Новый Орлеан. Страх сжигает душу

На водной глади, в отличие от шоссе, не встречается пробок, разве что вы идете через Босфор или Суэцкий канал. Или где-нибудь на Панамском перешейке. Светофоры тоже не тормозят. Поэтому сто восемьдесят километров в час – это полновесные тридцать километров за десять минут. Весь Новый Орлеан, – представлялось спецагенту, – в поперечнике меньше. Профайл уже отмахал приличное расстояние. Впереди виднелся Мексиканский залив.

Если он начнет терпеть бедствие? Скоро ли придут на помощь?… Катин понадеялся на скорость: он домчит до военного корабля с лже-Алисой и Андреем на борту раньше, чем лодка утонет.

В конце-концов ему проще накормить акул, чем признать себя проигравшим.

Он схватил бинокль, – ремешок был привязан к никелированному крючку, – посмотрел вдаль. Мощные армейские линзы позволили разглядеть над горизонтом точку. Без сомнения, это был Чинук. Катину показалось: точка дергается. У вертолета похоже проблемы: он получил серьезные повреждения и летел с малой скоростью.

Спецагент добавил газа. Играть, так играть! Он догонит их!…

– Вообще-то я имела в виду виски… – извиняясь за неумелую шутку, сказала негритянка.

– Что-о?!. – только тут Катин вспомнил про нее и повернул голову.

Она вынула руку из-за спины. Кисть руки с длиннющими пальцами держала бутылку виски и два стакана. Спецагенту тут же с отвращением вспомнился душивший его наркоман.

– Выпьем? – предложила она. – Надо же обмыть знакомство!

– Я не против… – пробормотал Катин. – Тебе не холодно?…

– Выпьем, а там может быть… Что взад вперед одевать-снимать…

Катин усмехнулся. Негритянка налила полстакана виски и протянула ему. Он прищелкнул языком: не слишком ли много!… Однако выпить хотелось – не прочь был снять напряжение. Тем более, мчаться по водной глади и быть при этом трезвым он не привык. Все-таки до сих пор он управлял скоростными лодками только во время отдыха в яхт-клубе на Подмосковном водохранилище. Друг его правда предпочитал виски пиво Паулинер. В отличие от стандартного оно готовится не на основе ячменя, а из пшеницы.

Так ведь и то виски, которое налила ему голая негритянка, тоже строго говоря, не было стандартным. По европейским меркам. Ведь это был бурбон – виски американское.

Вискокурни в США расцвели в годы сухого закона. До этого жители государства наслаждались отличным импортным виски из Шотландии и Ирландии. Теперь же официальный импорт был прекращен. Собственную продукцию изготовляли не из ячменя, а из того, что было подоступней. Кукуруза – вот исходное сырье для бурбона. Разумеется «царица полей» более всего произрастала в южных штатах. Той же Луизиане, на территории которой находился и Новый Орлеан. Так что затопленный город в некотором смысле можно считать родиной американского виски. Поначалу оно было дурным. Но постепенно конкуренция и новые технологии, ставшие возможными с отменой «прохибишн» – запрета на спиртное, местное название сухого закона – сделали свое дело: бурбон стал очень даже ничего.

Он сделал большой глоток, потом – еще, еще… Жидкость из стакана, мягко обжигая гортань, почти полностью перекочевала в его желудок. Мир на мгновение подернулся легкой приятной пеленой. Стоило выпить, хотя бы, чтоб забыть этого гаврика, скачущего с кухонным ножом в сердце по рукоять и СПИДом в крови резвее, чем иной после хорошей тренировки и длительного отдыха. Когда пелена с глаз немного спала, Катин обратил внимание, что негритянка наполнила свой стакан лишь едва и медлит…

В эту секунду спецагент понял… Но и она сообразила – он догадался. Взмахнув бутылкой, негритянка ударила ей по бортику кокпита. Стекло раскололось. Венчик, оставшийся в кисти чернокожей девушки, сверкал острыми, изломанной формы зубцами. В умелых руках – неплохое оружие. Катин дернулся вперед, она отскочила назад, принимая боевую стойку. «А пальчики-то у этой бестии – длиннющие!» – подумал Катин, ощущая, как в голову уже ударяет легкий туман. Его можно было принять за алкогольный, если бы не полное отсутствие эйфории. Так работает хорошее снотворное и успокоительное.

