Няня в (не)приличную семью

Внутри у меня все сжалось от надвигающейся неприятности. Вот сейчас он строго скажет, что нельзя гувернантку называть мамой. И хотя рядом сидели одни иностранцы, щелчок по моему размечтавшемуся носу будет изрядно отрезвляющим. Мне показалось, что прошла целая вечность. Но Луковка уже была рядом, а это дело нескольких секунд. Я с замирающим сердцем ждала неизбежного. Однако ничего не происходило. Либо Вяземский не заметил, либо сконцентрировался на другом. Он поймал малышку и усадил к себе на колени.

– Ребенок, - строго сказал он. – Неприлично людей с темным цветом кожи называть неграми. Негры звучит очень пренебрежительно. Даже уничижительно.

– Мы с Машей учили, что они принадлежат к негроидной расе. Так кто же они, если не негры? – Луковка смешно вытаращила глаза, не понимая, чего от нее хотят.

– Их называют афроамериканцами. Потому что подавляющее большинство выходцев из Африки живет в Америке. Они там родились и выросли, но чтобы не напоминать о долгих годах рабства, в обществе избегают называть их неграми, - терпеливо пояснил Вяземский.

– Стоп! Папа, ты меня не путай. Меня Илонка когда водила в детский центр, там английский вел настоящий темнокожий. Он родился и вырос в Москве. Так он кто? Афромосквич?

– Просто россиянин, просто москвич. А лучше узнавать, как человека зовут, и рассказывая о нем, называть по имени, - нашел обтекаемую форму Вяземский.

– Хорошо, пап. Я запомню. Ну вы еще тут съешьте что-нибудь, а я пока посмотрю, как выступают те, кого я еще не знаю, как зовут!

Луковка снова унеслась, оставив нас наедине. Не самое комфортное состояние, когда не знаешь, о чем говорить и боишься что-нибудь ляпнуть, поэтому я решила присоединиться к воспитаннице.

– Прохор Андреевич, пойду к Луковке. Хоть она никуда и не денется с подводной лодки, но хочется разделить с ней восторг.

Вяземский кивнул, и я думала, что лимит неловких ситуаций исчерпан. Когда мы с егозой, разговор течет сам собой, естественно. Получается ситуация «до наоборот» - не она, а я должна держаться за ее юбку.

Мы сходили на море, вкусно пообедали, во время сна Луковки я сидела на балконе, Вяземский у себя в комнате работал. Потом перекус в кафешке, снова море, ужин и вечер. И я уже начала думать, что жизнь удалась. Но тут опять засада.

На следующий день Луковка попросилась на вечернюю детскую дискотеку, и мы пошли ее сопровождать. Девочки- аниматоры так зажигали, что детвора визжала от восторга. И между делом успевала пообщаться. В паузе, пока готовился конкурс, малышка подбежала к нам, таща за руку новую подружку.

По виду они были ровесницами, но у нашу девочку отличал детский бесхитростный взгляд и живая непосредственность. Незнакомый ребенок же был из тех, кто с пеленок знает, что сколько стоит. Глаза смотрят оценивающе, что называется «сверху вниз».

– Вот, Оливия, мы познакомились в детской комнате, - отчиталась Луковка.

– Здравствуйте, - ожидаемо по-взрослому поприветствовала нас Оливия. – Лукерья сказала, что ей нужно подойти к родителям.

Слово «родителям» снова проехалось крупной наждачкой по моей нежной душе. Не понимая, что за диверсия, я вопросительно посмотрела на шкоду и опасливо покосилась на Вяземского. Однако на его лице не дрогнул ни один мускул, и я облегченно выдохнула.

А Луковка виновато улыбнулась и поманила пальцем, давая понять, что я должна подставить свое ухо.

– Маш, я потом все объясню, - заговорщическим шепотом пообещала она.

И это было только начало. Следом к нам, запыхавшись, подошла женщина в возрасте. Я так поняла, что это тоже няня, или бонна, как некоторые называют.

