Обещанная колдуну

Тёрн знакомым жестом почесал переносицу.

— Я и сам ее давненько не видел.

Ну конечно, он предпочитал ночевать на узкой тахте в кабинете, заваленном книгами.

— Будем искать? — робко спросила я.

Я уже представила, как мы бродим по коридорам со свечами, уставшие и сонные. Неудержимо захотелось зевнуть.

— Пыльно там, наверное… — пробормотала я.

Тёрн расхохотался. Я, кажется, впервые слышала, что он так открыто смеется. Ситуация и правда получилась комичная. Я рассмеялась следом.

— Да ну тебя! Пойду к себе спать!

— Подожди…

Секунда — и я у него на руках. Сердце снова сделало кульбит. Когда-нибудь оно просто разорвется от нахлынувших эмоций. Тёрн отнес меня в мою комнату и опустил на кровать.

— Спокойных снов, Аги.

Он коснулся моих губ быстрым, нежным поцелуем и ушел.

Я лежала, глядя в потолок, пытаясь разложить по полочкам в голове события последних дней. Мой ужасный колдун, которого я так боялась и ненавидела… Мой прекрасный ректор, который, едва я услышала рассказ папы, прочно занял место в моем сердце… Маг, потребовавший первенца за свою помощь… Терпеливый наставник, научивший меня любить магию… Друг, который всегда рядом…

Кто ты для меня? Кто ты?

И теперь, после поцелуя, все запутается еще больше.

*** 45 ***

Утром я с некоторой опаской спустилась в кухню. Я боялась обнаружить на столе чашку с отваром. Если она там, выходит, Тёрн посчитал события вчерашнего вечера внезапным необдуманным порывом, не принял мои чувства всерьез. Но чашки не было. И вместо того чтобы обрадоваться, я разволновалась еще больше — значит, все по-настоящему.

— Привет, — робко прошептала я, заглядывая в гостиную.

Тёрн, этот неугомонный человек, уже что-то строчил на листе бумаги. Так непривычно было видеть его с короткими волосами. Стрижка делала его моложе лет на десять, превратила почти в мальчишку.

— Привет, — он поднял голову, улыбнулся и продолжил писать. — Позавтракала?

— Д-да…

Он отложил перо.

— Аги, чего ты боишься?

— Я не боюсь. С чего ты взял? — захорохорилась я.

— Я не собираюсь набрасываться на тебя с поцелуями, — догадался Тёрн о причине моих сомнений и переживаний. — Поцелуи мешают учебному процессу.

Он улыбнулся, посмотрев на мое вытянувшееся лицо.

— Поэтому до вечера ты моя ученица. А после ужина… Ну, скажем, моя невеста!

— Невеста? Правда?

Ой, сказала, как маленькая… Снова вспомнила о своих девичьих грезах. Белое подвенечное платье, клятвы у алтаря. Я, признаюсь, хотела бы побыть невестой. Когда нежные поцелуи и бережные объятия, когда все еще впереди.

— Если оставить в стороне то, что у магов не бывает свадеб в обычном понимании этого слова, то да.

Не бывает свадеб. Вот как. Впрочем, чего я ожидала? У магов слишком сложная жизнь. И пусть я никогда не стану женой, что же… Буду счастлива с Тёрном столько времени, сколько смогу.

Хотя на мгновение сделалось больно, да еще как, но я вытравила из сердца этот бессмысленный пережиток своего недавнего прошлого.

— Сейчас я закончу формулу и приступим к занятиям, — сказал Тёрн, снова превращаясь в наставника.

Я же решила не терять времени даром и потренироваться на мухах. В описании заклинания говорилось о том, что маг может подчинить своей воле любое насекомое и увидеть мир его глазами. Очень удобно! Можно отправить шпиона к врагам, оставаясь при этом невидимым и невредимым.

Почти час убила на то, чтобы поймать крылатую негодницу. Мухи казались сонными, однако в руки не давались. Я бегала по лужайке, вооружившись куском тюля. Ладони и колени скоро стали зелеными от травяного сока: я, заприметив муху, падала на землю, надеясь, что в этот-то раз жертва попадется в сеть.

Время от времени я замечала в окне Тёрна. Он качал головой, улыбался, но не мешал.

Муху я все-таки изловила. Вот только заклинание не удалось. Муха внимательно выслушала меня, покачивая крылышками, а потом улетела. То ли выполнять задание, то ли по своим мушиным делам. Вредное насекомое ко мне так и не вернулось, и никакие мушиные видения меня не посетили.

Возвращаясь в дом, я случайно зацепилась взглядом за свое отражение в зеркале и захихикала — всклокоченная, зеленая Агатка. Вчера, лежа в постели, я успела вообразить, что сегодняшний день станет новой страницей моей жизни. Уже ближе к обеду губы будет саднить от поцелуев, а может быть, поцелуями дело не ограничится.

И что же? Полдня я гонялась за мухами, а Тёрн строчил свой научный трактат. Отличное времяпрепровождение влюбленной пары.

На самом деле я поняла: Тёрн давал мне время привыкнуть, не торопил. И хотя он неукоснительно соблюдал уговор — до ужина только наставник, я каждый миг чувствовала его заботу.

В его прикосновениях к моим рукам, когда Тёрн показывал мне новые пассы, было столько нежности, что я в первый же день не выдержала и поцеловала его. Тёрн стоял за моей спиной и направлял мои пальцы, наклонился и… Я коснулась губами краешка его рта.

— Простите, магистр, — покаянно попросила я, хотя едва сдерживала смех.

Он выдохнул мне в волосы и ничего не ответил.

Вечером я по обыкновению расположилась с книгой на диване и ждала, когда Тёрн устроится в кресле с пером и чернильницей. Вместо этого он подошел и сел рядом. Я полулежала на подушке, Тёрн наклонился надо мной, оперся обеими руками. Смотрел внимательно и серьезно. Я почувствовала, что поцеловать меня сейчас — важный шаг для него. До сих пор при взгляде на меня он видит маленькую девочку на руках у матери. А я уже не маленькая, я женщина, хотя и юная.

— Иди ко мне, — прошептала я.

Я сама волновалась, боялась и смущалась, но точно знала, что его поцелуи того стоят. Я обняла Тёрна за шею и притянула к себе…

… Дальше поцелуев мы не зашли. Ни в этот вечер, ни в следующие. Однако я ощущала, как расцветаю с каждым днем, как меня заполняет до краев неведомая сила. Теперь казалось удивительным, как раньше я могла жить без его поцелуев. Наши занятия, его истории о прошлом, мои забавные и наивные детские воспоминания, совместные обеды и ужины и, как продолжение, нежные объятия — сейчас это представлялось совершенно естественным и правильным.

И Тёрн тоже менялся. Я вспомнила свои первые дни в доме. Похудевшее и осунувшееся лицо колдуна, мрачную складку между бровей. То был смертельно уставший и потерявший надежду человек. Теперь он улыбался и шутил, а улыбка удивительно ему шла. Он раздобыл несколько светлых рубашек, и, так как погода стояла ясная и теплая, старенький темный плащ без дела пылился на крючке в прихожей.

Даже проситель, однажды явившийся под окна, его не узнал. Старик подозрительно сощурился на молодого мужчину, что бодро спустился навстречу ему с крыльца.