Очень странные миры

– Что вы, коллега, – поморщился Ветковский. – Уже давно проделано, и не раз… Кстати, отчего Раджашекхара вдруг надумал сравнить девичью улыбку с этой самой амритой? Что это за критерий такой – амрита? Единица блеска улыбки?

– О, эти девичьи улыбки… – вскинул белесые брови Урбанович.

– Блеск ее улыбки составил двадцать килоамрит…

– Близлежащие строения полностью уничтожены…

– Жертвы и разрушения эквивалентны последствиям землетрясения силой десять баллов по шкале Раджашекхара…

– Короче, никто не спасся…

Элмер Э. Татор, которому лень было перемещать кресло подальше от этих игрищ разума, тихонько застонал. Белоцветов же промолвил нараспев:

– «И стали рыцари спорить, ведь то был вопрос чести». [33]

– Марк, вы как лингвист должны быть знакомы с эпохой расцвета санскрита, – сказал Ветковский.

– Не забывайте, что я не простой лингвист, – заметил Урбанович, – а ксенолингвист. Это существенная разница. Впрочем, извольте. Когда я ухаживал за сестрой одного из сокурсников… ее звали Майтхиликумари… впрочем, неважно.

33

Жуанот Мартурель (1405?-1468), «Тирант Белый». Перевод с каталанского М. Абрамовой и Г. Денисенко.

– Отчего же неважно?! – вскричал Ветковский. – Еще и как важно! Просто чрезвычайно!

– Итак, – продолжал Урбанович. – Однажды боги индуистского пантеона затеяли пахтать океан, в результате чего они предполагали получить напиток бессмертия – амриту. Да-да, господа звездоходы, амрита – это напиток бессмертия!.. Для своих целей боги воспользовались довольно-таки экзотической мутовкой: ультраядовитым змеем Васуки с нацепленной на него в качестве груза горой Мандара. И представьте, добились своего! Хотя при этом возникли весьма нетривиальные побочные продукты, как то: белый слон Айравата. Белый же конь Уччайхшравас. Две прелестницы – богиня Лакшми и неимоверной красы дева Рамбха. Тоже, надо думать, белые. Или, что более вероятно, дебелые. Благоуханное дерево Париджата…

– Белое, – вставил Феликс Грин.

– У меня тоже бывало, – разморенно сообщил Белоцветов. – Начну что-нибудь мастерить по хозяйству, какую-никакую незамысловатую табуретку. А получается… В общем, сплошное благоухание.

– Считалось, например, что амритой наполнена луна, – увлеченно разглагольствовал Урбанович. – Речь идет, конечно же, о естественном спутнике Земли… Что же касается уже упомянутого желтого гиганта Меру, то так называлась гора, являвшаяся ни много ни мало как центром индуистской вселенной.

– Очевидно, это очень льстит самолюбию – жить в центре вселенной, – усмехнулся Ветковский.

– Весьма познавательно, – заметил Татор с присущей ему деликатностью. – Но для чего нам все это знать?

– Для расширения кругозора, – охотно ответил Урбанович. – Кстати, могу организовать небольшую обзорную экскурсию. Исторических мест здесь по понятным причинам немного, но красивых уголков предостаточно. Водопады, царь-деревья, чистые озера… С вас транспорт, с нас интеллектуально насыщенное общение.

– Через сутки нас тут с охотничьими собаками не сыщут, – убежденно сказал Татор.

На мгновение он приоткрыл глаза. Как раз вовремя, чтобы увидеть, какими саркастическими ухмылками обменялись братцы-ксенологи.

3

Внутри отель для транзитных пассажиров оказался намного просторнее, чем выглядел снаружи. Он был полностью автоматизирован. Большинство номеров было занято беженцами с «Тетры», но часть оставалась свободной. Хотя, возможно, причиной тому были живое, давно не виденное солнышко и общая неторопливость новых гостей. В последнем случае кое-кто рисковал оказаться без персонального спального места. Впрочем, в климатических условиях Амриты это не выглядело чем-то угрожающим. Романтическая ночь под чужими звездами – что может быть восхитительнее?

