Новый Мир ( № 8 2010)

Еще я запомнил такие слова Владыки Киприана:

— Много раз я говорил Никодиму: вы не должны окружать себя “мальчишками”. В вашем окружении должны быть седобородые старцы, и вы со своей молодостью на их фоне будете сверкать, как бриллиант…

И вот о чем еще следует сказать. Киприану была свойственна пунктуальность. Он говорил:

— Я никогда еще никуда не опоздал по собственной вине.

А митрополит Никодим опаздывал всюду и всегда. Это обстоятельство сыграло роковую роль в его судьбе. (Тут надобно заметить, крепким здоровьем он не отличался — перенес несколько инфарктов.)

В том самом 1978 году он поехал в Рим на похороны Папы Павла VI и пробыл там вплоть до интронизации следующего понтифика — Иоанна Павла I. Затем Никодиму была назначена аудиенция в Ватиканской библиотеке. Перед тем как ехать туда, митрополит посмотрел из окна своего номера, и ему показалось, что машина, на которой он должен был ехать, стоит возле гостиницы. За несколько минут до аудиенции Никодим вышел на улицу и убедился, что автомобиля нет…

Тогда они с келейником стали ловить машину, с некоторым опозданием примчались к зданию библиотеки, и Никодим взбежал по лестнице на высокий третий этаж… Больное сердце этого не выдержало, и он скончался прямо на аудиенции, как говорили тогда, “на руках у Римского Папы”…

Рассказывали также, что Иоанн Павел I говорил:

— В момент своей кончины митрополит Никодим сказал мне такие проникновенные слова, которые я не забуду до самой смерти.

(И он вряд ли их успел забыть, ибо последовал за Никодимом менее чем через сорок дней.)

Хоронили митрополита в Ленинграде. При этом гроб был закрыт, и на нем красовались две печати — Ватикана и советского посольства в Риме.

Любопытные подробности этих похорон опубликовал один из “Никодимовских мальчишек” — архимандрит Августин (Никитин) (журнал “Нева”, 2004, № 10, “Митрополит глазами иподиакона”).

“Тело Владыки было положено в гроб, который незадолго до этого послужил временным ложем для усопшего Павла VI, перед тем как Папу похоронили в крипте собора Св. Петра. И именно в этом гробу тело Митрополита было отправлено из Рима в Ленинград. Согласно международным правилам, в таких случаях гроб должен быть запаян. Поэтому было решено не вскрывать его заново во время отпевания в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры”.

Верующая женщина, которая присутствовала на похоронах, заметила среди пышных венков один довольно скромный, но с выразительной надписью: “От Комитета государственной безопасности”.

А теперь, чтобы продолжить повествование, мне придется привести старинный анекдот. В некоей еврейской семье было три дочери. И вот на старшей женился какой-то молодой человек. На следующий день после свадьбы она умерла… Через несколько месяцев он женился на второй дочери, но и эта скончалась после бракосочетания. И тогда за него выдали самую младшую, которую в семье называли Розочкой. На третий день после свадебных торжеств зять явился к родителям и произнес:

— Папа и мама, вы будете смеяться, но Розочка тоже умерла…

Свои именины архиепископ Киприан праздновал 29 сентября, так было и в 1978 году. После литургии Владыка, священники и еще несколько человек поднялись в его комнату на колокольне, и нам налили по бокалу шампанского. Но выпить мы не успели — раздался телефонный звонок. Архиерей взял трубку, и все, стоящие близко от него, услышали голос маститого протоиерея В. Шпиллера (он был настоятелем ближайшего к Ордынке храма — “Николы в Кузнецах”). Отец Всеволод произнес:

— Владыка, вы будете смеяться, но еще один Римский Папа умер.

Так мы узнали о смерти Иоанна Павла I.

И еще несколько слов о митрополите Никодиме. Архимандрит Августин не ограничился публикацией в журнале “Нева”. Он выпустил пространный труд “Церковь плененная. Митрополит Никодим и его время” (СПб., 2008). Меня позабавил такой эпизод из этой книги.

“На одном из миротворческих форумов владыка познакомился с Александром Чаковским, тогдашним главным редактором „Литературной газеты”. Представляясь собеседнику, владыка отрекомендовался: „Митрополит Никодим, сын рязанского коммуниста”. А шеф „Литературки”, назвав свое имя, добавил: „Внук одесского раввина””.

Приведенный диалог свидетельствует о том, что советским режимом были востребованы как “рязанцы”, так и “обрезанцы”.

Осенью семьдесят девятого года я встретился со своим приятелем, популярным тогда актером Зиновием Высоковским. Он мне рассказывал о своей поездке в Ташкент. В те времена там было шестнадцать базаров, а самый большой из них назывался Алайским.

— И вот, — говорил Высоковский, — я подружился с директором Алайского базара. Он пригласил меня в какую-то чайхану есть плов и шашлыки… Мы с ним вышли из его конторы и уселись в стоящую неподалеку “Победу”. Я еще про себя удивился: ведь он — один из самых богатых в Ташкенте людей, а машина непрезентабельная… Но уже внутри я обратил внимание на чехлы, которые были на сиденьях, — это были ручной работы ковры. Но не просто ковры, а специально вытканные, повторяющие форму сиденья… Машина рванула с места и понеслась по улице. Я ему говорю: “Надо же, машина старая, а как хорошо едет!” А он отвечает: “А чего же ей не ехать? У нее мотор и трансмиссия от „мерседеса””… И я подумал: “До чего же хитер и умен этот узбек! Завтра его арестовывают и отдают под суд… И тут выясняется, что он ездил на какой-то старой „Победе”…

А между прочим, у нее кузов из толстого луженого железа…”

В конце семидесятых журналисты стали именовать Президента Соединенных Штатов “главой Белого дома”. (На самом деле “главой дома” называется не хозяин какого бы то ни было строения, а старший из членов некоей семьи.)

В те времена у моего брата Бориса был приятель — литератор Рамиз Фаталиев. Я запомнил его реплику:

— Если Рейган — глава Белого дома, то Брежнев — глава Спасской башни.

6 апреля 1980 года, на день Святой Пасхи, произошло самое значительное событие всей моей жизни — Ярославский Митрополит Иоанн (Вендланд) рукоположил меня в иерейский сан.

Вечером в Великую Субботу, незадолго до полуночницы, я явился в Алтарь Федоровского кафедрального собора и увидел сидящего в кресле настоятеля — аристократичного и обаятельного Бориса Старка…

Вслед за мной в Алтаре появился протоиерей Игорь Мальцев, он привел с собой семилетнего сына Николая. Мальчик был нарядный, радостный…

Кто-то сказал:

— Может быть, Коля у нас еще архиереем будет.

— Нет, — сказал его отец. — Он хочет, чтобы у него был ребенок…

Тут Старк улыбнулся и произнес:

— Одно другому не мешает…

(Для несведущих пояснение: в Православной Церкви все архиереи — монахи. Но отец Борис знал, что говорил.)