Одиночество вдвоем

И даже в тот день, в день рождения, Эви не обозлилась на мать за то, что та бросила в неё бутылку из-под алкогольного напитка, который выпивала каждый день после рабочего дня.

Она не ненавидела её, так как всё происходящее компенсировалось мужчиной, который с распростертыми объятиями встречал дочь на пороге.

И именно это вызывало бурю ревности со стороны уже зрелой женщины, которая кусала ногти, всё время повторяя под нос:

«Она не моя дочь».

[конец флешбэка]

Их было четверо, и одного, что игриво постукивал битой по моему бедру, я точно знаю. Человек, которого мне доводилось видеть прежде: на улице, когда отчим не приехал за мной в школу, и в кафе, тогда этот тип зачем-то позвал к себе О’Брайена. Скованно вдыхаю, не сводя с мужчины глаз, в которых наверняка читается беспокойство.

— Это что новый вид оплаты? — Он интересуется, слегка нахмурив брови, и поднимает биту, касаясь её кончиком моего подбородка, заставляя меня приподнять голову.

Что ещё за чертова «оплата»?

— Что вам нужно? — Дилан явно вне себя, но тон голоса старательно сдерживает, чтобы не казаться грубым. — Иди сюда, Эви, — говорит, и я чувствую, как он касается пальцами моего локтя. Мне без возражений хочется отступить назад, чтобы быть ближе к парню, но вновь зажимаюсь, не двигаюсь с места, ведь взгляд мужчины стал сердитым, словно без его разрешения мне не стоит шевелиться. Именно так и поступаю. Стою, позволяя полу поглощать в себя мои стопы, а самое омерзительное то, что, наконец, я признаю. Да, признаю то, что меня тянет к Дилану, признаюсь в своем желании встать позади него.

Знаю, что он может защитить меня, и это угнетает.

Я не привыкла полагаться на других.

— Что вам нужно? — Вновь задает тот же вопрос О’Брайен, полагая, что должен получить ответ. Мурашки, вызванные испугом и страхом перед таким количеством мужчин, больше не покрывают кожу рук, ведь чувствую, как Дилан ближе подходит сзади, касаясь своей грудью моей спины, пальцами сжимает мои запястья. Я не расслабляюсь, но в голове в полном беспорядке начинают крутиться мысли.

Он здесь. С тобой ничего не случится, пока он здесь. Дыши.

Опускаю взгляд, прекращая смотреть в глаза мужчине, который скользит кончиком биты по моей шее, к груди и животу. Внимательно следит за её передвижением, немного вскинув подбородок с приоткрытым ртом:

— Ты знаешь, зачем мы приехали.

— Понятия не имею, — парень резко делает шаг назад, дергая меня за собой, и бита мужчины вовсе опускается, ударив его по ноге. Он переводит свой суровый взгляд на Дилана, явно гневаясь от такого поведения. И это выражение лица действует на меня, как удар в живот, отчего быстрее отступаю, сильнее прижимаясь спиной к груди парня, пальцы которого дрожат. Да, он сильнее сжимает, вонзая в кожу моих рук, и напряжение очевидно, ибо три парня, что молча толпились позади, начинают подходить ближе к мужчине, который вдруг пустил недобрый смешок, качнув головой:

— Я говорю о взрослых вещах, у меня нет времени на эти ваши детские игры, — потирает ладонью биту, щуря веки. — Наркота. Твой отец не расплатился за прошлый месяц.

— Тогда все вопросы к нему, — кажется, Дилан непоколебим. Он игнорирует то, что мужчина открывает рот, чтобы вновь что-то сказать, парень разворачивает меня, и сам встает боком, чтобы уйти.

И я вновь повторюсь. Ненавижу, когда кто-то позади меня.

