Оборотная власть

– Ну чего сидишь, я с тобой возиться и уговаривать не собираюсь, - протягивает мне домашнее трикотажное платье и комплект белья.
– Полотенца знаешь где.

Узнаю интонацию, муж включил плохого мальчика, прячет таким образом истинное. Выводы начинают лезть в голову, фантазия подключается, но я знаю важное, стараюсь держаться, не паниковать. Тим не стал бы сидеть на месте, если Арису грозит опасность. Значит все хорошо. Остается надеяться, что именно так и есть, а заодно гадать, это ли имел ввиду Арис, давая инструкцию.

Как они меня задрали, до чертиков, до безумия, злоба запрятанная всплывает, стоит закрыться в ванной. Рычать хочется, сколько можно быть в неведении. Качает меня от одного к другому, знакомое состояние. Я давно должна понимать, что происходит, а я сижу на верхушке айсберга многотонного и не могу заглянуть глубже, не дают. Неудивительно, зачем им предатель среди своих, мне доверять нельзя.

Думаете я согрелась под горячей водой - нет! Мне он нужен рядом. Торопливо одеваюсь, в голове немного плывет, как не свалилась еще. День бесконечно долгий был, как и ночь тянется, не заканчивается. Тим с чаем ожидает в кухне, на телефоне висит, больше слушает, чем говорит. Пристально смотрит на меня и пальцем тычет в сторону кружки.

– Я не хочу, мне надо лечь.

Ведя рукой по стене, потихоньку иду к гостевой, где и обитала последнее время до того, как забрал Арис. Или я ушла... Не знаю, как правильно, и даже задумываться не хочу. Пусть пустота в голове будет. Часть покрывала откидываю с постели и ложусь осторожно на самый край, свернувшись почти в клубок, прикрываю глаза. Я немного совсем отдохну и тогда оденусь нормально, чтобы Арис мог сразу забрать меня.

– Юля, - преследует Тим, входит следом, - голова кружится?

– Она давно и постоянно кружится, - спокойно отвечаю.

– Хочешь сюда чай принесу?

Примирительно предлагает, мое изречение оставляет без ответа.

– Не хочу. И не надо притворяться, что тебе не хочется меня пристукнуть.

– Порою хочется, - раздается голос совсем близко.

Убирает с лица влажные пряди волос, вздрагиваю от касания, морщусь.

– Тим, пожалуйста, я третий раз в душ не хочу.

– Все равно придется, это мой дом, он весь пахнет мною. И тобой.

Подавляю желание взглянуть на него. Зачем это говорит, чего добивается, спрашивается.

– Может врача вызвать?

– Зачем?
– участливый тон настораживает.

– Убедиться, что все нормально.

– Какой ты стал, раньше бы сам принял решение, как ты считаешь нужным.

Психолога я принудительно посещала. Припоминаю мигом. Мне хочется с ним поговорить, Тим всегда давал больше всех информации, но чуть позже, сейчас тишины немного требуется.

– Юль?

Не отвечаю, сил просто нет. Часть лица рядом с рассечением болит. Задумалась, не сразу дошло, что было не так. В ванной нет зеркала... Разбил? Не видела своего отражения, страшно представить.

– Ладно, отдыхай, пойду Арису сдаваться, не знает, что это я тебя увел у охотников. Инфаркт беднягу наверное уже хватил.

Меня словно током прошибает, распахиваю глаза. Тим оборачивается от двери, нашел способ привлечь внимание, взбудоражить снова.

– Если честно, отдавать не хочется. Имею право.

Сердце бедное не так давно сбавило обороты, пускается в безумный ритм по новой.

– Оо, видимо уже знает, - кидает взгляд на дисплей телефона, зажатого в руке.

Принимает звонок выходя, разгуливает босой и в брюках, обнажив торс. Чего хотела, он дома, как вздумается, так и ходит.

Прислушиваюсь усердно, забывая дышать.

– Не было времени на согласование. Да теперь уже не имеет значения. Юля дома, - все что удается уловить из разговора.

Зажмуриваюсь, унять всплески очередные. Я прекрасно знаю, Тим не такой жесткий как Арис, он внутри мягкий, ранимый, но не бесхребетный. Тогда почему так себя ведет со мной? Дразнит брата? Мстит? Мне их никогда не понять, они словно с другой планеты, свои устои, свои законы, понятия, мораль. Чуть позже заходил снова, укрыл осторожно и вышел. Пригревшись впала в дрему тревожную, из нее выдернули родные, теплые руки. Молчанов нежно касался лица, избегая травмы, целовал губы. Дышу глубже, намеренно чаще вдыхаю, поглощая с него запах.

Подскакиваю сесть, ударяюсь о подбородок переносицей, терплю боль стойко, обхватываю его за шею, притягиваю ближе. Сердце бьется с перебоями, в груди сдавливает настолько сильно, что стон еле слышный срывается.

– Давай уедем... Прямо сейчас уедем...
– шепчу, уткнувшись носом ему в щеку.
– Прямо сейчас...

Чувствую как улыбается, дыхание у него сбивается, чудится моей фантазии, Арис сейчас аналогичное внутри переживает.

Отдирает меня от себя, лицо ладонями обнимает, чмокает в губы нежно.

– Брату голову оторву и поедем, - говорит тихо как и я ему.

– Прошу тебя не надо, прямо сейчас уедем, - глаза его в полумраке гипнотизирую, оглядываю любимые черты, чуть приоткрытые губы манят.

Слышит порыв, еще раз целует, крепко прижавшись к моему рту. Мы так долго смотрим друг на друга, не отпускает лица, изучает рану, хмурится немного. И когда уже готов отпустить, перехватываю, опуская свои ладони поверх. Так много хочется сказать, душу выворачивает, а я не могу. Стены для слуха оборотного не помеха. Не знаю начал ли снова принимать препарат Тим, почему-то уверена нет.

Щелчок, одновременно яркий свет слепит, вместе с этим я убираю руки от Аристарха. Он же наоборот, крепче стискивает, целует в очередной раз, на последок вкусив языком меня и резко освобождает, поднимается с пола, где сидел. Два шага и пихает брата в грудь, вытолкнув из комнаты.

– У тебя голова лишняя? Думаешь отрастет новая? Могу заверить, ошибаешься. Ты цепочку оборвал!
– рявкает, в конец озверев, Молчанов.

Вздрагиваю всем телом.

– Ты за каким туда полез?
– рычит утробно Аристарх.

Они удалились от прохода и я их не могу видеть, да и совсем не грежу.

– Ты рисковал моей женой!
– раздирает воздух Морено, сотрясая квартиру.

Спустив ноги с постели, еще раз вздрагиваю. Прикрываю глаза словив головокружение, пережидаю пока отпустит.

– В каком месте твоя?

– Показать в каком?

– Попробуй!

Абстрагируясь от воплей, кидаюсь к шкафу. В джинсы влазию не без труда, походу я немного набрала, рубашку хлопковую застегиваю и закрываю дверцу, уставившись на себя в зеркало. Я такая убогая... До слез жалко девушку в отражении, замученная, словно избитая. Бровь и место вокруг рассечения отекшее. Синяк будет с пол морды точно.