Обреченный на любовь

– Но ведь каким-то образом у вас появилось такое желание!

Калинов усмехнулся:

– Подобные желания мужчинам присущи изначально. Только не все способны и не все решаются. Ну и не у всех есть экономические основания.

– Вот-вот… Существует мнение, что если бы не экономические ограничения, отряд многоженцев изрядно вырос бы за счет двадцатилетних. Как вы к этому относитесь?

– Думаю, вырос бы, но не изрядно. Дело в том, что молодые мужья, даже из тех, кто предрасположен к браку, переносят потерю свободы с определенными трудностями. Поэтому вряд ли они захотят в первые годы семейной жизни жениться еще на одной. По-моему, к этому более склонны мужья со стажем в десять-пятнадцать лет. По статистике, именно такой период требуется мужчине, чтобы переориентировать свои психологические установки на семью, да и то не до конца. В определенном смысле семья не является для мужчин приоритетом, в жизни есть много гораздо более интересных направлений общественной деятельности, не требующих, к тому же, подобной самоотдачи.

– Другими словами, вы согласны с тем, что все мужчины – эгоисты.

– Несомненно, но не стоит осуждать их за это. Эгоизм заложен в представителях сильного пола самой природой, он неразрывно связан с традиционно слабым развитием эмоциональности и объясняется отсутствием биологической ответственности за вновь рождающуюся жизнь. Ведь биология низводит роль мужчины лишь к зачатию. Зато мужчины менее консервативны, чем женщины. Ведь отцовство, в отличие от материнства, не зависит от стабильности окружающей обстановки… Я не слишком заумен?

Лорина-Лавиния улыбнулась очаровательной улыбкой:

– Не слишком! Уровень читателей нашего журнала довольно высок. Кстати, вы не читаете его?

– Нет, знаете ли. – Калинов виновато развел руками. – Мое время посвящено, в основном, практике.

– Тогда мой другой вопрос… Каков ваш сексуальный коэффициент?

Каков вопрос – таков ответ, подумал Калинов.

– При нерегулярных свиданиях хватит и на вас.

На лице корреспондентки появилось неудовольствие.

– Вряд ли мне это необходимо… Я – член Ассоциации Лесбийской Любви.

Калинов мысленно присвистнул:

– А вот интересно, как ВАША Ассоциация относится к распространению полигинии?

– Довольно холодно! Распространение полигинии ограничивает рост нашей организации.

– Это каким же путем?

Лорина-Лавиния протянула руку и выключила диктофон.

– Вам я скажу… Дело в том, что немалое количество женщин предрасположены как к гетеросексуальным, так и к гомосексуальным контактам…

Точно, вспомнил Калинов. Учил когда-то.

Журналистка продолжала:

– И многое зависит от случайности: с кем она переспит впервые, с другом или подругой. Распространение многоженства резко уменьшило контингент таких женщин, усложнив этим нашу деятельность.

Калинов снова мысленно присвистнул. А ведь тут может потребоваться внимание нашей комиссии, подумал он.

Лорина-Лавиния включила диктофон, и интервью продолжалось.

Поравнявшись со своим коттеджем, Калинов снял рубашку и брюки и бросился в прохладную воду. Выкупавшись, отправился домой.

Через год после второй свадьбы Калинов перестроил коттедж, увеличив его до десяти жилых комнат, и поставил новейшее кухонное оборудование, потому что Марина, в отличие от первой жены, любила готовить. «На мне лежит печать прошлого», – говорила она.

Калинов вздохнул. Сегодня придется обойтись услугами линии «Сэплай»…

Вита встретила его на пороге.

– Ну?

Калинов лишь помотал головой. Лицо Виты скривилось, на лбу родились тонкие – ниточками – морщинки.

Стареет, не к месту подумал Калинов, без слов, дежурно, обнял приму и отправился в ванную.

Уныло поворачиваясь под колкими струйками душа, он размышлял. Итак, помимо маловероятной уголовщины, кандидатами в похитители являются как минимум три организации монистов: ортодоксы-церковники, мальчики из Всемирной Организации Одиноких Мужчин и девочки из Ассоциации Лесбийской Любви. Хорошо хоть голубым от сильного пола наплевать на многоженство… Впрочем, церковники пока еще не докатились в своей борьбе до похищений, их оружием являются проповеди. Однако, где гарантия, что кто-нибудь из прихожан, причастившись к слову Божьему, не выразит таким образом свое отношение к греховодникам?..

Приняв душ, он включил массажер, а потом, одевшись, не спускаясь вниз, отправился в свой кабинет. Сел за стол, открыл окно.

За окном оживленно переговаривались птицы, время от времени с глухим стуком падали на траву сосновые шишки: поднимался ветерок.

Калинов повернулся к тейлору и, набрав серию кодов и свой личный номер спецдопуска, вышел в информационный банк своей организации. Поинтересовался, кто по их ведомству находится сейчас под административным арестом в связи с нарушением общественного порядка: не верилось, что похищение предпринято только для того, чтобы заставить его отказаться от участия в выборах. Обнаружил несколько лесбиянок – активисток АЛЛ. Никто из Одиноких под арестом не содержался. Калинов сбросил информацию и запросил данные по Адепту Восточноевропейского филиала Организации Одиноких Мужчин Федору Салову. Разочарованно хмыкнул. Толстяк вел себя тише воды ниже травы.

В дверь постучали. Калинов отключился и крикнул:

– Войдите.

Это была Сельма. Подбежала, чмокнула отца в щеку, затараторила:

– Мама-раз сказала, чтобы ты спускался вниз. Гости уже явились.

Калинов обнял дочку, потом отодвинул от себя, оглядел с ног до головы. Хорошая у них с Витой девчонка получилась, лицом похожа на мать, но пофигуристей – с узкой талией и высокой грудью. Будь здоров, девочка!

Будь здоров девочка еще раз чмокнула отца.

– Как дела? – спросил Калинов.

– Сегодня сдала социальную психологию.

– Молодец! А как Сережка?

– А что Сережка? Он же школьник! У них экзамен сдать – раз плюнуть!

– Ну уж так и раз плюнуть? – усомнился Калинов.

– Конечно… Так что мне сказать маме?

– Скажи, через пять минут буду. Переоденусь и спущусь.

Но Сельма не тронулась с места. Лицо ее помрачнело.

– Мама-раз сказала, что мама-два заболела и ее положили в клинику. Это правда?

– Конечно. Почему это ты сомневаешься в словах матери?

– Я не сомневаюсь… Но почему мама-раз волнуется?

– Потому и волнуется. Хоть медицина и сильна, изредка случается всякое. Но с мамой-два все будет в порядке, у нее же не первый ребенок.

Сельма снова заулыбалась и опять чмокнула отца в щеку.

– У тебя есть парень, дочка? – спросил Калинов.

– Конечно. – Сельма крутанулась на одной ноге, взметнула колоколом юбку. – У кого же их нет!

Не влюблена, подумал Калинов и спросил:

– Скажи, дочка, ты уже изучила элементарную сексологию?