Одиночество вдвоем

Достаю из кармана маленький ключик, сдерживая судорогу. Поднимаю его, демонстрируя парню, который закрыл рот, щуря карие глаза:

— Это шантаж?

Не могу заставить себя говорить, поэтому просто киваю головой, но и кивок вышел слабым. Дилан приоткрыл губы, закатывая глаза. Прижимает руку к лицу, делая несколько глубоких вздохов. Вздрагиваю, когда он повторно дергает руку, убеждаясь, что ему не освободиться без моей помощи. Вновь поднимает злой взгляд на меня, косится, как на нечто неприятное, отчего внизу живота начинается вибрация. Боль

Обнимаю себя одной рукой, продолжаю молчать, бросая на О’Брайена взгляд. Тот от недовольства кусает и так измученную нижнюю губу, после чего прикрывает веки, опуская лицо. Притоптывает ногой, откашливаясь:

— Черта?

Моргаю, уставившись на него, и киваю, указывая пальцем на трещину.

— Я не должен заходить за неё? — Он уточняет, явно сдерживая тон голоса.

Опять киваю. Молчу, дожидаясь его реакции. Дилан быстро скользит кончиком языка по губам, после чего чешет затылок и вновь вздыхает:

— Только при соблюдении моих правил.

Я напряженно складываю руки на груди.

— Одно из них ты должна вбить себе в голову, — жестикулирует рукой, с серьезным выражением лица уставившись на меня. — Никогда. Не выходи. Из комнаты. Без. Меня, — проглатывает ком в горле, повторяя. — Никогда.

— Я поняла, — отвечаю, теребя ключ в руках.

— Нет, — он усмехается. — Судя по тому, что ты сделала ночью, ты слишком тупая, чтобы понять с первого раза.

— Я поняла, — повторяю громче, медленно подходя к нему. Косо смотрю на парня, который сутулит спину, поставив руку на талию. Прикусывает губу, пока вожусь с его замком. Пальцы напряжены, поэтому не сразу получается вставить ключ в замок.

При всей скованности тела пытаюсь не касаться его кожи.

К слову, запястье красное, думаю, оно опухнет. И оно того стоит? Наркотики того стоят?

Стоп, наркотики.

Замок щелкает — и Дилан не теряет времени, выдергивая запястье. Я сразу делаю шаги назад, за трещину на полу, которая теперь является барьером. Парень трет запястье, поворачиваясь ко мне спиной. Что-то ворчит, но мне не расслышать. Медленно подхожу к дивану, роясь в карманах. Щупаю пакетик и сглатываю, взглянув на Дилана. Тот спокойно начал собирать вещи с пола, которые ночью скинула со стола, пока искала ключи. К слову, те до сих пор у меня, поэтому парень просит их вернуть, но не поворачивается ко мне лицом. Только вытягивает руку, перебирая пальцами. Но мне не хочется переходить черту, поэтому бросаю ключи ему на кровать, сунув ладони в карманы. Дилан не комментирует моё действие. Берет ключи, направляясь к двери, поэтому следую за ним, продолжая держаться на расстоянии. О’Брайен сощурился, вставив ключ в замочную скважину:

— Ты за мной теперь ходить будешь? — Бросает на меня взгляд, из-за чего делаю шаг назад, пытаясь смотреть ему в глаза. — Как собачонка, — добавляет, после чего до ушей доносится громкий щелчок.

Делаю шаг к нему, тихо выдавив:

— Наркотики…

Дилан усмехнулся, открыв дверь:

— Ты уже их забрала из ванной, — выходит в коридор, оборачиваясь. Стою на месте, с недоверием смотря на него. Парень хмурит брови, закатывая глаза:

— Внизу они наверняка есть, но это не моё, — кивает с раздражением. — Ты выходишь, или я закрываю тебя здесь?

Обнимаю себя руками, переступая порог комнаты. В коридоре всё так же холодно, как и ночью, что неположительно скажется на моем здоровье. Когда наружу рвется кашель, подношу кулак к губам, корчась от боли в горле. Дилан не смотрит на меня, а лишь приговаривает ворчливо:

— Повторюсь, это не самое лучшее место для больных, — подходит к лестнице, оборачиваясь. — Я хочу принять душ, так что тебе придется какое-то время посидеть взаперти.

