Общество самоубийц

Поезд уже отъехал от станции, как вдруг в ее почтовом ящике отобразился значок непрочитанного сообщения. Отправитель неизвестен. Отец, наверное. Лия открыла письмо.

Сразу запустилось видео. Сначала она решила, что оно рекламное, и чуть было не выключила. Но что-то в лице мужчины показалось Лии знакомым, и она поднесла экран ближе к лицу.

— Я старался изо всех сил, — сказал мужчина на видео. — У меня диверсифицированный портфель органов, я в него инвестировал как полагается, мне этого хватит на несколько жизней. Но как я ни пытаюсь, не могу игнорировать то, что творится вокруг. Это неправильно. Неправильно, что эти… эти сроки определяются при рождении, что какой-то алгоритм решает, кому сколько жить.

Портфель органов.

Камера вдруг показала лицо мужчины крупным планом. Это оказался один из членов семейства Масков — тех самых клиентов, которых «Лонг Терм Кэпитал Партнере» предположительно потеряла из-за Лии, из-за того, что за ней ходили Наблюдатели.

— Вы правда считаете, что недосотенные действительно «недо–», что они действительно ниже нас? Кто решает, кому достанутся «Умная кровь», импланты, сеансы ухода?

Лия лихорадочно пыталась понять, с какой стати он ей это послал. Из-за потерянного контракта?

— Мы считаем, что если найдем долгоживущих с нужными генетическими данными, то сможем найти окончательное решение демографической проблемы. Бессмертие. Больше не придется беспокоиться об уровне рождаемости. Но может, решение уже у нас под носом?

Человек на видео отхлебнул из бутылки, которую держал в руке. Сердце у Лии отчаянно застучало, руки стали холодными и влажными. Но она не могла отвести взгляд от экрана. Теперь она поняла, что видео послали не только ей, но Маск смотрел прямо в камеру — глаза в глаза, — будто говорил именно с ней. Лия осознала, что он, скорее всего, уже мертв.

— Но если мы не будем за это сражаться, никто не будет. Мы соучастники творящегося. Все долгоживущие — соучастники. Вы тоже.

Он зажег спичку, поглядел в камеру — на миллионы невидимых зрителей, которые ждали, затаив дыхание.

— Я не вхожу в Общество самоубийц. Мне не близки некоторые их идеи. Но у нас общее дело.

Он поднес спичку к лицу.

— Мы не оставляем себе выбора.

Ее отец жил на конечной станции линии метро. «Жил» звучало странно, будто он давным-давно тут поселился, а не просто нашел квартиру на время. Хотя откуда Лии знать? Может, он и давно тут поселился, в двух часах на метро от квартиры ее матери в Третьем округе, сделал вид, что пропал, но на самом деле пользовался той же системой водоснабжения, тем же общественным транспортом, смотрел в то же ночное небо. Может, он прятался у них под носом все эти восемьдесят восемь лет.

Лия торопливо пошла к ближайшей лестнице. Ей хотелось, чтобы память о видео, которое она только что посмотрела, осталась под землей, хотелось сбежать от этой картины — наследник Масков подносит зажженную спичку к своему смоченному спиртом языку.

Выйдя из метро и оказавшись на дощатом настиле, который тянулся вдоль набережной, она увидела светлое яркое небо, а вдали — сверкающую в лучах солнца поверхность моря. Ветер лизнул ее в щеку, и, повинуясь смутному порыву, Лия высунула язык, чтобы лизнуть его в ответ. На мгновение она забыла про видео, забыла даже про то, что встречается тут с отцом. Она хотела попробовать на вкус соль, содержавшуюся в воздухе, но не ощутила ничего, кроме жгучего холода, и снова закрыла рот.

— Красота, правда?

Лия повернулась. Отец стоял у выхода; на нем были темные очки, и когда он улыбался, его скулы касались нижнего края оправы.

— Папа, — сказала она. А потом вдруг бросилась к отцу и крепко обняла, уткнувшись лицом ему в грудь.

От него пахло сухими ветками. Дымом и плесенью, чем-то, что всю зиму держали в кладовке. Прошло столько лет, и запах его, изменившись, остался узнаваемым.

