Няня в (не)приличную семью

Вяземский в несколько гребков догнал меня.

– И чего было визжать? Тепло же? – спросил он.

А я вдруг вспомнила анекдот, в котором узнала себя. Курица убегает от петуха и думает: «А бегу я не слишком ли быстро?»

Черт! Что я, правда, как дурочка!

– Привычка. Страшно же! Ночью же вообще-то в отелях запрещают купаться. А в некоторых, я знаю, даже проход на море закрывают. Я читала!

– Молодец! Тогда давай поворачивать обратно! – скомандовал он.

Доплыв до места, где ноги уже касались дна, мы остановились. Вяземский снова обнял меня и поцеловал. Это был уже не тот порывистый и сумасшедший поцелуй, от которого я потеряла ориентиры. Сейчас он целовал осознанно, уверенно, словно закрепляя рефлекс. Его руки гладили мою спину, бедра, касались попы, но не заходили дальше. Я понимаю, он не хотел потерять контроль, давая мне время привыкнуть к себе.

Определенно, это была лучшая ночь в моей жизни. Несравнимая ни с чем. Я тысячу раз пожалела, что Вяземский не был моим первым мужчиной. Ведь сейчас он вел себя именно так, будто я невинная девушка. И я была ему безумно благодарна.

Но блаженство не может длиться долго. Оторвавшись от его губ, я сказала, что пора заканчивать наш «увольнительный» и идти к Луковке.

– Тогда выходим. Только снимай с себя все мокрое. Дойдешь до номера без белья.

– Э-э, - замялась я, переваривая эротическую фантазию любимого мужчины.

– Девочкам нельзя в мокром ходить. Заболеть можно, - пояснил он прозаично.

– А вы откуда знаете? Знаешь.., - тут же поправилась я.

– На свете долго живу, - философски ответил он. – Я тебя футболкой прикрою, если ты боишься, что кто-то за нами наблюдает в прибор ночного видения.

Я подчинилась. Натянув сарафан на голое тело, прочувствовала всю пикантность момента. Но отступать было некуда. А Вяземский, как Змей –искуситель, еще и огладил меня в тех местах, где должно быть белье. А теперь оно оказалось завернутым в его футболку, так что мне не пришлось размахивать своими красными труселями перед отдыхающими.

Но всю дорогу от пляжа до номера, особенно по отелю, я чувствовала себя самой настоящей куртизанкой. Никто не догадывался, что под сарафаном у меня ничего нет, но Вяземский, напоминающий кота возле миски сметаны, вгонял меня в краску.

Глава 29

Добравшись до номера, мы тихонько отворили дверь и собирались войти чуть ли не на цыпочках, чтоб не разбудить ребенка. Однако предосторожности были лишними. Наше чудо-чадо сидело на кровати и собирало пазлы.

Увидев отца без футболки, а меня с мокрыми волосами, она довольно усмехнулась.

– Надеюсь, вы не фонтане купались, как десантники? – хитро прищурившись, спросила Луковка.

Мы с Вяземским озадаченно переглянулись – дите не переставало удивлять. Спасибо, что не спросила: «Вы там хоть поцеловались?» С нее станется. А я не готова отвечать на такие провокационные вопросы.

– Дочь, а откуда ты знаешь, что десантники купаются в фонтанах? – отмерев, поинтересовался Вяземский.

Изобразив свое коронное «ой, все!», Луковка снисходительно пояснила.

– Папа, десантники купаются в фонтанах один раз в году. В свой праздник. День ВДВ. А сегодня как раз этот день – второе августа. Вон календарь!

Она ткнула пальчиком в настольный календарь.

Но особой ясности ее ответ не внес. Луковка это поняла, и покровительственно добавила.

– У тебя Денис просил выходные на второе августа, потому что он собирался встречаться с друзьями – десантниками, потому что он сам десантник. Так понятно? – она так точно изобразила усталые интонации Вяземского, что я не удержалась и хихикнула.

– И да, он сам мне рассказывал, кто такие десантники, - добавила она последний штрих к картине, чтоб уж наверняка дошло до заплесневелых мозгов взрослых.

– Ну так понятно, - усмехнулся Вяземский, а я в очередной раз удивилась, сколько информации помещается в голове у этого вундеркинда. Вот так что-нибудь ляпнешь необдуманно, а она потом выдаст…

– Мы купались в море, - я вернулась к первоначальному вопросу, оставив Вяземского переваривать услышанное.

– Ну молодцы. Хотя я думала, взрослым интересно в баре или на дискотеке…, - высказала свое мнение Луковка.

– Выключай свет и баиньки давай. Я сейчас быстренько в душ и тоже спать! – скомандовала я и постаралась незаметно для малышки забрать у ее папы сверток со своим бельем. Но не тут-то было. В глазах Луковки засветилось любопытство.

– А чо это вы там прячете? – тут же приступила она к допросу.

И как сказать ребенку, что ее воспитательница шла без трусов по всему отелю?! Я запаниковала. Спасибо Вяземскому, он моментально нашел выход.

– А как ты думаешь, что обычно прячут? – ответил он вопросом на вопрос.

– Ну…, подарки прячут до поры, - начала она загибать пальцы. – Компромат прячут…

Чтобы дочь не придумала чего-то, действительно, компрометирующего, отец притормозил ее логические размышления.

