Обрученная с врагом

Она обернулась. Мартин действительно сидел на диванчике с бокалом коньяка в руке, смотрел вроде бы мягко, но под таким мягким взглядом обычно послушно выкладывают все, что знают и чего не знают.

— Мне не нужны эти деньги, — промолвила Эльза. Лицо Мартина дрогнуло.

— Если я прошу тебя подойти, — теперь в его голосе звучал металл пыточных, — то ты не споришь и подходишь.

Эльза решила не доводить до греха.

Когда она послушно села на диван, Мартин протянул ей бокал — коньяка там было на донышке — и сказал:

— Гостевая спальня полностью в твоем распоряжении. Три раза в неделю приходит домработница, делает уборку и заполняет холодильник. Белье бросай в корзину в ванне. Когда я дома, не включай музыку. Вот вроде бы и все правила нашего общежития.

Коньяк пах дубом и медом. Эльза подумала, что теперь будет ненавидеть коньяк. Вспоминать ночь в гостинице аэропорта и ненавидеть.

— Хорошо, — кивнула она. Пожалуй, быть покорной не так трудно, как кажется. — Хорошо, я поняла. Что-то еще?

Мартин пожал плечами. Сейчас он выглядел очень красивым и очень усталым, почти неживым.

— Мне уходить, когда ты будешь приводить баб? — все-таки покорной быть не получалось, язвительная реплика сама соскользнула с языка.

— Я не привожу сюда баб, — равнодушно ответил Мартин, и Эльзу внезапно качнуло. Она попробовала вскрикнуть и не смогла, левую половину тела словно парализовало. Эльза смотрела на раскрытую ладонь, где печать наливалась ядовитым зеленым огнем, и не могла понять, почему рука не слушается.

«Вот и все, — мелькнула ленивая отстраненная мысль. — Вот и все…»

Гостиная качнулась, и Эльза увидела потолок и изящную витую лампу. Правое плечо, еще сохранившее чувствительность, коснулось дивана.

— Я не хочу ссориться, — в поле зрения появилось лицо Мартина: склонившись над Эльзой, он ласково погладил ее по щеке. — Я вообще достаточно спокойный и мирный человек. Но запомни, пожалуйста: это только в плохих романах бойкие провинциалки выбивают стулья из-под кавалеров. Я за такое удушу.

Эльза не сомневалась в серьезности его намерений. Удушит и разрежет на кусочки. Тело постепенно обретало чувствительность, и левую ладонь стало безжалостно жечь. Очертания печати пульсировали, дергая кожу.

— Прости, — прошептала Эльза. Желание спрятаться и закрыть голову стало невыносимым. — Я все поняла.

Мартин улыбнулся. Провел кончиками пальцев по шее и ключицам.

— Меня это радует, — сказал он. — Очень.

Глава 4

Первый день занятий начался спокойно. После училища Эльзу зачислили сразу на второй курс, кураторша представила ее группе, и, заняв свободное место у окна, Эльза подумала, что вроде бы все не так уж и плохо. Лекция по введению в социологию казалась интересной, и Эльза обрадовалась: есть ведь что-то в жизни и кроме ведьм и инквизиторов.

Вскоре ей подсунули записку. Развернув листочек в клетку, выдранный из блокнота, Эльза прочла крупные буквы с резким наклоном влево:

«Ты ведьма, да?»

Эльза слегка обернулась, стараясь понять, от кого послание. Высокая девушка, сидевшая во втором ряду, улыбнулась и едва заметно махнула рукой в приветствии. Ее коротко подстриженные волосы были выкрашены в зеленый и синий, а с майки скалилось немыслимое чудовище.

«Да, я ведьма, — написала Эльза. — И что?»

«Да ничего, — пришел более развернутый ответ. — Меня зовут Андреа, и я тоже ведьма. Уровень Весс».

Несмотря на свою неформальность, Андреа писала без ошибок. Эльза подумала и ответила:

«А я Альфа. Как тут вообще к нам относятся?»

«Хорошо относятся, — ответила Андреа. — Пальцем не тычут».

Эльза хотела было написать еще, но в аудиторию снова заглянула кураторша и, извинившись, сказала:

— Доктор Штольц, я на минутку заберу Грюнн и Холле.

Эльза и Андреа вышли в коридор: кураторша отвела их в сторонку и негромко промолвила:

— Девочки, сразу после пар идете к курирующим инквизиторам. Грюнн, с вас свидетельство о браке, Холле, а у тебя я даже боюсь предположить, что.

Андреа завела глаза. Кураторша посмотрела на нее устало и с какой-то привычной заботой: так мать будет смотреть на дочь, которая в очередной раз отчебучила что-то невероятное.

— Госпожа Инга, я не колдовала, — призналась Андреа. — Ну выпили вчера с ребятами, погуляли…

Кураторша вздохнула, покачала головой.

— И это только начало учебного года… Ладно, девочки, не задерживаю.

Когда она скрылась за дверями деканата, Андреа задумчиво почесала кончик носа и спросила:

— У тебя кто курирующий инквизитор?

— Забыла фамилию, — призналась Эльза. — Лютер, триста семнадцатый кабинет.

— А, — понимающе кивнула Андреа. — Слышала о нем краем уха. Говорят, он добрый. А у меня господин Бернстайн. Лютый тип. Давно ты замужем?

— Только расписались, — мрачно сообщила Эльза. Вчера, когда наведенный паралич растаял, Мартин заперся у себя в комнате и не выходил. Эльза слышала, как через стену долетают обрывки классической музыки, кажется, семнадцатая соната Альетте, и думала, что в ее ситуации отсутствие брачной ночи скорее плюс, чем минус.

— Совет да любовь, — улыбнулась Андреа.

«Для любви тут нет места», — подумала Эльза.

В первый учебный день в расписании было всего две пары, так что уже в полдень студенты были свободны, как ветер. Сняв на всякий случай еще одну ксерокопию со свидетельства о браке, Эльза дождалась Андреа, и они отправились в управление по делам ведьм. Надо сказать, Андреа производила неизгладимое впечатление на окружающих: конечно, никто не видел печати и не знал, что она ведьма, но пассажиры в троллейбусе, в который сели девушки, едва не плевались. Какие-то молодые ребята лихо им подмигнули.