Няня в (не)приличную семью

– Я подозреваю, что с вами каши не сваришь. Одна умрет от скромности, а второй этого и не заметит ...,- Луковка рассуждала, как маленькая старушка, укоризненно переводя взгляд с отца на меня и в обратном направлении.
– Значит так. После того, как сходим на море, Маша идёт в номер, а мы с Прохор Андреичем идём за подарком и покупаем то, что я скажу.

Я непроизвольно улыбнулась. Уверена, что Луковка сейчас потащит отца в один из многочисленных магазинчиков со сверкающей бижутерией, расписными шкатулочками и тарелочками, статуэтками и прочими атрибутами отдыха на море.

Но! Во-первых, это неудобно. Я никогда не выпрашивала и не буду выпрашивать подарки. А сейчас получается, что я пользуюсь душевной щедростью ребенка. И получается, что неудобно еще и во-вторых. Поэтому я отчаянно запротестовала.

– Солнышко! Твой папа мне уже сделал очень дорогой подарок. Я даже и мечтать не могла о таком. Я никогда не была на море. И вот я здесь.Так что зря ты на него наехала.

– Луковка права. Все девочки любят подарки. Так что давай без возражений. Ребенок очень точно охарактеризовал тебя. От скромности умрешь. Девочки должны радоваться жизни и всему, что в ней есть. Люди, работа, вещи, отдых. И значит, это все должно быть только высокого качества. Так, дочь?!

Луковка важно кивнула головой, осознавая степень ответственности, которую на себя возложила.

Удивительное дело! Моя воспитанница на глазах превратилась в маленького командира. И сейчас в ней не осталось ни следа от той нервной и истеричной капризули, которую я увидела в первый день работы. Тогда она дичилась отца, ненавидела Илону и была похожа на Маленькую разбойницу, которая ведёт себя отвратительно потому, что не чувствует любви к себе ни от кого. А ведь именно любовь делает ребенка счастливым. Вяземский не глядя покупал кукол, которые стоили бешеных денег, нанимал фигову тучу преподавателей, но при этом ни разу не поговорил с дочерью по душам, не сходил с ней в парк развлечений или на спектакль. А Илона, которая выполняла функции мамы, так плохо скрывала свое раздражение, что девчушка буквально впитывала негатив и была закрыта, как ракушка.

Да и Вяземский совершенно преобразился. Очень долго мне казалось, что у него с языка буквально яд капает. Наверно, я была еще под влиянием Захара, который меня убедил, что брат его друга Демида - настоящий вампир и человеконенавистник. Теперь понимаю, что это реакция на окружение. С волками жить – по волчьи выть. Ладно бизнес, там все акулы и только и ждут, чтоб кто-то зазевался и слопать его. А дома человек должен снимать свой бронежилет и становиться человеком.

А иначе что это за жизнь?

И сейчас Вяземский будто осознал, что пора что-то менять. Все полдня, до времени покупки обещанного мне подарка, он вел себя как нормальный человек на отдыхе, не втыкал в телефон по рабочим делам, никому не звонил и не вставлял пистона. Катал Луковку на лебеде, потом она дала и мне поплавать, и суровый Вяземский, как ездовая собака, таскал и меня по волнам.

Все было невероятно хорошо. Что называется, лучше не бывает. Но оказывается, бывает.

После пляжа Луковка с папой отправили меня в номер с лебедем под мышкой, а сами отправились за подарком.

Пристроив нашего водоплавающего на балконе, я уселась в кресло тут же и погрузилась в нирвану.

– Маш, закрой глаза! – запищала в предвкушении сюрприза Луковка, выдернув меня из блаженства.

– И открой рот?! – хихикнула я.

– Необязательно, - с ноткой торжественности разрешила она. – Но глаза закрой.

Я послушно зажмурилась.

– Маша, мы вдвоем выбирали, но Луковка остановилась на этом, - подал голос Вяземский. Он взял мою руку и надел на безымянный палец кольцо.

От мимимишности этого момента я чуть не расплакалась. Моя малышка решила подстегнуть папу в принятии решения? И пусть оно не помолвочное, но любое кольцо символично.

– Открывай!
– Скомандовала Луковка. И не успела я осознать, тут же заглянула мне в глаза. – Нравится?

– Но…, - я поняла, что значит – в зобу дыханье сперло. Я не верила своим глазам. И хоть я и не разбираюсь в драгоценностях, но по весу и качеству даже я поняла, что это белое золото. С красивым камешком. Боюсь даже думать, что это бриллиант.

– Маша, никаких «но», - пресек мою попытку «уйти в тень» мой непостижимый Вяземский. Но я все же стояла на своем. Правда, недолго.

– Я не могу это принять. Это слишком дорого!

– Мы это предвидели, - улыбнулся Вяземский.
– Но ты нам дорога, значит, должна и иметь дорогое. И потом. Помнится, ты согласилась стать моей девушкой. Так что на правах твоего мужчины я волен покупать все, что ты захочешь. И что я захочу. И Луковка мне бы не позволила купить бижутерию.

Глава 30

Мне хотелось плакать от умиления и восторга.

– Так нравится? – продолжила допрос Луковка.

– Очень нравится, - ответила я и хотела опять завести песню про то, что мне неловко, но девчушка опередила меня, повиснув на шее.

– Теперь же ты никуда от нас не уйдешь? – требовательно заглянула она мне в глаза.

– Не уйду. Если папа не уволит, - я расслабилась и позволила себе быть счастливой.

И я была уверена, что моему счастью никто не сможет помешать…

Уже не таясь, мы с Прохором позволяли себе проявления нежности. Вечерами Луковка нас отпускала на море, чтоб мы побыли вдвоем. Конечно, уединиться по-взрослому мы не могли, пришлось все самое сладкое отложить до возвращения. Вяземский иногда делал непрозрачные намеки на то, что мы могли бы отправить ребенка в детскую комнату и воспользоваться моментом. Но мы не спешили, полагая, что вся жизнь впереди.

Однако, Судьба распорядилась по-другому.

Прошло несколько дней после нашего возвращения. Я окончательно поверила в сказку. И как гром среди ясного неба, появилась Илона.

Прохор, очевидно, не давал охране указания не пускать ее, поэтому моя врагиня беспрепятственно прошла в дом. Она выбрала момент, когда Луковка спала, и ей никто не мог помешать растоптать мое счастье.

– Знаю, вы в Турцию летали, - придирчиво рассматривая мой загар и дорогое платье, купленное перед поездкой, процедила она. – Ну-ну… На меня у Вяземского времени не было. Это несправедливо, ты не находишь?

– Я не ваша прислуга, так что прошу мне не тыкать, - постаралась спокойно ответить я, однако противный холодок дурного предчувствия пробежал по позвоночнику.