Обсидиан и чёрный диорит. Книга первая. Дестан

Сэм слегка кивнул в знак того, что удовлетворён началом.

– Район у нас, значит, не элитный, но всё ж за Москвой числится. Деревянные бараки вокруг посносили, и деловые люди стали к землице присматриваться. Тут новую школу построили, большую, со многими корпусами, старьё школьное сначала тоже хотели убрать, но передумали. В девяностые-то стало совсем много сирот всяких, вот и решили под них отдать. Набрали ребятишек-одногодков, они тогда в первый класс должны были идти. С тех пор там так и живут. Последний год им остался. Поговаривают, что после выпуска всё-таки уберут приют.

– Давайте подробнее про воспитанников.

– Не знаю, по каким понятиям их собирали. Не только по столице и области, но и издалека. Кто-то тёр, что таланты по всей стране отбирали. Гаврики, правда, культурные, вежливые, не хулиганьё. Когда магазин открывал, трухал, что с детдома беспокойство будет. Кражи типа, а то и налёты. Охрану поначалу крепкую нанял, сколько потратился на дармоедов! Напрасно переживал! Так, заходят иногда, поглазеть. Девчонки, значит, побрякушками интересуются, самой дешёвкой. Обычно ничего не покупают, деньги-то откуда. А воровства нету, ни одного случая не могу припомнить.

Толстяк начал нахваливать сирот, как ценный товар, словно сам был готов их продать. Но предупредил, что руководство детдома стоит за воспитанников насмерть, отваживает «благодетелей» и нечистых на руку чинуш. В общем, не подпускает сомнительных опекунов за километр.

– Директриса тамошняя и особо её замша Нина Николаевна – те ещё стервы! Слишком идейные, глупые, несовременные. Значит, хоть заведение на хорошем счету, но средств выделяют им очень даже меньше, чем другим. Они от спонсоров ничего не берут, если хоть чуток неладное почуют. Сам слышал, как они меж собой пиликали, что все предлагаемые деньги от коммерсантов – грязные.

– Наверное, правильно думают? – прищурился старый дипломат.

Штырёв хмыкнул. После третьей рюмки говорить ему стало намного легче. Водка была удивительно приятной, разливала по всему телу живительное тепло. «Чего ещё я на такие бабки могу наболтать?» – назойливо толкалась беспокойная мысль, но иностранца он перестал опасаться и честно старался угодить.

– Нет, ну всяко бывает. От меня под Новый Год приняли несколько костюмов для праздника. Страшное было китайское барахло, никто не брал. Ещё, помню, партию тетрадей туда сплавил. Брак оказался, надо же было куда-то девать. Взяли, ещё и спасибо сказали. В общем, если постараться и подумать хорошо, подходы можно найти.

Здесь толстяк, опасавшийся, как бы от него ненароком не уплыло обещанное минимальное вознаграждение, сделал красноречивую паузу. Пачка, перекочевавшая в карман необъятного пиджака, окончательно разрядила обстановку. Сэм, хотя и дал понять, что переданная сумма не подлежит возврату ни при каких обстоятельствах, всё же намекнул, что ничего особо ценного пока не услышал.

– Скажи мне вот что, – перейдя на «ты», сменил тему англичанин. – Знаком ли тебе такой мощный паренёк по прозвищу Капитан? Он как будто на тебя работает.

– Ах, этот! Зовут парня Володя, ходит постоянно в одной и той же компании. Так-то мне до лампочки, кто там и с кем. Но с полгода назад ввалились они толпой в мой кабинет. Оказалось, что у Капитана руки откуда надо растут, и умеет он мастерить кораблики. Красивые модели получаются.

Хитро ухмыляясь, Штырь долго объяснял, как заключал выгодный контракт. Сначала сувениры от Капитана удавалось перепродавать раз в двадцать дороже, и раскупали кораблики здорово. Потом явилась сама Нина Николаевна с претензиями, что хозяин магазина дурит воспитанников, платит слишком мало. Договорились, что в обмен на поделки детдому будет поставляться какой-нибудь неходовой товар: столы попроще, стулья, табуретки. А модели действительно качественные. Один ценитель сказал, что в жизни ничего подобного не видел, просил достать ему ещё и обещал… много.

– Теперь контракт, значит, будет на всё лето. Им там, в детдоме, разрешают зарабатывать на каникулах. Девчонки из его компании просились в магазин подработать продавщицами, да у меня и так комплект.

– И что, теперь им некуда будет устроиться?

– Да ну… – Штырёв, полупьяно ухмыляясь, подцепил на вилку кусочек сёмги. – Найти всегда можно, если борзую оплату не просить. Девки пойдут, как обычно, на почту. Приятель Володьки, умник, в технике разбирается. Так он хвастал, что его в автосервис обещали взять.

Пиршество длилось ещё целый час. Толстяка окончательно развезло. Он плохо соображал, что говорит. Сэм всё время возвращался к интересующей четвёрке подростков, выспрашивал детали встреч и разговоров. Иногда информатору казалось, что не он сам старательно пытается вспомнить что-то ещё, а просто собеседник бесцеремонно копается у него в голове. От этого радужное настроение улетучилось, стало тоскливо, страшно захотелось пожаловаться на свою нелёгкую долю: на бывшую жену, презрение власть имущих, крутые поборы и конкурентов.

– Вот хотя бы Хусаинов. Прямо со свету сживает! Всю клиентуру переманил, гад! У него магазин неподалёку. Мебель-то вся палёная, делают местные армяне, а он её за элиту сдаёт. Ещё и угрожает мне: мол, либо закрывай свою лавочку, либо переходи на одни сувениры. Да я на них мигом прогорю!

– Так разве кораблики не помогут? Кстати, в магазине что-то я их не заметил.

– Так ведь не с конвейера они идут. Разбирают хорошо, а пацан не может их печь как пирожки. – Штырёв громко рыгнул. – Р… работа штучная. Халтуру брать никто не будет. Вот я и говорю этому паразиту Хусаинову…

Олдбрук перестал вслушиваться в пьяное бормотание соседа по столику. Штырь вдруг представился в виде громадной жирной мухи, поганящей хорошие вещи. Второе «я» охотно согласилось с такой ассоциацией, навеянной недавним воспоминанием. Ещё и добавило, что таким коммерсантам, нагло обманывающим несчастных сирот и сплавляющим в приют откровенно негодный товар, вполне справедливо устраивать «тёмную». Или вообще…

«Кораблики, надо же! – немного взволнованно думал Сэм. – Неужели бывают такие совпадения? Как может всё так удачно складываться? Подозрительно удачно! А предполагаемый подарок? Почему, по какому наитию, я выбрал именно такой набор инструментов и попал в самую точку? Жизненный опыт? Возможно. А вдруг кто-нибудь играет против меня? Кто-то умный и тонкий, изощрённый в плетении интриг. Конкурент. Идиот Штырёв постоянно говорит о конкурентах. Чему удивляться, если соперники встречаются повсюду и в любом деле…»

Созвучная мыслям память услужливо предложила заново пережить один мрачный эпизод, когда случилось так внезапно прозреть…

* * *

Франция, Прованс, 1720 год

Грязная придорожная харчевня в поздний час была пуста. Всаднику, проделавшему за день немыслимый путь, требовались отдых и ночлег, и угрюмый хозяин несказанно обрадовал, буркнув, что одна из двух комнат наверху свободна.

С низкосортным пристанищем, где на стенах в помине не было ковров или гобеленов, а в качестве подсвечников использовались донышки битых глиняных кувшинов, волей-неволей пришлось смириться.