Обезьяны

– «Уч-уч», – прокашлялся Саймон и показал: – знаете, доктор Буснер, не думаю, что нам имеет смысл продолжать этот маскарад, он не помогает – я все равно вижу в вас шимпанзе. Вернее, я все равно полагаю, что под маской скрывается шимпанзе, так что, думаю, вы можете преспокойно ее снять.

– «Хууууу»? В самом деле? От брюк и масок вам не делается комфортнее? В магазине мне показали, что это лучшие маски на свете, лишь чуть-чуть хуже тех, что используют в кино и на телевидении. Мои дети просто с ума посходили, едва только их увидели. Значит, по-вашему, они совсем не реалистичные?

– Ни капельки «хууууу».

– «Хуууу» что же, в таком случае… – Жестом, достойным персонажа Тома Круза из фильма «Миссия невыполнима», Буснер сорвал маску и той же лапой приказал Прыгуну снять с него шаровары. – У меня просто чесотка от этих чертовых штанов, – настучал он по загривку пятого самца.

Саймон заставил себя взглянуть зверю прямо в морду. Кто сошел с ума – мир или он сам, не имело сейчас никакого значения; сейчас нужно было обязательно найти с Буснером общий знак. Принять психиатра таким, какой он есть, и тогда, может быть, все пойдет на лад. Может быть.

– Ну, как «хуууу» теперь?

– По… по… по-олный по-орядок, – показал Саймон, частично прикрывая пальцами глаза, – только вот… только вот… «уффф» будьте добры, постарайтесь не двигаться так быстро, так внезапно – особенно если вы намерены зайти ко мне сюда, – я совершенно не в силах выносить скорость, с которой вы все передвигаетесь. Вы поняли меня «хуууу»?

– Разумеется, разумеется, в конце концов, шимпанзе ведь и вообще передвигаются куда быстрее людей, не так ли «хуууу»?

– В самом деле «хуууу»?

– Да, куда быстрее. Похоже, вам нужно многое узнать о мире, мистер Дайкс; возможно, если мы будем рассматривать наши беседы как уроки, вы найдете мое телесное обличье менее ужасным «хууууу»?

– Возможно. Мне трудно судить.

– «Хуууу» как бы то ни было, давайте исчетвернькивать из того, что это у нас как бы уроки, так? А теперь я хочу спросить: готовы ли вы допустить меня в вашу комнату? У меня здесь ряд перцептивных и реляционных тестов, вам нужно их пройти, а я должен тем временем находиться на таком расстоянии от вас, чтобы мы могли чиститься…

– Чтоооооо «хууууу»?!!

– Прошу прощения, прошу прощения, я ожестикулировался, доктор Боуэн показывала, что всякие контакты с обезьянами для вас крайне болезненны. Я имел в виду… мне нужно быть на таком расстоянии от вас… как бы это показать… что если нам вдруг захочется, то мы смогли бы чиститься.

– Пожалуйста, но вы ни в коем случае не должны ко мне прикасаться – и подползать слишком близко.

Саймон повесил трубку и откинулся на спинку стула, даже не пытаясь устроиться поудобнее, как в гнезде. Его поза, как снова заметила Джейн Боуэн, осталась прежней – необычно скованной, спина выгнута, передние лапы вытянуты, а не держат за пальцы задние, как обычно делают шимпанзе, когда сидят.

Пока Буснер жестикулировал с Дайксом, Боуэн избавилась от маски и шаровар. Вползя в комнату, она забилась в самый дальний угол и поставила перед собой стул, чтобы частично скрыть себя от Саймона – так он не должен, по идее, воспринимать ее как источник опасности.

Буснер вошел в комнату на задних лапах, передвигая их настолько медленно, что Боуэн перепугалась – как бы Саймон не счел, что над ним издеваются. Именитый психиатр подошел к столу, поставил на него портфель, взял себе стул и уселся, приняв позу, похожую на позу своего пациента, – спина вдоль спинки, передние лапы, когда не заняты жестикуляцией, на коленях задних.

– Итак, мистер Дайкс, у меня для вас пара тестов, я хотел бы, чтобы вы прошли их сегодня, они настолько простые, что, опасаюсь, вы сочтете их оскорбительными для шимпанзе с вашим уровнем интелл…

– Доктор Буснер «хуууу»?

