О моем перерождении в сына крестьянского 2
Шрифт:
— Думаешь?
— Я просто не вижу к тому препятствий. То есть сами по себе сложности с копированием духа и разума возможны, даже неизбежны, пожалуй — потому что пластичность материального и живого мозга куда ниже, чем у плотной иллюзии, столь податливой и восприимчивой. Но если копирование удастся завершить… для магов Жизни такое размножение клонированием — самая простая и естественная вещь.
— Не уверена.
— Ладно, скажу конкретнее: магам Жизни проще скопировать себя, чем кому бы то ни было ещё. Маги любых иных школ встречают больше сложностей. Это если о полноценных и независимых копиях
— Полноценными… гм. А что, если моя копия… ну…
— Взбунтуется?
— … угу, — очень тихо, почти беззвучно.
— Не давай ей повода.
— Что значит — не давай повода?
— То и значит. У неё будут твои гены, твоя внешность, твои силы, твоя память и магия… твоё всё. Вы с ней будете ближе, чем сёстры-близнецы. Ты себя ненавидишь? Желаешь себе зла? Не доверяешь?
— Нет. В смысле, не желаю и доверяю.
— Ну так и продолжай в том же духе. Можешь мне поверить, как обладателю Тени, копирующей мою сущность почти идеально: если человек может положиться на себя, он сможет положиться и на свою копию. Всяческие восстания машин, клонов и прочих репликантов — это плод иррационального страха, паранойи и патологического недоверия. Причём прежде всего к себе и себе подобным. Если к копии разумного существа относиться как к полноценно разумному, причин для бунта просто не останется.
— А если… эм…
— … клон начнёт предъявлять права на меня?
— Ты прямо мысли мои читаешь.
— О, поверь, это очень старая коллизия и очень старые страхи.
— И всё же. Что, если она…
— Лейта, ты уже забыла главное?
— Что?
— Твой полный клон — это и есть ты. Я буду любить её не меньше и не больше, чем тебя. Одно тело, один дух, один разум. Или ты сторонница той странной теории, что если любовь поделить на двоих, то якобы её станет вдвое меньше?
— А разве не станет?
— Пфе. Любовь или есть, или её нет. Если я тебя люблю, то буду любить в любом воплощении. Ну, разве что Боевую Чешую сложновато любить физически: у неё, гм… внизу нет технологических отверстий, а сверху есть только жуткие зубищи. Ну так она не для любви создана… хотя, если учесть потенциальное количество и разнообразие её щупалец… эй. Лейта! Ты что, опять нарываешься?
— Ага.
— Ладно. Но теперь моя очередь… делать… так!
— М-м-м…
Ещё полчаса долой.
— Вейлиф?
— М.
— А если я тебя клонирую?
— Интересная идея.
— И всё?
— А чего ты ждёшь — что я возмущаться начну? Нет, не начну.
— Ну а всё-таки?
— Слушай, у тебя мой биоматериал есть? Есть. Техническая возможность меня клонировать есть? Есть. Вот сама и решай, нужен тебе мой биологический клон или нет. Если нужен — я постараюсь скопировать в него себя. Резервное копирование — вообще полезная процедура… а-а-ау-уф-ф… кстати, ещё и не в полного клона можно попробовать скопироваться…
— Не в полного?
— В усовершенствованного. Я по поводу своих генов иллюзий не питаю: обычный гриннейский крестьянин — это отнюдь не топчик тысячелетней селекции… вот твои гены — это да, а мои…
— Не говори так.
— Почему бы мне так не говорить?
Это же правда. В человеках вообще полно всяких эволюционных косяков, мелких и не очень. Блуждающий нерв, зубы мудрости, склонный воспаляться аппендикс, слепое пятно, жуткая жуть с позвоночником и в целом строением скелета — от формы таза до размера черепа…— Вейлиф. Ты говоришь как… эти. Из Багрового Ковена. Улучшители природы!
— И что?
— Ты меня пугаешь, вот что!
— А ты посмотри на ситуацию спокойно, без лишних эмоций. Только в логических задачках заявление вроде «я лжец» парадоксально: как так, если человек говорит, что он лжец, и это правда, то он лжёт, и утверждение, что он лжёт, неверно. Но если он не лжёт, то слова, что он лжец, правдивы… и далее по тому же кругу идиотской рекурсии. При этом…
— Да-да, я тоже читала «Начала неоднозначной логики» Эстрекпа, не пересказывай его аргументы, словно я ребёнок. Дело ведь совершенно не в этом!
— Кстати, я этого Эстрекпа не читал. Ладно. А в чём дело-то?
— Меня не логическая, а этическая сторона вопроса волнует! Вейлиф, скажи честно: ты в самом деле недоволен собой настолько?
— Стоп-стоп-стоп. Что-то мне не нравится этот внезапный перескок в аргументации.
— А с чего бы мне нравилась апология Багровых из твоих уст?
— И ещё раз стоп. Какая такая апология Багровых, ты вообще себя слышишь?
— Ну а как ещё это расценивать? Или не ты вот буквально только что говорил, что люди нуждаются в улучшении, в избавлении от «эволюционных косяков» — я правильно процитировала?
— Лейта. Пожалуйста, успокойся.
— Я спокойна.
— Что-то не заметно.
— То есть я ещё и гормоны должна подкрутить, да?
— Мы можем просто отложить этот разговор, если…
— Ну уж нет!
— А если нет, то изволь взять себя в руки. Потому что серьёзные темы я привык обсуждать без крика и лишнего накала эмоций. Не вообще без эмоций, а без лишних эмоций. Есть тут разница, а?
— …
— Или ты всерьёз считаешь, будто у меня Багровый Ковен и особенно троица мерзких вызывают хоть пол-капли симпатии?
— Но…
— Успокойся уже. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вот ведь не было печали, вылезло злободневное… если в тебе всё прям бурлит, может, и впрямь лучше будет отложить этот…
— Не лучше!
— Тогда пять минут молчим и глубоко дышим. Успокаиваемся. Оба.
— Это тоже оттягивание.
— Молчим и дышим.
И так оно и было.
— Вейлиф? Пять минут прошли.
— Отлично. Тогда я прошу тебя перед тем, как мы продолжим рассуждать про Багровый Ковен, обдумать два тезиса. Не эмоциональных и не этических, а строго логических.
— Излагай.
— Тезис первый: даже самый отъявленный лжец иногда может сказать правду. Хотя бы по ошибке. Правда, обычно лжецы как раз прямой лжи избегают, а если лгут, то стараются скрыть ложь среди правды, чтобы им легче верили…
— Ты опять отклонился от темы. И говоришь банальности.
— Что поделать, если ты разволновалась настолько, что даже банальности начала забывать?
— Я не… ладно. Второй тезис?
— О, он ещё проще. У одной задачи может быть много решений.