьми лет.

Маленькие, серьезные, в одинаковых черных майках с длинным рукавом и белых полупрозрачных юбках, одна за другой, девочки выходили из класса, распрямив худенькие плечи, гордо подняв голову, переступая грязно-белыми балетками по деревянному полу, будто по красной ковровой дорожке, — ни одна из них даже не посмотрела на меня; самая красивая танцовщица, стоя спиной ко мне, убирала блестящие компакт-диски в коробочки. Она, как всегда, была прекрасна. Через белую майку выступали лопатки, изящные и хрупкие; тугой пучок темных волос на затылке, скрепленный шпильками, открывал длинную шею, с которой заигрывали пара вьющихся волосков, выпавших из прически.

— Зачем ты пришел? — спросила она, не оборачиваясь.

— Соскучился, — ответил я.

Она повернулась ко мне, провела рукой по лбу. Я отметил про себя, что у нее усталый вид; несколько новых морщинок, темные круги под глазами. Нет, она совсем не постарела, просто стала чуть-чуть старше.

— Опять что-то случилось? — спросила она.

—Ничего не случилось. Разве нужен повод, чтобы прийти к своей жене?

— Бывшей жене.

— Какая разница.

Я сел на стул. В класс заглянули. Кто, я не видел, потому что сидел спиной.

— Ты идешь? — Женский голос, такой же усталый, как и у моей жены.

— Нет, еще побуду.

— Хорошо. Закроешь?

— Да, конечно.

Она отражалась во всех зеркалах танцкласса: худая, бледная, уставшая. Ее отражение спросило меня:

— Говори, зачем пришел. Ты никогда не приходишь просто так.

Я не ответил на вопрос отражения. Я не смотрел на нее, я смотрел в зеркало.

— Ты выглядишь усталой, много работы?

Она подошла, села на стул рядом со мной. Я не мог оторвать взгляда от ее отражения рядом с чужим мужчиной. Этот мужчина — это не я. Я его не знаю и ни разу в жизни не видел. Злая щетина на подбородке, колючий взгляд, тощие коленки, линялые джинсы и серый свитер, весь в катышках и, кажется, велик размера на два. Это точно не я — это какой-то незнакомец.

Я взял ее за руку и крепко сжал. Когда-то она была моей женой, а теперь мы просто отражения в зеркалах пустого танцкласса и давно уже не женаты…

Ей было двадцать, а мне двадцать три, когда мы поженились. Мы были молоды и дико счастливы. Когда я надевал ей на руку кольцо, я думал, что ничто не способно нас разлучить. Через три года мы развелись.

...Она преподавала танцы для детей и почти ничего не получала, а я вообще нигде не работал. Мы снимали крохотную квартирку, в которой отключалась горячая вода и отопление, а из мебели у нас был только разваливающийся диван и телевизор с тремя каналами. О чем мы думали, когда женились? Знаете, когда люди рано женятся, без единого рубля в кармане и надежных перспектив, снимая жалкую квартирку в самом дальнем районе города, — они, как правило, ни о чем не думают! Но вот что странно: это нисколько не мешало нашим отношениям! Пусть мы и были жалкими неудачниками, мы были счастливы: и я как-то не замечал, что на ужин четвертый день подряд пустые макароны. Ладно, согласен, я несколько идеализирую тот наш образ жизни и наши отношения, но мне приятнее думать, что они были именно такими, — так я хотя бы буду знать, что когда-то был счастлив и кого-то сумел сделать счастливым... хоть один раз в жизни...

Каждый день я ждал ее после работы: сидел в этом самом танцклассе и смотрел, как она учит девочек красиво двигаться, держать осанку. В девять она заканчивала последний урок, мы покупали что-нибудь на ужин и шли домой. И мне тогда казалось, это очень просто — быть счастливым, я не думал, не представлял даже, что кто-то может жить по-другому, не очень-то верил своим друзьям, когда они жаловались на конфликты в семье, и всего лишь пожимал плечами, узнавая об очередном разводе своих знакомых.

Проблемы начались через год счастливой жизни; мы не хотели признавать их, а потому и не боролись с ними, а быть может, все было проще, и на самом деле мы были не так уж и нужны друг другу. Я больше не ходил встречать ее после работы, а она не засыпала у меня на плече. Все чаще она стала встречаться со своими подругами и друзьями — они не звали меня, да я и не напрашивался. Мне было грустно и скучно, и я подружился с нашей соседкой сверху, раза два или три.

До сих пор не могу понять, как жена об этом узнала: может быть, соседка разболтала, может быть, я сам чем-то выдал себя, подсознательно того и желая, чтобы быть пойманным, она мне этого так и не сказала, и почему сразу не устроила скандал — тоже.

Мы решили разойтись быстро и спонтанно, так же, как когда-то поженились, и здорово напились в тот день. Я открыл одну бутылку вина, потом вторую. Мы много курили.

Она сказала: “Кажется, у нас проблемы; мы уже два месяца не занимались сексом, и похоже, оба не горим желанием им заниматься, по крайней мере, друг с другом; мы почти не общаемся и разговаривали в последний раз на прошлой неделе, когда надо было решить, какую зубную пасту ты предпочитаешь: с эвкалиптом или прополисом”.

Я сказал: “У нас нет никаких проблем; это временные трудности, которые скоро закончатся”.

Она ответила: “Я знаю про соседку”.

Я долго молчал, а потом начал оправдываться “это был просто секс” и нападать “почему же ты сразу не устроила скандал, как делают все нормальные жены, когда узнают об измене мужа?”.

Она сказала: “Я не знаю. Я так хотела, чтобы у нас все было хорошо”.

И она сказала: “…но я все равно не могу перестать думать об этом, потому что это нелегко: представлять, как твой самый родной человек трахается с другой”.