– Да, мистер Дайкс.

– Вы что-то показывали про критиков на вернисаже.

– Верно.

– Не могли бы вы распоказать чуть побольше, будьте так добры «хуууу».

От апатии не осталось и следа. Саймон подался вперед, Буснер мог бы дотянуться и потрогать его. Морда художника отражала сосредоточенность и неподдельный интерес, каких Буснер ранее на, ней не видел.

– Я велел моему научному ассистенту. Прыгуну, сделать ксерокопии статей в сегодняшних утренних газетах. Не хотите взглянуть «хуууу»?

Буснер достал из портфеля несколько листов бумаги и из лап показал Саймону. Тот попытался выхватить их, но Буснер отпрыгнул и не дал художнику этого сделать, одновременно показав:

– Рано, мистер Дайкс, рано, простите мне столь грубый бихевиоризм, но я правда полагаю, что сначала нам нужно пройти тесты, а уж потом читать заметки, вы созначны «хууууу»?

Саймон отрешенно откинулся на спинку стула.

– Хорошо, – с безразличием щелкнул он пальцами, – давайте ваши тесты, хотя, провалиться мне на этом месте, я просто не представляю, что вы рассчитываете узнать.

Работа с тестами заняла шимпанзе до полудня. Для начала Буснер и Боуэн прогнали Саймона через перцептивные тесты. Самые простые задачи не поставили бы в тупик и младенца: определить, какие геометрические фигуры одинаковые, какую фигуру можно поместить внутрь другой фигуры, расставить цветные карточки в порядке цветов радуги, определить значения последовательности символов. Все это Саймон Дайкс преодолел без особого труда, хотя результаты показал совсем не такие блестящие, каких можно ожидать от самца его возраста.

Проблемы, с которыми художник столкнулся на простых задачах, стали яснее, когда Саймон принялся за сложные. Легкие нарушения наблюдались везде – в зрении, в слухе, в координации глаз-передняя лапа. Врачи не могли найти никаких доказательств настоящей когнитивной дисфункции, и все же где-то в пространстве между мозгом Саймона Дайкса и его телом что-то такое находилось, что-то мешало им полностью состыковаться. То и дело он неправильно размещал на картинке цифру, букву или фигуру. Когда Буснер и Боуэн показывали Саймону, что он допустил ошибку, он тотчас находил ее и исправлял, но через некоторое время, когда врачи предлагали ему похожую задачу, снова делал ту же ошибку.

Потом Буснер прогнал Саймона через урезанную версию теста Бине в стэнфордской редакции [94] из тридцати двух вопросов, рассчитанную на шизофреников, и аналогичный вариант теста ММЛО – Миннесотского многоаспектного личностного опросника. [95] Саймон сидел над вопросами, на каждый из которых имелся лишь один правильный ответ (объявлявший тестируемого психически здоровым), с его свалявшейся шерсти градом катился пот. Он ни разу не спросил Буснера, почему надо отвечать на эти вопросы, не выражал ни малейшего интереса к происходящему, прося пояснений только в случаях, когда вопросы не стыковались с правилами, по которым жил его воображаемый мир. Так, в анкете ММЛО был раздел, посвященный спариванию, – его Саймон пропустил целиком, вместо ответов обведя кружками все места, где встречалось слово «спаривание», и поставив рядом с каждым таким кружком вопросительный знак.

94

Тест уровня интеллекта (знаменитый IQ), составлен в 1905–1911 гг. французскими психологами Альфредом Бине (1857–1911), учеником Шарко, и Теодором Симоном (1873–1961), учителем Жана Пиаже. Переработан в 1916 г. Льюисом Мэдисоном Терманом (1877–1956), ученым из Стэнфордского университета.

95

Он же СМИЛ (стандартизованный метод исследования личности, MMPI, Minnesota Multiphasic Personality Inventory), опросник для определения типа личности, темперамента и ряда психических заболеваний. Разработан в 40-х г. XX в. психологом СР. Хетеуэем и психиатром Дж. К. Маккинли из Университета штата Миннесота (США).