Ныряльщица

— Я должен ее увидеть, — говорю. — Убедиться, что ты говоришь правду.

Взгляд отца становится более жестким.

— Это лишнее. Главное условие нашей с девчонкой сделки — то, что она больше к тебе не приблизится и не станет отвечать на твои звонки. Нарушит его, ничего не получит. Хочешь лишить ее всего, к чему она так стремилась?

Нет, не хочу.

Все, чего я хочу — быть рядом с Вирной.

Что отец сказал ей? Чем угрожал? Наверняка, было что-то еще, если она и согласилась на его условия! Но узнать об этом я могу только от нее.

— А что насчет меня? Я так и буду безвылазно сидеть дома? И лаже по тапету не могу общаться с друзьями?

— Это превентивные меры. Когда я окончательно буду уверен в том, что ты образумился, сможешь свободно передвигаться по Ландорхорну. И мой тебе совет, Лайтнер — не пытайся меня переиграть.

Отец кивает в сторону комнаты матери и уходит, а мне остается только бессильно сжимать кулаки и убеждать себя, что нужно просто подождать.

Оставшуюся часть выходных мне хотелось утопиться. Потому что они превратились в едхову бесконечность. Только уверенность, что в Кэйпдоре я смогу встретиться и поговорить с Вирной держала меня наплаву.

Только она была моим воздухом.

Первым делом я узнаю, какая сейчас пара у Мэйс и, наплевав на собственную, направляюсь в нужную аудиторию. Но Вирны нигде не видно, зато я замечаю М’эль.

— Кьяна! Где Мэйс? У вас была общая работа.

— Была, — подтверждает девушка. — Но Бирна забрала документы. Она больше не учится в Кэйпдоре. Я только сейчас узнала от Н’етха.

Она говорит, и каждое ее слово как валун, который скатывается в горы и падает мне на голову. Что значит, забрала? Мэйс дорожит учебой, как ничем другим.

— Это все из-за тебя? — Кьяна грозно сверкает глазами. — Что ты сделал?

— Просто предложил стать моей девушкой.

А когда она согласилась, начался весь этот кошмар.

Пока Кьяна удивленно моргает, я протягиваю руку:

— Можешь дать свой тапет? Я хочу позвонить ей. Это очень важно.

К счастью, больше не приходится ей ничего объяснять.

— Держи. Но я уже пыталась. Она не отвечает.

Я набираю Вирну, но эффект тот же, как если бы я звонил с собственного.

Тишина.

— Спасибо, — возвращаю Кьяне ее тапет.

— Может, объяснишь, что происходит?

— Я не знаю, — пожимаю плечами.

Действительно, не знаю.

— Мне нужен Хар.

— Я иду с тобой, — решительно заявляет Кьяна. — И не отстану, пока все не объяснишь.

Приходится согласиться. Тем более она все равно узнает: у них с Харом все серьезно. Так же как и у нас с Мэйс.

Серьезно ли?

Стараюсь об этом не думать. Связываюсь с другом по тапету Кьяны, мы встречаемся на стадионе, и меня определенно радует, что из-за угла не выпрыгивает охрана. Потому что то, о чем я собираюсь попросить друга, определенно глупость по версии отца.

Я рассказываю друзьям обо всем случившемся. И о том, что Вирне стало плохо, и о том, что произошло потом, объясняя почему дозвониться до меня теперь сложно. Что тема Мэйс теперь под запретом.

— Ты веришь ему? — спрашивает Хар, который молча выслушивает мою историю.

— Нет, — отрезаю я. — Именно поэтому прошу тебя съездить к ней домой. Если отец ей угрожает, я должен об этом знать.

Хар переглядывается с Кьяной и кивает.

— Конечно, — обещает друг. — Скинь точный адрес. Поеду сейчас же и передам новости через Кьяну.

Мы договорились, что не станем привлекать внимание, так что я оправился на политологию, но Кьяна нашла меня сразу после следующего урока. И по ее сдвинутым бровям я понимаю, что ничего хорошего она не скажет.

— Хар сказал, что дома никого нет… — Девушка колеблется и растерянно смотрит на меня, словно что-то не договаривает.

— Что-то еще?

— Дом не заперт. Вещей нет. Лайт, ничего такого… просто, похоже… что оттуда уехали.

Едх!

Я не представляю, что делать, и судя по лицу Кьяны, она тоже не представляет.

— Бабочка, — говорю я. — Помнишь этот клуб? Она там работает. Но только ночью.

— Это не проблема, — кивает Кьяна.

Мне снова приходится ждать, и надеяться, что Вирна найдется, и что я не теряю время зря, когда я ей нужен.

Засыпая, я думаю только о своей девушке-океане. О том, как все могло сложиться иначе, если бы Э’рер не растрепал все отцу. И о том, что я должен поговорить с ней как можно скорее.

Утром Хар ждет меня на стадионе, и я, замечая его фигуру, срываюсь практически на бег. Но друг не улыбается.

— Не нашел?

— Нашел, — отвечает он нехотя. — Даже говорил с ней.

Тон друга мне нравится даже гораздо меньше его настроения.

— Что она сказала?

Хар колеблется, и я выхожу из себя:

— Говори!

— Сказала, что больше не хочет тебя видеть. Никогда.

— И все?

— Да.

— Ты не пытался все ей объяснить? Не пытался сказать, что произошло, почему я…

— Пытался. Она сказала, что это не имеет значения.

Я отшатываюсь от него и опускаюсь на скамью. Падаю на нее.

Отец сказал правду? Мэйс просто от меня отказалась.

Глава 37 Новая жизнь

Вирна Мэйс

Вартас смотрит по сторонам: видно, что ему не по себе. Мне еще больше не по себе, но другого выхода из сложившейся ситуации я не вижу. Поэтому наблюдаю за ним, стоя у соседнего здания, в тени излома высотки, построенной как перекрестье двух линий. Долго стоять не получится, приходится сделать глубокий вдох и идти к нему. Быстро.

На меня смотрят.

На меня теперь все смотрят, хотя раньше я была невидимкой. Причина тому — новая одежда. Я одета как Дженна, или, может быть, как Лэйс — если бы у нее были деньги на такие шмотки. А еще у меня мой цвет волос. Ту длину, которая была совсем темной, как океанская глубина, восстановить было легче, и цвет на нее лег легко. Совсем светлые спасти не удалось, поэтому сейчас волосы у меня до талии. Заплетены в необычную косу, к которой я бы раньше даже подступиться не смогла. Стилист Дженны потратила на меня полдня, прежде чем у меня начало получаться что-то более-менее адекватное. Сейчас я могу сделать эту прическу, даже если меня разбудить посреди ночи.