Обманутые надежды

– Так и скажите: будет больно.

– Ну да, будет больно.

– Я все понял. Начинайте, как будете готовы.

Александр посмотрел куда-то вглубь операционной.

– Сади Эванс и Брайан Галлахер здесь. Они будут контролировать процесс. И еще, возможно? вам будет приятно это услышать, ваши раненые товарищи выздоравливают. Возможно, кто-то из них будет присутствовать на испытаниях вашей системы пси-имплантатов.

– Это хорошо.

Макс действительно был рад услышанному. Он чувствовал себя ответственным за судьбу людей, доверившихся ему, отправившихся с ним в смертельную миссию и выживших только чудом. Ну и благодаря его небольшой помощи. Но проявлять эмоции сейчас он уже не мог. Необходимо собраться, сконцентрироваться на происходящем и постараться сделать так, чтобы все еще сидящий внутри зверь не выбрался на свободу. Полный и непрерывный контроль. В этом плане отсутствие нормальной анестезии даже к лучшему.

Макс почувствовал, как мир перед глазами начинает плыть.

'Поехали...'

Он несколько раз проваливался в беспокойную полудрему и каждый раз вырывался из нее, оглашая операционную низким рыком. Перед внутренним взором кружились картины из прошлого - его прошлого, которое он пытался забыть. Картины, наполненные кровью и расчлененными останками человеческих тел. Он стоял над ними, тяжело дыша и вздрагивая от переполняющей силы. Безумной, неудержимой силы, обладая которой, он мог крушить врагов своего повелителя - своего бога. Сколько же сладкой была победа, сколь ничтожными казались противники - слабые, скрывающиеся за стальными укреплениями. Не одно защитное сооружение не могли им помочь. Разве что отсрочить смерть. Но ненадолго.

Внутренний зверь поднимал голову и тут же отчаянно рвался на свободу. Он был силен, стремился вернуться в лоно породившего его Сверхсознания, чтобы вернуться к жизни генерала Улья. Но страшен не оживший зверь - страшно то, что Макс на какое-то время хотел поддаться натиску, хотел вновь почувствовать на губах вкус крови. Человеческой крови.

На фоне внутренней битвы физическая боль, причиняемая инструментами медиков, отступала на второй план. Да, она заставляла стискивать зубы, биться в стальных зажимах, что-то выкрикивать. Но именно эта боль не позволяла окончательно сдаться под натиском зверя. Позволяла не слышать призрачного шепота в ушах, отгонять кровавые картины прошлого. Позволяла, несмотря ни на что, оставаться человеком.

Сколько времени продолжалась операция, он не знал. Боль ушла. Внутренний зверь, в последнем иступленном порыве метнувшись к ускользающей свободе, налетел на порядком ослабевший заслон со стороны Макса и снова забился в дальний угол сознания.

Остались лишь невероятная усталость и опустошение.

Он отстраненно слышал голоса, не разбирая слов. Разум словно плавал в вязком киселе - реакции заторможены до крайности. Мир вокруг почти остановился, сделался тягучим и ленивым. Никакого желания даже пошевелиться, не то что опробовать систему имплантатов.

'А как вообще прошла операция? Все получилось? Хотя не все ли равно...'

Максу показалось, что он всего на мгновение прикрыл глаза, возможно, отключился, а когда снова пришел в себя - яркий свет уступил место желтому полумраку небольшой палаты. Исчезла операционная, исчез медицинский персонал. Макс прислушался к своему телу: неприятных ощущений нет, в голове ясно, словно операции и не было. Аппетит зверский.

Теперь бы понять, где он лежит. Вместо ожидаемой кровати - стеклянный резервуар, заполненный мутной белой жидкостью. На лице маска, из которой торчит пара гофрированных трубок, уходящих куда-то за пределы видимости. К груди, рукам и ногам подходят провода - толстые, словно кабели высокого напряжения.

'Наверное, что-то пошло не так...'

Макс чуть приподнялся, повел головой, пытаясь получше рассмотреть комнату. У изголовья стеклянного резервуара целая стена с приборами, мониторами и датчиками. Похоже, провода и трубки идут именно к ней. Все активно, все работает, выдает какие-то графики и цифровые колонки с показателями. Ни окон, ни мебели, похоже, нет. Скучную белизну ровных стен нарушает только тяжелая дверь без ручки. Над самым резервуаром, под потолком, поблескивает объектив видеокамеры.

Макс поднял руку, опутанную проводами, помахал в объектив. Если на той стороне никто не отреагирует, придется выбираться самостоятельно.

Видимо, его активность заметили давно, так как дверь открылась почти сразу, и на пороге показался Александр Найт в сопровождении взволнованной Сади Эванс.

– Ну, как ты себя чувствуешь?!
– девушка бросилась к Максу, осторожно стащила с его лица маску.

– Нормально. Выспался. Зачем все это?

– Ты что-нибудь помнишь?
– спросил Найт.

– Почти ничего.

Сади и Найт переглянулись.

– Был момент, когда мы чуть не потеряли тебя, - сказала девушка.
– Пришлось предпринять некоторые меры предосторожности, - она обвела взглядом резервуар.
– Зато теперь все хорошо.

– Хорошо?
– криво усмехнулся Макс.
– Чувствую себя киборгом.

Александр Найт прошел к приборной стене.

– Отчасти так и есть, - сказал он, обернувшись.
– Не беспокойся, скоро сам все увидишь...

***

Макс стоял в самом начале полосы препятствий. Сегодня ему предстояло испытать в деле систему пси-имплантатов. За спиной три изнурительных дня реабилитации и тренировок. Три дня, чтобы осознать: ты больше не человек, не скарабей, даже не помесь двух видов. Ты нечто большее. Существо, чье тело напичкано сложной электроникой, целым комплексом нано-технологичных устройств, работа которых полностью подчиняется твоему сознанию.

– Уверена, ты справишься, - сказала Сади.

Девушка стояла перед Максом и снимала текущие данные с системы пси-имплантатов при помощи небольшого сканера. На экране прибора появлялись и исчезали какие-то показания, но Макс не следил за ними.

– Все в порядке. Ты готов. Несколько учащен пульс, но это не страшно. Помни: никакого форсирования событий. Система еще не полностью отлажена, возможны сбои. Если почувствуешь жжение в местах имплантации - тут же сходи с полосы. Ты понял?!
– Эванс повысила голос, заглянула Максу в глаза.

– Понял. Давайте начинать.

Сади опустила сканер, резко выдохнула:

– Удачи нам всем!

Доктор ушла, и Макс остался в одиночестве. Он еще раз прокрутил в голове схему полосы препятствий. Ничего сверхсложного - всего двести метров ровного бетонного покрытия, на котором разбросаны бетонные же квадраты двухметровых стен. Вокруг стальной забор - высокий, испещренный вмятинами от многочисленных выстрелов. Никуда не сбежать, даже при большом желании. Небольшая замкнутая коробка - то, что надо для тренировки. Пройти ее не составляет труда, если бы не одно 'но': на полосе предстоит встретиться с костяными гончими.