То, что было в виски, действовало без промедления. Пройдет совсем немного времени – он раскиснет и уснет. И это случится помимо его воли. Против нее.

Спецагенту показалось: негритянка смотрит на него с насмешкой. Что ж, она имела на это право. Она обвела его вокруг пальца и выиграла. Он метнулся в открытую дверь каюты, закрыл ее за собой. Знал – она не рискнет сунутся. Вход в каюту больше похож на лаз. Тот, кто пробирается сквозь него – в заведомо невыгодном положении. Тем более, слабая девушка, которая может нарваться на удар спецагента.

И все же он изо всех сил ударил по двери ногой. Ту перекосило. Она была сделана из пластика и ее механизм не был рассчитан на такое варварское обращение. Катин надеялся: теперь простым нажатием на кнопку дверь не откроешь.

Он раскрыл холодильник. Одну за другой принялся извлекать банки кока-колы. Здесь их было не меньше десятка. Гангстеры хорошо подготовились к путешествию. Катин поднимал колечко, откупоривая жестяной цилиндрик. Жадно, торопясь, пил. Потом засовывал в рот пальцы, вызывал рвотный рефлекс. Дверь в маленький туалет была рядом.

Он прополоскал внутренности. Голова была тяжелой, веки свинцовыми. Судя по тому, что спецагент до сих пор не отрубился, процедура достигла успеха.

Он приблизился к двери. Спаренные Меркьюри Рейсинг гудели с прежней силой. Корпус скоростной лодки ни разу не накренился. Значит, она не ушла в вираж, двигалась все так же по прямой, никем не управляемая.

Раздался грохот. «О черт!» Он повалился на пол. Пуля, пробив дверь, просвистела через каюту и ударила в нос лодки. Калибр был хорошим, – Катин был уверен, что негритянка бьет из тяжелого пистолета. Он надеялся, что стекловолокно задержит летящий на огромной скорости кусок металла. Но дыра получилась сквозной. Хотя и небольшого диаметра. Вода в нее не поступала, но только до тех пор, пока нос лодки был приподнят над водой.

Грянул второй выстрел. На этот раз она целилась вниз, насколько можно целится через закрытую дверь. Катину повезло. Пробив одну из валявшихся на разноцветном ковре банок, пуля ушла в днище. «Сигара», идущая на хорошей скорости, глиссировала – под маленькой пробоиной был воздух.

«О черт!» – третий выстрел. Это напоминало школьную игру в морской бой. С той лишь разницей, что вместо одноклеточных, двух– трех– и четырехклеточных корабликов, нарисованных в тетради по математике, был он, Катин. Задача была определить, в каком углу каюты находится. Сражение и в самом деле происходило на море. Разница была в том, что стреляя девушка-игрок топила свой единственный одноклеточный кораблик.

Больше выстрелов не было. Что это могло означать?… В иные мгновения спецагент действовал безрассудно, по наитию. Она уверена: он заблокирован внутри. Пытаться открыть дверь – не рискнет. Это же верный шанс схлопотать пулю в упор.

В крыше каюты был непрозрачный люк. Предназначен в основном для вентиляции во время стоянки. Стараясь действовать как можно тише, Катин стремительно отодвинул локер, приподнял крышку. Зацепившись за края руками, подтянулся и выглянул. Пятьдесят шансов из ста – пистолетная пуля поцелует его лоб. Но выпали другие пятьдесят. Она стояла в задней части кокпита возле раскрытого рундука. Как же Катин не догадался проверить, что в этом морском ящике под задним диваном!… В руках у нее был пистолет. Судя по всему, магазин был пуст и ей не удавалось его сменить.

Теперь нельзя было терять ни секунды. Отпустив крышку, спецагент приземлился на пол каюты и тут же уподобился легкоатлету, совершающему забег на короткую дистанцию. Надо было взять разгон, чтобы вышибить дверь с первого же удара. Место было узкое. Он врезался в пластиковую преграду одновременно плечом и головой. Это была не стальная квартирная дверь, но хрупкость ее он переоценил.

От удара головой он на секунды потерял сознание. Вернулось оно к нему уже на кокпите. Вместе с дикой болью в плече. Если это вывих, ему придется нелегко.