Кайто осторожно положил руки ей на плечи, но как следует не обнял. Смутившись, Лия в конце концов отпустила его.

— Хорошо доехала?

Она было кивнула, но потом покачала головой:

— Мне прислали на почту видео. От Общества самоубийц, ну знаешь.

— Правда? — он явно удивился.

— Может, тебе такое не попадалось. Они называют себя активистами, но на самом деле они просто террористы. Они… ну, они делают ровно то, что подразумевает название, — Лия вздрогнула и поплотнее закуталась в пальто.

— Самоубийства, — сухо произнес отец и прищурился, глядя на солнце.

— Ну да, — подтвердила Лия. — Просто человек на последнем видео, я… Я его знала. Один из Масков.

Кайто все еще смотрел куда-то вдаль и никак не отреагировал на это имя.

— Ты наверняка помнишь Масков. Одно из семейств — основателей медтехнологической отрасли. Ну и мы как раз на работе готовили для них предложение. Существовал шанс, что они станут работать с нами. Для ЛТКП это была бы крупная победа. — Хотя с учетом видео все это уже неважно.

— Давай прогуляемся, — предложил отец.

Лии показалось, что он думает о чем-то своем.

— Я думала, мы пойдем к тебе, — сказала Лия, хотя ветер, игравший ее волосами, манил гулять. Но ей настоятельно требовалось увидеть, как отец живет. Необходимо связать его с чем-то конкретным — с мебелью, одеждой, зубной щеткой возле умывальника. Она хотела знать, как он развешивает рубашки, убирает ли постель, полный у него холодильник или пустой.

— Пойдем, — согласился отец. — Только я хочу сначала кое-что тебе показать.

Он пошел вдоль настила; Лия держалась рядом.

— А я и не знала, что это все, — она махнула рукой в сторону моря, — тоже часть города.

— Про это мало кто знает. Сюда давно никто не ездит, — вздохнул отец. — Не понимаю, почему так.

— Ну, наверное, когда думаешь про Внешние округа, просто не приходит в голову, что тут есть такие места, — предположила Лия.

Как же это случилось? Когда именно ее жизнь оказалась так тесно привязана к офису, дому, округам с Первого по Третий? И ведь так жили все, кого она знала — Тодд, Цзян, все. Вот почему везде всегда была такая толпа, хотя количество населения падало. Как будто чем меньше людей, тем больше им требовалось цепляться друг за друга. Лия окинула взглядом окружавший ее простор и огромный сияюще-голубой небесный свод, посмотрела на пустой настил вдоль набережной.

— Тут так пусто, — сказала она.

Отец кивнул.

— За городом еще хуже. Там даже более пусто, чем ты можешь себе представить.

— За городом? — повторила Лия.

Кайто помедлил, потом опять заговорил:

— Выехав за пределы города, можно намотать десятки, сотни миль и не увидеть ни единого живого существа. Брошенные деревни, небольшие городки, повсюду рассыпающиеся от старости дома. Есть, конечно, и другие мегаполисы для долгоживущих — Бостон, Лос-Анджелес, Чикаго. Такие же, как Нью-Йорк. Клиники обычно находятся там. Совсем обойтись без них мне не удалось.

Лия, продолжая шагать по настилу, промолчала — во время последней прогулки с отцом она поняла: для того чтобы Кайто начал что-то рассказывать, надо научиться держать паузу.

— Давным-давно, когда я только уехал — сбежал, — я постарался скрыть свои следы. Достал фальшивый паспорт, кучу денег за него заплатил. Отрастил волосы, долго ни в одном городке не задерживался. Я нашел какую-то небольшую клинику в торговом центре в захолустье. И выяснил, что мой новый паспорт отлично действует! Я больше не был Кайто Кирино, но все равно меня допустили к базовым процедурам продления жизни и ухода, все мои биоданные прекрасно подходили к моему имени по новым документам. Я просто поверить не мог в свою удачу. Неужели в нашем мире, где так развита сеть связи, где не обойтись без биометрического сканирования, мне сошло с рук такое?