Новый Мир ( № 9 2009)

По поводу этой записи Аврил Пайман замечает: “А все ж Дельмас, из „остальных”, для него так и осталась — „всех ярче, верней и прелестней””.

Можно и так сказать. Тем более что сама Любовь Дмитриевна высоко оценивает роль Любови Александровны в мужской судьбе Блока: “Только ослепительная солнечная жизнерадостность Кармен победила все травмы, и только с ней узнал Блок желанный синтез и той и другой любви”.

Более того: Любовь Александровна сумеет исключительно на своей воле, на собственной энергии продлить близость с Блоком — до самых его последних дней. У него это четко запротоколировано:

“Ночью — любовница: от нескольких дней у моря — в обаянии всех благоуханий, обаятельная и хозяйственная, с какими-то слухами, очень важными, если они оправдаются <…> какие могут узнавать только красивые женщины и, узнавая, разносить, равнодушными и строгими губами произнося умные вещи, имеющие мировое значение” (17 июня 1917).

“Сегодня ночью я увидал в окно Дельмас и позвал ее к себе” (4 сентября 1917).

“Л. А. Дельмас, разные отношения с ней” (25 мая 1921 года).

Да, отношения были, только стихов из них уже не вырастало.

Но блоковское отважное суждение о “двух женщинах” говорит нам больше — и “о странностях любви”, и о парадоксальной природе творческой личности.

Что значит “все остальные”? Нетрудно догадаться, что это в абсолютном своем большинстве “незнакомки”, — они здесь представлены на равных с теми “приличными” и незаурядными женщинами, которыми Блок увлекался всерьез. Примем эту шокирующую “уравниловку” как данность: всё же они, составляющие все вместе “другую” женщину, признаны “разными”. Важнее здесь другое: “я — разный”. В случае с Дельмас раскрылся еще один Блок — жизнелюб, гедонист.

Человек, как известно, широк, и все намерения его “сузить” пока не давали результата. Моногамный и полигамный импульсы вполне могут уживаться в пределах одной личности, причем такое случается и с самыми обыкновенными людьми, свободными от бремени таланта.

Художник же может сделать эту раздвоенность источником добывания новой энергии. Одни из возможных практических способов — быть “разным” с “разными” и в то же время всегда иметь единую опору — душевную связь, проходящую через всю жизнь. Называется она любовью, дружбой или еще как-то...

НЕИЗДАННАЯ КНИГА СТИХОВ ПЕТРА ПОТЕМКИНА «ПАРИЖ»

Петр Потемкин (1886 — 1926) — яркая фигура артистической богемы Серебряного века. Он писал сценки и пьески для кабаре и театров миниатюр, которые шли с громадным успехом по всей России. Потемкин был звездой легендарного «Сатирикона» наряду с Аверченко, Тэффи и Сашей Черным. Его стихи открывают первый номер журнала (1908), а к 1912 году он становится его настоящим поэтическим лидером.

В журнале «Галчонок», детском приложении к «Сатирикону», Потемкин публикует свои стихи и поэмы для детей, предвосхищая многие поэтические открытия Чуковского и Маршака, а иногда и Хармса. При «Сатириконе» же был издан второй сборник стихов Потемкина — «Герань» (1912). Первый — «Смешная любовь» (1908) — сделал Потемкина модным поэтом, снискал ему славу «маленького мэтра», по выражению Брюсова. Это была совершенно виртуозная и вместе с тем «массовая» поэзия. Потемкинские разговорные стиховые интонации и вольные ритмы во многих отношениях предопределили новаторскую поэтику Маяковского.

Подлинным героем первых двух сборников Потемкина явился Петербург, преподнесенный в стилистике литературных физиологий. Не случайно Иннокентий Анненский назвал Потемкина «певцом нового Петербурга».

Идя от некрасовских традиций, культивируя городские песенки, куплеты, жанровые сценки, Потемкин с присущим ему непревзойденным стихо­творным изяществом создал образ низового Петербурга (карусели, кафе, уличная торговля, балаганы, проститутки, пьяницы, таперы, кабаретные танцовщицы и т. д.).

Третьим сборником стихов должна была стать книга «Париж» — прямое продолжение «Смешной любви» и «Герани». И Потемкин создал свою литературную физиологию Парижа.

Книга была написана, но не была издана. Стихи сборника датированы 1913 — 1914 годами. Известно, что Потемкин посетил Париж в 1913-м. На основании целого ряда косвенных данных можно предположить, что он провел там вторую половину апреля и май. Признаки поздней весны заметны в стихах: переполненные открытые террасы кафе, перед которыми выступают уличные актеры, цветущие кусты сирени, зеленый плющ на стене дома…

У Потемкина своя топография Парижа, центральное место в ней занимает Монмартр, фактически — богемно-артистический центр французской столицы того времени. В качестве опознавательных знаков Потемкин выносит в названия некоторых стихотворений известные локусы Монмартра.

Rue Pigalle (улица Пигаль) — расположенная у подножья Монмартра

и прославившаяся начиная с конца XIX века своими знаменитыми кабаре; в частности, в 1913 году особой славой пользовалось там «Русское кабаре».

«Le Lapin agile» — название одного из старейших артистических кабаре Монмартра. Это совершенно буколическое местечко — небольшой домик с садиком — не раз изображалось на картинах французских художников начала века, в частности Утрилло.

Кабаре существует с 1860 года. Сначала оно называлось «Кабаре убийц», но случайный факт послужил его переименованию. В 1875 году один из завсегдатаев, политический карикатурист Андре Жиль, повесил на фасад домика новую вывеску, изображавшую бравого кролика, с хитрым видом выскакивающего из кастрюли. Кабаре тут же перекрестили в «Кролика Жиля», что по-французски звучит как «ле лапэн а жиль ». Очень скоро логика каламбура превратила название кабаре в «Ле лапэн ажиль» («Le Lapin agile»), то есть в «Шустрого кролика».

В начале века завсегдатаями кабаре была артистическая богема, обитавшая по причине дешевого жилья там же, на Монмартре, но посещали его и богатые буржуа, и знаменитые политики. Хозяева, однако, демонстративно сохраняли убогий облик помещения, что должно было напомнить Потемкину интерьер подвала петербургской «Бродячей собаки».

В стихах как о Петербурге, так и о Париже город у Потемкина изображен не как самостоятельный объект описания, а как сцена, декорации, на фоне которых разыгрываются уличные сценки и появляются колоритные обитатели этого городского пространства.