О моем перерождении в сына крестьянского 2

— Ты говоришь загадками.

— А ты делаешь вид, что не понимаешь. Ладно, изволь, могу сказать прямо. Если бы в идеологии Багровых не было правильных и хорошо обоснованных моментов, за минувшие века они бы сгинули. Хм. Кстати, я вообще-то совершенно не в курсе, что у Багровых с идеологией. Я знаю общепринятое мнение о том, чего хотят Багровые, а вот чего добиваются они сами — это большой вопрос…

— Аргумент вида «большинство тоже может ошибаться»?

— Нет, милая. Это аргумент вида «так ли это?»

— Не знаю такого.

— Ну, жил да был мудрец по имени Хакуин… — и я пересказал третью из 101 истории дзен. — Суть в том, что спрашивать о том, что именно думает Фома, надо не у Ерёмы, а у Фомы. И даже если Фома что-то ответит — сходу принимать его слова за истину нельзя. Не говоря уже о том, что Багровый Ковен — не самая маленькая организация, а потому его частью могут быть самые разные люди. В том числе хорошие.

— Понемногу начинаешь оправдывать этих мясников?

— Нет. Я просто очень не люблю, когда кто-то не любит целую группу людей, не вдаваясь в детали.

— То есть члены Багрового Ковена могут быть хорошими, я правильно тебя поняла?

— Могут. И могут быть преступными, никакими, омерзительными, маниакальными… разными.

— И хорошими?

— Почему нет? Я вот, например, представитель группы «гриннейские крестьяне» — но мне почему-то не кажется, что при этом я обязан быть слабым, консервативным, нелюбопытным, покорным, бедным, неграмотным… что там ещё обычно говорят про крестьян?

— Гм.

— Вот тебе и гм. Но вернемся ко второму тезису, про разные решения одной задачи. Есть чернушная шутка про верное средство от головной боли. Помогает с гарантией.

— И что это?

— Топор. Если отрубить голову, она перестанет болеть.

— Чернушно.

— А то. Причём формально средство даже верное, но вот фактически…

— То есть ты считаешь, что Багровые лечат головную боль топором?

— Если верить слухам про них — а цену слухов и различных «это же всем известно!» мы обсудили — в их подходе нечто такое имеется, да.

— Ладно. Допустим, что ты прав и в людях есть «эволюционные косяки»…

— А разве нет? Лейта, ты же целитель и должна знать об этом больше меня. Буквально чувствовать при всяком применении диагностических чар! Взять, скажем, слепое пятно в наших глазах…

— У нас таких нет.

— Это как?

— Просто нет. У меня — потому что Ассуры, как ты заметил, плод тысячелетней селекции. У тебя — потому что в твоих предках затесался гном, а у гномов глаза устроены иначе, чем у обычных людей, и этот признак генетически доминантен. Хотя улучшенного устройства сетчатки ты всё-таки не унаследовал. — Лейта ухмыльнулась, любуясь на мою ошеломлённую физиономию, и подытожила. — В общем, я знаю, что такое слепое пятно, но не нам с тобой рассуждать о том, какой это неприятный недостаток.

— Ну и ну. Не знал… хотя я больше опираюсь на магическое зрение, чем на обычное, так что…

— Редкий случай: сам Вейлиф Многомудрый пойман на нетвёрдом знании материала!

— Смейся, смейся.

— И посмеюсь. Повод-то какой роскошный…

— Errare humanum est.

— Это по-каковски?

— Латынь. Тот же язык, что в случае Магистериум Магнум. Буквально значит: «Людям свойственно ошибаться». Усовершенствованные или нет, но мы ещё люди.

— Насчёт усовершенствований. Ты всё-таки серьёзно говорил про них?

— Про неполное-то клонирование? Скорее да, чем нет. И у меня есть как минимум один очень, вот прям очень серьёзный повод мечтать об улучшении моего мясного тела.

— Какой?

— Ты биологически бессмертна, а я нет.

— …

— Не знаю, что там случится спустя смехотворно малый срок лет так в тысячу, но мне было бы и обидно, и неприятно расстаться с тобой только потому, что моё несовершенное тело пришло в негодность.

— Вейлиф, ну почему ты такой…

— Какой?

— Не важно.

— Вот уж нет! Договаривай, раз начала.

— … давай уже спать.

— И то верно. Укатали сивку крутые горки…

— Откуда ты только берёшь все эти забавные выражения?

— Ты знаешь.

— Да. И…

— …

— Я тебя люблю.

— Это вполне взаимно, родная.

О моем перерождении в сына крестьянского 14

Этап четырнадцатый

— Лейта.

— М?

— Поутру голова действительно лучше соображает, вот и мне вспомнился вопрос, который я уже давно хотел задать. Почему ты так сильно оттягиваешь слияние своих золотых особенностей в пурпурные? У тебя ведь их вполне достаточно для этого.

— Да. Но я хочу нормальный пурпур; то есть не средний, а близкий к верхней планке возможного. Королевский хотя бы. Поэтому не спешу.

— Э-э…

— Ты видел, с какими результатами я сливала своё серебро?

— Да. Я ещё подумал, что ты сумела как-то обойти правило полуторного ослабления особенности — ну, новой, полученной слиянием.

— Это не совсем обход. Скорее… правильная стратегия при эволюции особенностей.

— Ты вычитала это в архивах Ассуров?

— Нет. Я обнаружила это во время своей эволюции. Ну… не совсем и не буквально обнаружила — скорее, прочувствовала. Осознала, приняла и усвоила. Как раз на примере того, что происходит с серебром во время эволюции на высоких ступенях, по меркам которых серебро откровенно слабо. Даже пиковое.

— И-и-и?

— И ты уже сам знаешь, что даже в рамках одного ранга особенности бывают разные. Сравнительно слабые, идущие по нижней планке; условно средние, нормальные; и мощные, близкие к пику ранга. Для последних характерная черта — минимизация недостатков, хотя не всякая особенность без недостатков по-настоящему сильна. И особенно велик разброс для верхних рангов: золота и пурпура. Бывает золото, что не намного весомей серебра — и золото, которое лишь на самую малость отстаёт от благородного пурпура.

— Понятно. В пурпуре, значит, такая же градация…

— Не такая же, а ещё более выраженная. Между слабым нижним пурпуром, средне-нижним, просто средним, средне-высоким, истинно королевским и высшим, императорским… разница поистине огромна. Тот же императорский, судя по всему, получается либо очень долгой и тяжёлой эволюцией, либо после преодоления сотой ступени.

— Значит, ты не спешишь сливать золото в пурпур, потому что… нужно дождаться зрелости духа?