Объект «Фенрир»

– Пилот, для вас аларм-пакет с требованием немедленной распаковки.

“Алконост” говорил сухим служебным голосом и это неожиданно покоробило Михеева. Хотя, он прекрасно знал, что при получении аларм-пакета, корабль переключал все доступные резервы на его распаковку и переводил все системы в состояние готовности к аварийному старту.

А, значит, “Рыбка” уже возвращается домой.

И, кому же принадлежат странные развалины, он так и не узнает. Н-да.

– Распаковывай.

По черному экрану побежали зеленые буквы.

“Банев-Михееву.

Звездоход, возвращайся немедленно”.

– Н-да, снова сказал Михеев.

Все очень в духе начальника Дальней Разведки и, по совместительству, Службы Обеспечения Безопасности Сферы Разума.

Максимально конкретно и минимально информативно. Банев не доверял информацию любым видам связи. Говорил, что дело не в недоверии людям, а в желании оградить их от ненужного беспокойства.

Но Михеев думал, что это говорит в нем та часть, что помнила старый мир. Была тем, старым Баневым, который - боги, когда же это было - сидел напротив Михеева в пустом утреннем кафе на окраине Москвы и, не веря своим глазам, смотрел на корпуса кораблей Исхода, смотрел, и плакал, не веря, что дожил.

Михеев не плакал, слишком погано было на душе. В то утро он окончательно осознал, что творил вещи, которым нет места в этом новом мире, который открывали корабли, и решил уйти.

Банев, наоборот, решил остаться.

Михеев почувствовал ускорение.

Не телом, даже не чувствами - это же он сам и был кораблем. Стал в тот момент, когда принял решение уйти.

Проклятье, как же он не любил возвращаться в Обитаемый Космос.

Надо посмотреть по дороге, что успела записать “Рыбка”.

___***___

Почему этот проект системной станции решили назвать “Водолей” уже никто и не помнил. Конечно, можно было послать запрос к Мировой сети, но это считалось как-то не комильфо. Один из многих обычаев, сложившихся за века освоения Космоса.

Даже сам Михеев, который присутствовал при зарождении первой станции уже точно не помнил, кто и почему решил так назвать проект. Часто говорили, что название идёт от созвездия Водолея, якобы, в одной из систем созвездия и была выращена первая станция, но Михеев точно помнил, что нет, не там.

Произошло это гораздо ближе к Старой Земле, в системе Альфа Центавра и, сейчас, станция, наверное, уже слабо напоминает тот изящный росток, что появился волей человека в центре звездной системы, и стал развиваться, выбрасывать ветви, посадочные листья для внутрисистемников, и мощные узлы живых помещений, огромные, тут же повернувшиеся к звезде цветки энергоприемников.

В любом случае, название прижилось.

“Водолей”, который делили между собой служба Дальней Разведки и “безопасники”, был модернизированным, техноселекционеры выли, когда Банев выдал им желаемые характеристики, смотрели на него умоляющими глазами и шепотом спрашивали “на черта тебе такое”, но Банев на то и Банев, он был неумолим, и “мичурины”, таки, сделали то, что ему было надо. Начальник “звездоходов” злопамятным не был, поэтому просто добродушно посмеивался, припоминая безудержную ругань, стоявшую у него в кабинете при зарождении проекта “Водолей-Трезубец”.

___***___

Толком вникнуть в записи “Рыбки” Михеев так и не успел. Хватило времени только просмотреть панорамы облета и основные данные комплекса. Да, подтвердилось, что это искусственное сооружение, да, как Михеев и предполагал, большая его часть находилось ниже поверхности планеты и была там с самого начала, а не заглубилась в результате оседания, и - всё. Даже помоделировать внешний облик на основе снимков не успел.

“Алконост” вынырнул в трехмерность и прямо по курсу Михеев увидел систему, где его с нетерпением, а как же ещё?, ждал Банев.

Хоть и не любил Михеев эти возвращения, но честно себе признавался - зрелище обжитой системы каждый раз повергало его в восторженно-юношеское состояние, когда любое достижение человечества воспринимаешь, как своё.

Отсюда, с границы, система для пилота, находящегося в навигационном реале, напоминала драгоценный камень, переливающийся волнами успокаивающего зелено-голубоватого света. Михеев воспринимал и видимые в обычном спектре “грибы” орбитальных лифтов, шляпки которых светились бело-голубыми и зелеными огнями причальных огней, и синие с фиолетовым отливом обозначения внутрисистемных трасс, и, совсем уже на грани восприятия, спокойно-деловитый насыщенный синий с медвяно-солнечными мазками эмофон системы.

Судя по состоянию эмофона в системе все было в порядке, и Михеев позволил себе выдохнуть. И тут же напомил себе, что Банев его вызвал явно не для того, чтобы побеседовать о задержках в пилотских отчетах.

– Я связался с диспетчерами системы, - заговорил мягким женским голосом “Алконост”, - нам дают коридор к станции, личное распоряжение старшего диспетчера системы. Приказано идти на максимально безопасной скорости.

Вот это да, Банев выбил коридор-прим для обычного разведчика. Что же такое ему от меня требуется? Под ложечкой нехорошо засосало - чутьё подсказывало Михееву, что такой поспешный вызов может быть связан только с его прошлым.

Тем самым, от которого он старался сбежать как можно дальше к звёздам.

А прошлое было... насыщенным.

___***___

Михеев. Дурные сны. Азия.21... год

Тела были маленькие, худенькие. Серо-жёлтые.

Михеев смотрел на их круглые тощие коленки и вспоминал кузнечиков, которые жили на поляне перед домом его родителей. Точнее. дачей, куда они приезжали, начиная с весны, почти каждые выходные, и отец косил лужайку электрической газонокосилкой.

Михеев помнил, как мама каждый раз переживала, что отец жжёт слишком много дорого электричества, но папа только отмахивался - Михеев только потом понял, что отец скрывался за стрекотом газонокосилки от всего мира.

Кузнечики выстреливали из-под ножей газонокосилки, васоко взлетали в воздух и снова прятались в траве. А маленький Михеев их ловил, с испуганным восторгом зажимал в сложенных ковшом ладонях и вздрагивал, когда кузнечик стукался в ладони, пытаясь выбраться.

Михеев на мгновение закрыл глаза, возвращая сосредотоенность. Надо же, как интересно мозг пытается вытеснить то, что не может уложить на соответствующую полку.

Ну, ничего, найдём, найдём.

Рационально воспринять и классифицировать можно всё. В этом Михееву не было равных, за то и ценили.

– Уровень воздействия?
– спросил он молчаливого ассистента, ожидавшего как и положено, в шаге позади.