Оберон - 24 Часть третья.

– Хотя бы мальчишкам я должен дать отпор? Ты хоть знаешь, куда нас отправляют? Там свирепствует естественный отбор! Если взрослые видят, что мальчишки дерутся, они только веселятся и подзадоривают их, потому что это племя живёт разбоями и грабежами, им не нужны хилые ботаники! Я вообще не понимаю, как ты там собираешься работать?! Мы там обречены на провал.

Меня там забьют насмерть мальчишки, а что будет с тобой, я даже не представляю.

– За меня можешь не беспокоиться, выкручусь, а вот что касается тебя, действительно, надо что-то придумать. Насмерть тебя вряд ли смогут убить. Ты выживешь и со стрелой в сердце…

– Разве что со стрелой Амура, - перебил я Катю, - и то, скоро умру, от этой стрелы.

– Не прикидывайся жертвой! Тебе перечислить девочек, которых ты оставил несчастными?

Припомнить деток, которых ты произвёл на свет?

– Это был не я… - пытался я перевести стрелки на своё бывшее тело.

– Ещё одно слово, и я придушу тебя! – пообещала Катя.

– Ах, Катя, – вздохнул я, укладываясь ей на плечо, - мне тоже есть, в чём тебя упрекнуть.

– Есть, конечно, Тошка. С этой чёртовой работой сложно не переступить черту: тут можно и нужно, а вот тут нельзя и преступно. Причём там, где нельзя, сладко, а там, где нужно, горько. Как мне не хватает моего Тоника, Тошка! Он меня постоянно спасал и утешал. Хватит спать! Одевайся! – Катя усадила меня на кровать, принесла бельё, открыла шкаф и вынула оттуда нужный для завтрака в приличном обществе, костюм.

Увидев мою гримасу, улыбнулась хищной улыбкой:

– Сегодня я отыграюсь за вчерашнее поражение!

– Катя, может, я опять здесь покушаю? – с надеждой спросил я, с недоверием разглядывая смокинг.

– Вставай, буду учить одеваться. Сегодня твой папа придёт, а, может быть, и мама…

– Мама?! – с недоверием подскочил я. Сердечко забилось, пытаясь выскочить.

– Вон, как глазки засияли, - произнесла Катя, - а я не верила, что у вас есть зов крови. Какой ты счастливый, Тошка! Иди сюда, гадкий мальчишка!

Когда мы вошли в столовую, во главе стола сидели папа и мама. Ребята стояли, ожидая нас.

Мама, увидев меня, улыбнулась, и сказала:

– Мальчик мой! Подойди ко мне, скорее! – я вырвался из рук Кати, и подбежал к маме, с разбега уткнувшись ей в грудь. Мама тихонько смеялась, гладила по голове.

– Вот ты какой, сынок, вырос-то как! В последний раз совсем малыш был. Скучал? – я отчаянно закивал, наполняясь счастьем. Папа тоже улыбался, я чувствовал его улыбку.

– Антониэль теперь законодатель мод в нашем парке! – с гордостью сказал папа.

– Законодатель мод? – отодвинула мама меня от себя, внимательно разглядывая моё лицо.

– Да, теперь в парке в моде десантные детские комбинезоны, подвижные игры, смех и шутки! Вчера они даже меня втянули в свои игры, обстреляли горохом! А я закрывал собой нашего наследника!

– Невероятно! – восхитилась мама, вновь прижимая меня к себе. От счастья я не мог произнести ни слова, только тихонько мурлыкал.

– Ну, хватит, сынок, садись за стол, будем завтракать.

– Мама! – спросил я, - Когда мы ещё увидимся?

– Ты же всё понимаешь, сын, - вздохнула мама, - несмотря на долгую жизнь, нам постоянно не хватает времени. Я оставила целый Мир без присмотра, лишь бы увидеться с тобой.

Прости, малыш, нам опять надо уходить.

Мне стало грустно. С Катей поиграли в маму, она от меня отказалась, настоящая мама не может побыть с сыном, потому что некогда, папа тоже занят. Я глубоко вздохнул, хотел сесть рядом с Алией, но Катя посадила меня напротив родителей. Я смотрел на них, пытаясь запомнить, а они не могли приняться за еду, видя, что я не готов.

Катя сегодня не садилась за стол, она прислуживала мне, не смея делать замечания.

– Кушай, малыш, не расстраивайся, - сказал папа, - для нас тоже нелегко так надолго расставаться с тобой.

Я взял ложку, и посмотрел в тарелку. Там была овсянка. Я улыбнулся, и принялся за еду, поедая овсянку с удовольствием. Я совсем забыл, что на мне неудобный костюм.

Покончив с овсянкой, принялись за чай. Я пил чай, поглядывая на родителей. Они священнодействовали, я такое видел только в документальных фильмах о чайных церемониях.

– Катя, приведите после завтрака Антониэля к нам, - сказала мама, поднимаясь. Мы с ребятами тоже поднялись, провожая родителей.

– Что будете на десерт? – спросила Катя, облегчённо, вздохнув. Май с Алией смотрели на меня.

– Мороженое будете? – спросил я, - Или фрукты?

– Йогурт, - попросила Алия, - мне земляничный, ещё лимонад, а мороженое будем кушать в парке, в кафе, ладно, ваше высочество?

– Что ты обзываешься? – оскорбился я.

– Вы теперь наследник, принц, - объяснила мне Алия.

– Бросьте, ребята, перестаньте, кем был я для вас, тем и буду: другом и братом.

Андроид поставил перед ребятами йогурт, мне поставила вазочку Катя. Я решил не нарушать этикет, и не обращал на прислугу внимания. После того, как йогурт был съеден, Катя отвела меня к умывальнику, аккуратно, повязав салфетку, умыла моё лицо, вытерла, привела в порядок мою шевелюру, внимательно осмотрела, и повела к родителям.

Постучавшись, вошла первая, представила меня, только после этого мне было позволено войти.

Катя удалилась. Мама и папа сидели на диване, с довольной улыбкой глядя на меня.

– Как он, красив! – улыбнулась мама.

– Для мамы любой ребёнок, красив, - буркнул папа, - он боится.

– Конечно, боится, - согласилась мама, - ты тоже боялся, когда был в его возрасте.

– Я поборол страх, - ответил папа.

– А Тошке мы поможем, - возразила мама, - папа сказал, что тебя так называют твои брат и сестра.

– Да, мама, - склонил я голову. Сейчас не хотелось ласкаться к ним, они вызвали меня для серьёзного разговора.

– Иди сюда, садись между нами, - пригласила меня мама. Я подошёл, мама усадила меня рядом, обняла.

– Ты больше не будешь бояться Тьмы, - уверенно сказала мама.

– Мама, почему Страхи материализуются? – спросил я шёпотом, незаметно растворяясь в маминой ласке.

– Тьма питается страхами, чем больше ты её боишься, тем сильнее Страх и осязаемей Тьма. Сынок, ничего не бойся, мы всегда будем с тобой, верь нам, и страхи отступят.

– Я буду верить, что ты придёшь на помощь, - прошептал я, - мама.