Оберон - 24 Часть третья.
Шрифт:
...Снится мне, что Сашенька кричит, не переставая, я ношу её на руках, а она не перестаёт плакать, и горячая такая!
– Тонька, уйми свою…, или выйди за дверь! – крикнула мне Катя из своей спальни. Какое, за дверь?! Там дождь, ветер.
– Что ты, маленькая? – шепчу я Сашеньке, - успокойся! – но дочка не успокаивается, плачет.
– Пойду, придушу выродка! – услышал я голос Катиного друга, и ко мне в комнату ворвался голый Катин друг.
– Дай сюда! – протянул он руку, - Я еле уклонился.
– Давай! – схватил он меня за плечо. Я увернулся и пнул его
Я уложил Сашеньку в кроватку, загородил её своим телом. Катин друг поднялся, в его руке уже был нож. Он кинулся на меня, я отобрал у него нож, и рукояткой стукнул по лбу. Друг растянулся на полу и затих. На шум вышла Катя с помятым лицом, из-под накинутого халата выглядывали опавшие груди.
– Что здесь происходит? – спросила Катя, - зачем ты избил Урана? Уранчик! – заголосила она, пытаясь приподнять тело, - Помоги, что стоишь? – закричала она на меня. Я достал из кроватки плачущего ребёнка, стал укачивать. Катя подошла ближе, я отодвинул дочку.
– Да не трону я твою… дай, на твоих руках потрогаю. О, у неё жар!! Положи её в этот бокс, это детский лечебный бокс, тупая ты скотина! Клади, говорю.
Я положил Сашеньку в бокс, голенькую. Катя активировала бокс, опять хотела приказать отнести её друга во взрослый лечебный бокс, но я сжал её горло.
– Если с Сашенькой что-нибудь случится, придушу, тварь!
– сказал я. Катя обмочилась от страха, я бросил её на пол, и она поползла к своему другу, а я занял позицию у дверей, вынув нож…
Я опять подскочил от ужаса, но не стал кричать, чтобы не разбудить Катю. Вдруг она дома?
Решив проверить, встал и пошёл в туалет. Выйдя оттуда, приблизился к двери Катиной спальни, прислушался. Судя по характерным звукам, Катя была дома, и не одна.
На цыпочках я двинулся к себе, подумав, что опять им не нашлось подходящего места. Если привела тихонько, пока я спал, значит, и уведёт незаметно. Когда проснусь, никого уже не будет.
Ложась спать, порадовался за Катю, судя по звукам, ей было приятно, а то жаловалась, что делать это всегда противно и больно.
Утром я встал пораньше, меня разбудили часы. Пошёл, почистил зубы, умылся, потом сел на кухне завтракать, ожидая Катю.
Вместо Кати на пороге нарисовался молодой человек в трусах. Я застыл, забыв жевать. Мои, и без того огромные глаза, открылись ещё больше: парень засунул руку в трусы, и что-то там искал.
Шагнув внутрь, увидел меня.
– О! Брат, что ли, так похож? – вынул руку из трусов и протянул её мне, - Привет!
Еле сдерживая рвоту, я быстро обогнул его, надвинул на ноги сандалики и бросился из квартиры.
Выбежав на холодную улицу, пошёл к лавочкам. На одной из лавочек кутался в куртку Дима.
Я сел рядом, подобрав ноги и привалившись к другу.
Дима снял куртку, мы накрылись ею, прижались друг к другу, согреваясь.
Я выскочил в одной майке и шортах. Хорошо, что у меня привычка ключи утром сразу вешать на шею, иначе не знаю, как бы попал домой.
Так мы просидели долго, пока не раскрылась дверь, и оттуда вышел тот молодой человек.
Увидев
нас, подошёл:– Извини, парень, что напугал, - я спрятал лицо на груди у Димки.
– Иди отсюда, мразь! – с такой ненавистью сказал Димка, что парень отшатнулся.
– Я-то тут причём, она меня сама пригласила!
– Пошёл вон! – крикнул Дима, - И парень почти убежал.
– Тоша, он ушёл, - сказал Дима, ласково прижимая к себе моё дрожащее тельце.
Немного успокоившись, я сказал Димке «спасибо», и пошёл домой.
Открыв дверь ключом, зашёл на кухню, и остановился на пороге.
На столе стояла почти пустая бутылка вина, за столом сидела Катя, в халате, неумытая, с размазанным макияжем. Взяв сигарету, она пыталась закурить.
– Катя, не смей! – крикнул я.
– А, явился! – увидела меня Катя, - Ты, что моих клиентов пугаешь?
– Катя, ты что делаешь?! Я просил тебя не пить вино, а ты ещё и куришь?!
– Не командуй здесь, малыш.
– Ты… Ты похожа на проститутку! – крикнул я.
– А я и есть проститутка! – воскликнула Катя, - Я его сняла не для дела, а для удовольствия!
Мне по щекам, будто тёркой провели:
– Мужа не стесняешься, ребёнка бы постыдилась!
– А мой муж ребёнком прикидывается, вот и приходится водить, кого попало. Ма-ма! – передразнила она меня.
У меня от лица отхлынула кровь. Я медленно повернулся, и пошёл к себе в комнату.
Там, совсем раздавленный, опустился на стул. Эту женщину я когда-то любил больше жизни?
Я смотрел на тетрадь с задачкой, которую надеялся решить с помощью Кати. Зачем мне это надо?
Через полчаса зашла Катя, уже умывшаяся, похожая на девчонку лет шестнадцати.
– Ну, что сидишь? Собирайся в школу.
– Зачем? Я так надеялся, что ты другая. Немного, но другая. Сегодня Тоник мне сказал, что, Катя с твоим другом Ураном хотели задушить Сашеньку, потому что она плакала и мешала им спать. Предательница. Ты тоже предательница!
– у меня уже бежали слёзы. Я смахнул на пол всё, что было на столе, и закричал на Катю:
– Убирайся! Я ненавижу тебя! Ты сломала жизнь мне там, ломаешь здесь! – я уронил голову на руки и безутешно разрыдался. Катя ушла, потом вернулась, поставила на стол стакан.
– Перестань биться в истерике, выпей воды. Я взял стакан и выпил. Тут же меня повело.
Катя успела подхватить меня, взяла на руки, стала напевать колыбельную, и я заснул.
Проснулся я на другой день утром. Чувствовал себя хоть и муторно, но сносно, биться головой об стенку не хотелось. На столе всё было аккуратно сложено, задачка решена.
Я пошёл в туалет, потом умыться, собрался позавтракать. На столе лежала записка:
«Я вчера позвонила в школу, сказала, что тебе нехорошо. Сегодня можешь идти. Я пока поживу у друга. Уходим пятнадцатого».
Я перечитал записку, раз пять, прежде чем до меня дошёл смысл. «Поживу у друга»! А я?! Она же знает, что я жутко боюсь одиночества и темноты! Предательница!
Из-под хлебницы торчали деньги. Всё. Я упал на стул, хотелось выть. Такие счастливые дни кончились настолько страшно.