– Оливия, ну что ж ты не предупредила! Мама ругать будет, что ты убежала, - пожурила она девочку.

– Ну тебя ж будет ругать, - равнодушно пожала плечами Оливия.

– А, вот вы где! – нашествие на нашу «семью» продолжалось. Тюнингованная в соответствии со всеми модными тенденциями фифа подошла к нам. Я считала, что Илонка – это попадание в тренд, но ей было далеко до этой. А я … так вообще на ее фоне толстая неуклюжая слониха. Молочно-белое шелковое платье обнимало ее, как родную. Оно было на бретельках и открывало взору всю рукотворную красоту бюста, который без всякой поддержки типа бюстгальтера, вызывающе смотрел вперед. Аристократически тонкие ключицы выпирали, доказывая, что их владелица знает толк в диетах. О том же говорила и талия. Что называется, осиная. Читала, что ради такой красоты модницы выпиливают себе нижние ребра. Ну естественно, губы полные и пухлые, обещающие неземное блаженство. Татуаж. Волосы, соперничающие с платьем в блеске и шелковистости. И да, в высоком боковом разрезе видно было бедро. Причем чуть не до трусов. И оно говорило, что такая красота не дается от рождения, а формируется долгими и упорными тренировками в зале. В общем, стоило это все немеряных денег.

Она окинула меня быстрым взглядом, в котором читалось плохо завуалированное превосходство. Фух ты ж, королева тусовок! А на Вяземском она залипла гораздо дольше. Я хоть и не разбираюсь в брендах, но знаю, что рубашка моего работодателя стоит очень дорого. А эта красотка, я уверена, посчитала уже, сколько стоит прикид Вяземского и решила проверить на нем свои чары. И ее нимало не смущало, что у него есть спутница.

– Мам, Лукерья познакомила меня со своими родителями, - доложила подружка Луковки.

– Очень мило, - мама ее профессионально улыбнулась, и я подумала, что она не иначе, как блогерша. – Ну идите, развлекайтесь!

Красотка продемонстрировала весь свой великолепный зубной ряд, улыбаясь, в основном, Вяземскому.

Девочки тут же развернулись и помчались к новым развлекушкам. А мамаша, кажется, и не собиралась от нас уходить.

– Как хорошо, что Оливия познакомилась с вашей дочуркой! А то наша няня даже здесь не справляется. Да и вообще, это такая проблема!

Слово «проблема», произнесенное растянуто, должно было вызвать сочувствие к бедняжке.

– У нас столько нянек сменилось, не сосчитать. Все такие тупые, ограниченные. Просто диву даешься, как у агентств хватает совести подсовывать раз за разом всякое быдло! А вы что, без няни обходитесь?

При этом нахалка буквально пожирала глазами Вяземского. А я готова была провалиться сквозь землю. Мне стало так больно, что вот такая моделька, которая вчера еще «шокала» и думала, что каперсы – это род брюк, сейчас возит меня лицом по столу, образно говоря.

Я не нарастила еще броню, и поэтому от обиды за всех моих «коллег по цеху» и за себя лично готова была затопить слезами все побережье. К унижению прибавлялась злость на фифу за то, что она нагло клеит Вяземского. И самое плохое – я не знала, что сказать. Что я одна из тех тупых куриц, которые не могут справиться с ребенком?

И меня опять спас Вяземский.

– Мы не считаем нужным нанимать няню. Жена прекрасно справляется с воспитанием дочери, - он выразительно посмотрел на меня, намекая, что я не должна противоречить его словам. – Приятного отдыха. Вынужден вас покинуть. Не скучай, дорогая.

Он демонстративно поцеловал меня в губы и ушел, оставив меня стоять столбом…

Глава 27

А что это было?! От прикосновения губ Вяземского меня будто прошило молнией. Нет, это неправильно! Не надо делать из меня куклу!