О носах и замка?х

— Да, — буркнул Хоппер, — если бы один болван послушался, то мы бы пошли по левому тоннелю, и данное вторжение не состоялось бы.

— Мы и пошли по левому тоннелю, — процедил Бэнкс.

— Нужно было идти по другому левому тоннелю.

Миссис Фендрик, очевидно, была доброй и гостеприимной женщиной. Она поглядела на констеблей с пряничной снисходительностью.

— Может быть, чаю, джентльмены?

Приглашенные в гости дамы согласно заворковали. Взгляд Хоппера упал на большое блюдо, на котором пирамидкой стояли пирожные. А от премилого чайничка в центре фарфорового сервиза поднимался такой душистый пар…

Бэнкс, в своей грубой манере, вернул его к действительности.

— Нет, мэм. Не положено, — сказал он. — Мы на службе. Еще раз просим прощения за вторжение. Мы, пожалуй, удалимся. Провожать не нужно.

— Хорошего дня, мэм. И вам, мэм. И вам. И…

Бэнкс и Хоппер ретировались обратно в котельную. Переругиваясь и обвиняя друг друга в создавшейся ситуации, они спустились под землю. Оказавшись в канализации, констебли вернулись до развилки и выбрали второй тоннель.

Шли они по нему не особо долго — впереди замаячил свет.

Бэнкс и Хоппер переглянулись и двинулись на него, стараясь сильно не топать башмаками. Вскоре они обнаружили, что свет испускал фонарь, закрепленный у еще одной лестницы. Рядом с этой лестницей стоял некий странный механизм. Это был экипаж! Самый настоящий экипаж: четыре больших колеса со спицами, сидения для пассажиров, кресло механика, рычаги и различные датчики.

— Погляди, Бэнкс! Он стоит на рельсах!

И верно: вместо резиновых шин обода колес обладали специальными ребордами.

— Это какая-то дрезина, или что-то типа того, — предположил Бэнкс.

— А рельсы куда ведут?

Констебли прошли по ним несколько футов и убедились, что рельсы углубляются в небольшой тоннель-трубу. Бэнкс посветил — рельсы терялись во тьме.

— Я слышал, что под городом проходит старая рельсовая дорога, — сказал толстяк, — но не думал, что это правда.

— А до меня доходили слухи, что ее используют контрабандисты.

Констебли вернулись к лестнице и экипажу. Бэнкс с сомнением хмыкнул.

— Полированные борта, крылья над колесами, кожаные сиденья, вишневый лак — слишком шикарно как для контрабандистов, не находишь? Думаю, он принадлежит нашему… кхм… другу. Уверен, это что-то из странных штуковин Фиша. Помнишь его механические крылья? Наличие здесь этого рельсового экипажа лишь подтверждает, что мальчишка не соврал, и подлый грабитель в доме.

— Гм. Если ты говоришь, что это экипаж Фиша, то, может, как-нибудь испортим его? — предложил Хоппер. — Саботируем, так сказать, Фишу возможный побег?

Бэнкс задумался.

— Неплохая мысль, но есть идея получше. Мы оставим все как есть. А потом на нем вывезем денежки — сами его используем.

— Ты умеешь им управлять?

— Думаю, здесь все не намного сложнее, чем на воздушном шаре.

От воспоминаний о полете над городом в животе у Хоппера булькнуло.

Рядом с экипажем на стене висела кованая табличка: «ул. Клёнов, № 36». Констеблям подумалось, что под коттеджем «Плющ» тоже висела своя табличка, и посещения гостиной, полной старух можно было избежать. Укорив себя из-за ненаблюдательности, констебли поползли наверх.

При этом ни Бэнкс, ни Хоппер не обратили внимания на два горящих тусклым бледно-желтым светом глаза, что глядели на них из-за одной из труб. Не заметили они и хищную острозубую усмешку…

Констебли меж тем выбрались из люка. Это снова была котельная — вот только эта была в несколько раз больше той, что обнаружилась в коттедже «Плющ». Жарко пылала топка, отчего Бэнкс и Хоппер сразу же взмокли. Горелки, системы подачи топлива и химрастопки были полностью автоматизированы. Котел представлял собой большущего клепаного монстра, от которого отрастали щупальца десятков труб.

— Мы на месте, — возвестил Бэнкс с еще большей уверенностью, чем в прошлый раз.

— Откуда предлагаешь начать?

Толстяк подошел к двери и прислушался. Ему показалось, что за ней кто-то воскликнул: «Пусти! Пусти!», а потом будто бы раздался какой-то и вовсе невнятный шум. Хотя, может, он раздался вовсе и не из-за двери. Он задрал голову и уставился на проходящие под потолком трубы: они будто жили собственной жизнью — гудели, скрипели, в некоторых бурлила вода. Огонь в топке котла рычал, то и дело с гулом нагнетались механические меха. Ему могло и показаться…

Отсиживаться в котельной не имело смысла. Бэнкс решительно взялся за вентиль:

— Мы чистим трубы, не забыл? На случай, если кто-то нас заметит.

После чего крутанул запорный штурвал и открыл дверь.

— Вообще-то это я придумал про трубы, — обиженно проворчал Хоппер.

Констебли выглянули в темный коридор. В одном его конце горела тусклая одинокая лампа. Здесь никого не было.

Толстяк кивнул на одну из выходивших в коридор дверей.

— Наши денежки где-то здесь.

У Хоппера даже вспотели руки от предвкушения.

Констебли решили действовать методично и начали с ближайшей двери. В комнатушке было темно, и Бэнкс зажег свой фонарь. Он еще даже не успел понять, где они оказались, когда произошло непоправимое.

Хоппер, его нетерпение, а также его неловкость подвели обоих констеблей. Разворачиваясь в тесном помещении, он задел локтем рычаг, и тут вся комната пришла в движение. Заработали механизмы, ремни стали крутить колеса, а те, в свою очередь, включили щетки.

— Здесь ничего нет! Это прачечная! — успел сообщить Бэнкс перед тем, как стойки с десятками щеток на них угрожающе двинулись к растерянным констеблям.

Все дальнейшее превратилось в сущий кошмар. Щетки напали на Бэнкса и Хоппера, принявшись их тереть и чистить, давить и толкать, проходясь по их костюмам, головным уборам, разъяренным и недоуменным лицам. Одна щетка почистила Бэнксу нос.

— Уэээааа! — заревел Хоппер и принялся отталкивать от себя щетки — руками, плечами, ногами.