В узком коридоре Кратов нос к носу столкнулся с доктором Кларком. Они молча раскланялись. Ученый выглядел отрешенным сверх обычного. Уши его были плотно закрыты громадными старомодными наушниками.

Номер в конце коридора оказался свободен. Кратов не имел намерений занимать его надолго. Все, в чем он нуждался, заключалось во временном уединении, а еще в устойчиво работающем информационном канале. Он вошел и запер дверь на механический засов, еще один нежданный элемент архаики. Убранство комнаты было подчеркнуто спартанским и словно бы намекало: нечего тут засиживаться надолго, транзит есть транзит, переночевали – и двигайтесь дальше, по своим делам… То, что Амрита не балует хлебосольством, было общеизвестно. Возле стены стоял топчан на низких ножках, застеленный пестрой домотканой циновкой. Напротив находился простой квадратный столик, тоже низкий настолько, что при желании можно было им пользоваться, сидя на полу. Для тех, кто такого желания не испытывал, имелось нечто вроде пестрого, в тон циновке, пуфика, выглядевшего как мешок, набитый соломой.

В белую, без изысков, стену над столешницей был встроен винтажный видеал, он-то Кратову и был нужен.

В номере было жарко, сквозь открытое окно внутрь проникал горячий воздух, а как привести в действие кондиционер, Кратов не разобрался. На команды голосом система комфорта не отреагировала, сенсорных пультов нигде не наблюдалось. Словом, Амрита во всей своей красе… Скинув куртку и фуфайку, Кратов привел собственный тепловой режим в норму, придвинул пуфик к столу, оживил видеал и вошел в Глобальный инфобанк.

Следуя по новостным ссылкам, в которых настораживающе часто фигурировала одиозная персона Джейсона Тру, он выяснил нижеследующее:

Что Ирина Павловна Сафарова, упомянутая Джейсоном Тру в качестве факта за номером первым, почтенная дама семидесяти пяти лет, садовод-селекционер, каковая ни с того ни с сего вдруг бросила все дела, сорвалась с места и улетела на Амриту, на деле является матерью человека по имени Виктор Сафаров. Ну, этого следовало ожидать.

Что отец Виктора Сафарова, экзобиолог Каюм Сафаров, умер во время эпидемии кванна, тогда еще абсолютно неизлечимого, да и поныне излечимого с громадными оговорками, в ксенологической миссии на планете Симба в 115 году. Где это? Кратов о такой не слыхал. Но это была лишняя информация, и уходить в сторону от магистральной линии поиска он не стал.

Что сам Виктор Сафаров, фигурировавший в факте за номером вторым, был Звездным Разведчиком и даже открыл одну планету, которая сразу попала в Каталог перспективных исследований Брэндивайна-Грумбриджа. Кратов, скрепя сердце, адресовался к Брэнди-Груму и без труда нашел описание планеты «Сафаров-139». Планета была как планета, вряд ли кто примется ее исследовать в ближайшие несколько веков.

Кажется, все стало на свои места: мать летела к сыну, не пожелавшему по каким-то своим мотивам возвращаться на Землю. Что же до садоводства, то на Амрите, при всех ее природных богатствах, тоже было над чем поработать.

С некоторым недоумением, к которому примешивалось приятное чувство исполненного обязательства, Кратов стал сворачивать ссылки и прикидывать, в каких выражениях он сообщит команде «Тавискарона», что незапланированный отпуск закончился не начавшись.

Но его внимание внезапно, как магнитом, было притянуто к еще не пропавшей с видеала биографической справке о Сафарове из регистра Корпуса Астронавтов.

Кратов застыл, не донеся указательный палец до последней, завершающей точки. Не поверив своим глазам, вызвал несколько независимых источников…