Я не доверяю ему. Он сможет спокойно спуститься вниз и принять ещё наркотиков. Даже произнося это слово мысленно, во мне пробуждается отвращение, а вот Дилан, такое ощущение, не особо переживает из-за своей зависимости. Выглядит собранным, правда, не выспавшимся.

Спускаемся вниз. Расстояние между нами чуть больше длины моей вытянутой руки. Ладонями, что держу в карманах, мну пакетик, который нашла в ванной. Смыть в унитаз? Почему я не сделала этого? Чего я жду?

Дилан не мнется. Спокойно распахивает скрипящую серую дверь, выходя в зал. Я, перед тем, как сделать шаг, выглядываю, осматриваясь по сторонам. Никого. Пустое заведение, как и вчера.

Держусь рукой за ручку двери, наблюдая за парнем: зашел за стол с кассой, наклоняется к небольшому холодильнику, открывая дверцу. На полках всего две банки пива и один газированный напиток. Тяжело вздыхает, щурясь:

— Ты пьешь газировку?

— Нет, — короткий ответ, но он вызывает удивление со стороны О’Брайена. Он взглянул на меня, моргая:

— Соус ты не ешь, газировку не пьешь, — выпрямляется, захлопнув дверцу, и касается пальцами верхних ящиков, пытаясь выглядеть там что-нибудь съедобное. — Ты вообще человек? Пасту без соуса ешь, получается?

— Я не ем пасту, — наконец, переступаю порог, но продолжаю держаться за дверь. Кажется, такая простая беседа «ни о чем» меня расслабляет.

Дилан поднимает брови:

— Как можно не есть пасту.

— Углеводы, — продолжаю бросаться короткими ответами.

— Ах, да, — парень произносит это таким тоном, будто всё слишком очевидно. Он хлопает ладонями по столу, сутулясь:

— У меня нет еды.

Я не голодна.

Поворачивается ко мне, сунув руки в карманы штанов. Ничего не отвечаю, просто отвожу глаза, начиная рассматривать грязные столики. Мне сейчас кусок в больное горло не полезет. У меня давление в голове, крутит живот от тошноты, глаза горят, пульсация в затылке, а так же выдыхаю горячий воздух изо рта.

Сомнений нет. Я заболела.

— Кофе, чай, какао? — Дилан стучит костяшками по столу, что говорит о его нервозности.

— Воды, — прошу, с осторожностью взглянув на О’Брайена.

Да, я повела себя не самым хорошим образом. Начала ставить условия, поэтому теперь, когда он не скован, меня переполняет чувство тревоги. Что, если это его «молчание» — скрывая злость? Устроит какую-нибудь «подлянку», мне стоит быть начеку…

Дилан ставит на стол стакан с водой, после чего отворачивается, начав готовить себе кофе. Я тру ладони, обняв себя холодными руками, но жажда вынуждает сделать шаг к парню, чтобы взять стакан. Выполнив это, слишком резко отхожу назад, к стене, прижимаясь к ней выступающими лопатками, поскольку сильно сутулю плечи. Дилан замечает мою реакцию на его движения, но ничего не говорит, продолжив заниматься «готовкой своего завтрака».

Пью воду, корчась от боли в горле. Кашляю, прикрывая рот ладонью. Сухой кашель так и рвется наружу, не могу его сдержать.

— У меня нет лекарств, — внезапно говорит парень, хотя я ни о чем его не спрашивала. Молчу, решая проигнорировать сказанное. Отхожу от стены, осматривая помещение, окна которого были покрыты слоем пыли. Пахнет чем-то «старым». Никак иначе не могу описать этот запах. Сплошная антисанитария. И Дилан здесь рос? Это его дом? Да, у него явно нехорошие ассоциации с этим понятием. Теперь ясно, почему он так много ест с Ником. Кажется, тот сам начал покупать ему еду, но всё равно. Это не компенсирует.