– Правильно ты сказала. Прячут подарки и сюрпризы. Проснешься, и будет тебе радость. Все, малыш, спокойной ночи.

Он поцеловал в макушку Луковку, поправил покрывало, выполнявшее роль одеяла и ушел к себе, оставив и меня гадать, что же он придумал. Надеяться, что утром егоза забудет о вечернем разговоре не стоило. От слова совсем.

Уснуть мне, понятное дело, не удалось. То, что случилось сегодня, перевернуло все с ног на голову. Ведь я и подумать не могла, что мои тайные вздыхания могут иметь такое продолжение.

И пока я ворочалась с боку на бок, Вяземский куда-то снова вышел.

А утром, едва продрав глазки, Луковка потребовала свой законный подарок. Вяземский хитро усмехнулся, заинтриговав и меня. Мне, конечно, было любопытно, что же он придумал, но за своими переживаниями я как-то и забыла про двусмысленную ситуацию. И теперь так же, как и Луковка, ждала чего-то удивительного.
– Загляни на балкон! Малышка тут же подорвалась и отдернула штору, чтоб сразу увидеть сюрприз. Я за ней.
– Вау!
– воскликнула она. Как мало нужно ребенку для радости! Всего лишь, чтобы взрослые исполняли свои обещания и помнили о том, чего ему хотелось. Приехав в отель, малышка забыла, как в порыве радости ещё в Москве перечисляла все, что составит ее счастье на море. А отец вспомнил в неловкий момент, и когда малышка уснула, спустился вниз, благо магазинчики в отеле работали до тех пор, пока все отдыхающие натанцуются и наразвлекаются. И он нашел то, что нужно. Огромный розовый надувной лебедь красовался посреди балкона. Не самый дорогой подарок, просто резиновый пузырь в форме лебедя, но очень ценный. Потому что показывает, насколько важны отцу желания дочери. Я даже поймала себя на нехорошем чувстве. Мне было обидно за свое детство, в котором напрочь отсутствовало место для желаний. Отца у меня не было в принципе. То есть биологически он где-то был, но история об этом умалчивает. Мама поехала на море и приехала уже со мной. Бабушка не могла добиться имени и координат папеньки, и подозреваю, мужику пришлось бы несладко. Но спасибо, что они решили меня оставить. Причем обе, но по-разному. Бабушка сказала, что нужно оставить ребенка. Мама согласилась. Во- первых, не родился еще тот человек, который решится поспорить с бабулей, а во-вторых, срок уже был большой. А мама меня оставила по-настоящему. В роддоме. И как только врачи позволили, сбежала. Приехала бабушка забирать нас, а нас нет. Мама подалась куда-то на заработки, а меня отдали в Дом малютки. Бабулю чуть инфаркт не хватил, и ей пришлось задействовать всех, кого при других обстоятельствах она б и не подумала тревожить, чтобы получить опеку надо мной и вписать в документы мать- кукушку. Чтоб из меня не выросла такая же безответственная особа, она меня держала в ежовых рукавицах и всовывала в меня столько знаний, сколько в среднестатистического ребенка не вместилось бы. А мне хотелось быть как все. С мамой и папой. Пусть без познавательных поездок. Пусть без побед на олимпиадах. С жуткой завистью я смотрела на детей, которые шли с родителями. Да хоть с одним родителем! Но мне это было не дано. Как и многое другое. Бабушка, как могла, берегла меня. И вот не уберегла. Гены пальцем не размажешь! Я вляпалась хуже матери... То, что она отпустила меня с Захаром, меня сначала шокировало. А сейчас мне кажется, что она просто устала. Или же уверовала в то, что я разумная девочка...
– Маш, ну глянь! Он же чудо! Правда?!
– Луковка поцеловала розовый клюв, потискала его за шею, влезла в сидушку между крыльями.
– Чудо!
– согласилась я.- И ты чудо!
– Ага!
– малышка довольно заулыбалась, демонстрируя дырку от недавно выпавшего зуба. Натешившись с лебедем, она вдруг посерьезнела.
– Пап, а вот где твои хорошие манеры?!
– вдруг выдала она. Вяземский привычно вздернул бровь, выказывая удивление.
– Лушенька, а ты хорошо выспалась?
– поинтересовался он.
– Папочка! Я отлично выспалась! И огромное спасибо за исполнение мечты, - пафосно заявила маленькая козявка.
– Но некрасиво так поступать! Одной девочке подарок сделал, а другой нет. Тем более, что у Маши нет такого папы, как у меня. И ей обидно!
– Луковка! Я же не маленькая!
– попыталась я сгладить неловкость. Но мою воспитанницу не так-то просто было сбить с толку.

– А не маленькие, что, подарки не любят? – задала она резонный вопрос. – Не отвечай! Я знаю, подарки любят все! – С видом старушки-всезнайки резюмировала она.

Конечно, любят. Наверно. Мне, неизбалованной на этот счет, судить трудно. Единственная вещь, которую мне подарили за всю мою сознательную жизнь – это дешевенькое колечко из серебра. Да и то, теперь я уверена, что это был не подарок от души, а откуп. Способ успокоить мои подозрения. Бабушкины подарки – это познавательные экскурсии и книги. Опять же нужные. А вот чего-то такого, чему бы обрадовалась моя душа, не было. Даже какой-нибудь мелочи, радующей девичью душу.