Общество самоубийц

На третий день молчания, когда Тодд крался мимо Лии со стаканом воды, она ухватила его за запястье. Он замер.

— И долго ты этим занимался? — спросила она.

Покрасневшие глаза Тодда казались несчастными, но теперь в них чувствовалась непривычная жесткость.

— Не очень, — сразу ответил он, будто ждал этого вопроса. — Наблюдатели подошли ко мне после того, как ты шагнула под машину. Сказали, что я помогу им быстрее покончить с этим делом. Поскольку ясно, что скрывать нам нечего. Тебе они попросили не говорить. Ты подтвердишь своим поведением, что у тебя все в порядке, и тебя вычеркнут из Списка.

Объяснение звучало логично, но что-то в голосе Тодда смущало Лию. Говорил он жалобно, будто умолял простить его, но как-то очень уж осторожно. Да и вся история казалась тщательно продуманной, будто он подобрал слова заранее.

— И что ты им рассказывал? — ровным тоном поинтересовалась Лия.

— Да ничего особенного. — Он запустил руку в волосы — мальчишеский жест, призванный подчеркнуть его чистосердечие. — Всякие мелочи. Что ты ела, сколько ты просидела в ванной, сколько раз с утра почесала эту свою родинку на шее. Я не понимаю, к чему это все…

— А что еще? — спросила Лия. Ты рассказывал им про моего отца? Нет, конечно. Тодд не мог знать про Кайто.

— О боже! — воскликнул Тодд. — Ну, когда ты возвращаешься домой. Когда ты приходишь поздно. Когда… — он помедлил.

— Продолжай, — резко сказала Лия.

Он уставился в пол.

— Ну же, Тодд! — повторила она.

— Тебе, наверное, не понравится то, что я скажу, — произнес он медленно и отчетливо, будто у нее плохо со слухом, — но, по-моему, тебе… может, тебе и не помешало бы… обратиться за помощью.

Он говорил все это, и его лицо менялось на глазах. Вскинутый подбородок, широко распахнутые глаза, раскрасневшиеся щеки — что-то в нем появилось безмятежное и далекое.

Только сейчас Лия заметила, какая чистая у Тодда кожа. Светлее обычного, почти прозрачная, и веснушки сияют тускло-розовым светом.

— Что у тебя с лицом? — спросила Лия.

Поморщившись, Тодд глянул на свое запястье, которое сжимала Лия. Она отпустила его руку, на нежной коже остались полукруглые следы ее ногтей.

— Они же специалисты, — продолжил Тодд, будто не слышал ее вопроса. — А мы почти ничего не знаем о группах риска. И насколько мы разбираемся в мерах безопасности? В конце концов, меня это тоже касается. Мы несем ответственность друг за друга. И если ты все-таки повредишь себе, я буду за это отвечать. Я хочу сказать, что…

— Тодд, ты себя вообще слышишь? Это же безумие какое-то.

Он непонимающе уставился на нее, а потом изобразил на лице нежную озабоченность, что было еще хуже.

— Знаешь, Лия, ты просто попробуй сделать все как следует, вот что я хочу сказать. Перестань таиться, секретничать. Отнесись к ним серьезно. Отнесись ко всей этой ситуации серьезно.

Лия почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Отнестись к ситуации серьезно! А чем же она тогда занимается? Мотается на другой конец города в группу восстановления, терпит Наблюдателей, даже с собственными клиентами работает под присмотром Натали! И тут вдруг Тодд, богатый бездельник с идеальной кожей и акциями «ХелсФин», доносящий на нее в Министерство, советует ей отнестись к ситуации серьезно!

— Тебе лучше уехать прямо сейчас. Собери сумку, остальные вещи я отправлю курьером.

У Тодда дернулась губа.

— Но я не могу уехать. Даже если бы хотел, не могу. Тебе нельзя оставаться без сопровождения. Это для твоей же безопасности.

И все-таки от Тодда исходило какое-то странное сияние. Кончик носа блестящий и розовый, щеки непривычно румяные. Лии представились крошечные кровеносные сосуды у него под кожей — интересно, легко ли их повредить? Если она ударит Тодда? Внутри снова вскипело то давнее чувство.

Тодд поднес стакан с водой к губам и сделал долгий глоток, не отводя глаз от лица Лии. За мгновение перед ней промелькнуло множество самых разных вариантов того, что будет дальше, а потом Лия взмахнула рукой, и стакан Тодда полетел на пол.

Резкий звук бьющегося стекла оказался громче, чем она ожидала. Он словно воплощал в себе хаос. До сих пор Лия слышала этот звук только однажды в ресторане, когда была маленькая. Он прервал обыденный гул разговоров, люди начали вытягивать шеи и перешептываться, пытаясь понять, что происходит. Было слышно, как невидимый шеф-повар сурово отчитывает виновника. Теперь вещи редко бились. Они имели особую укрепленную структуру и отличались повышенной прочностью. Чтобы что-то разбить, надо было как следует постараться.

Осколки стекла лежали в лужице воды. Стакан не разбился, а раскололся на пять крупных фрагментов с зазубренными краями. Раскиданные по полу, они выглядели как детали головоломки или художественная инсталляция. Лия опустилась на колени и подняла самый большой. Это было основание стакана — тяжелый кусок стекла напоминал корону и сверкал, как лед. Она задумчиво повертела его в руке — сколотые края заблестели под светом люстры. В стекле она увидела призрачное отражение кусочка собственного лица — нос как у матери, глаза как у отца.

Лия с силой швырнула осколок в стену. На этот раз к звуку бьющегося стекла она была готова. Ей показалось, что этот звук каким-то образом прошел сквозь ее кожу и разорвал невидимую защитную оболочку, которая до сих пор окутывала всё и вся. В голове гулко и жарко стучала кровь. Что-то давно забытое, пьянящее и живое внезапно переполнило ее восторгом — Лия вспомнила: подобное чувство она последний раз испытывала в детстве, когда еще не умела сдерживать себя, если ей хотелось что-нибудь сломать.

Тодд не пошевелился. Он так и стоял с вытянутой рукой, держа в пальцах воздух вместо стакана. После первоначального шока лицо его снова приобрело выражение спокойствия и даже умиротворения. Словно ему доставляло удовольствие наблюдать, как Лия разбивает вдребезги осколки стакана, как топчет их каблуком блестящей лаковой туфли и вытаскивает из-под ногтей острые стеклянные занозы.

Потом, когда она наконец закончила, когда посмотрела на него шальным, полным вызова взглядом, он достал из кармана планшет. Он поступает правильно. Он помогает Лии.