Кажется, всем своим телом ощутила странную вибрацию, словно в поверхность пола ударила молния, отдавшись глухим стуком в ушах. Через секунду хватка на моих запястьях слабнет, и сбоку слышится грохот. Медленно поворачиваю голову, с испугом уставившись на Дилана, который держится за край стола, оставшись на ногах. Прижимает ладонь к затылку, корчась от боли, и бросает на меня хмурый взгляд, словно дает пинка. Но стою на месте, еле заметно качнув головой, отчего впервые замечаю настолько ярко выраженную тревогу в его карих глазах.

— Думаешь, я пошутить пришел? — прокуренный голос мужчины врезается в спину, вынуждая содрогнуться.

Оборачиваюсь, немного приоткрыв рот, чтобы тяжело выдохнуть. Смотрю на мужчин, что стоят по краям, так называемого «главного», который стучит битой по столу, подходя к Дилану:

— Когда последний раз ты видел своего отца? — Задает вопрос, а парень явно напрягается, ведь, как и я, понимает, что с момента нашего возвращения, мы его не встречали.

— Он сбежал, не так ли? — Тон мужчины меняется. С каждой секундой он всё ближе подходит к Дилану, который нервно кусает губы, раздумывая над тем, как поступить дальше, и при этом посматривает на меня, всё так же взглядом побуждая меня к действию. Хочет, чтобы я ушла?

Но, если бы я хотела, то уже не смогла бы.

Один из мужчин, что всё время топтался молча, обходит столик, медленно шаркает ногами, ходит вокруг меня, оценивающе пробегаясь взглядом. Я обнимаю себя руками, опуская лицо, и слежу за ним искоса.

— Нам нужны деньги, О’Брайен, — ставит перед фактом мужчина с битой, наблюдая за тем, как парень выпрямляется, хмуро смотря на него:

— Я не брал у вас наркотики, так что ищите этого мудилу.

Мужчина смеется в ответ:

— Ты не понимаешь? Не осознаешь, в каком сейчас дерьме, да? — двое парней, что стояли рядом, быстро подошли к О’Брайену, схватив за обе руки, которые резко завели за спину, вынуждая парня согнуться пополам. Он дергает руками, с открытой злостью смотря на мужчину. Я не сдерживаюсь. Губы дрожат, а жалкий писк всё равно срывается, когда тот тип, что кружил вокруг меня, внезапно подошел ближе, коснувшись холодными пальцами моей щеки, чтобы убрать локоны волос. Дилан бросает на него взгляд, вновь и вновь повторяет попытки вырваться из хватки, а я сжимаю губы, не давая себе проявлять слабость. Дышу чаще, не следя за давлением в груди, которое начинает сжимать легкие, мешая восстановить сердцебиение. Взгляд замирает на одной точке, когда он говорит с каким-то отвращением:

— Лицом не вышла, — берет меня за подбородок, грубо поднимая, но всё равно не смотрю ему в глаза, пытаясь не думать о том, что говорит «главный» через секунду:

— А кто тебе мешает пакет ей на голову одеть?

И они начинают смеяться, словно это очевидная вещь, это логический выход, а мои глаза начинают гореть от слез, что потихоньку собираются по краям век. Медленно перевожу взгляд на Дилана, который внезапно поник, но качнул головой, будто беря себя в руки.

— Мы так с Дженни делали, — говорит тот, что всё ещё держит меня за подбородок, неприятно чавкая жвачкой во рту.

И эта фраза впечатывается в мое сознание, а О’Брайена вовсе уничтожает. Вот так просто разрушает, убивает, оседая в голове. Я раскрываю рот, начиная собирать мозаику из маленьких кусочков, и с каждой мыслью, что одна за другой рождается у меня в голове, чувствую, как сердце всё больше и сильнее ноет.

«Это плата?», «Мы с Дженни так делали».

Они насиловали сестру Дилана. Она была платой за наркотики.

Тошнота подступает к горлу. Я напрягаю все мускулы своего лица, чтобы не выдавать своего дикого страха, но присутствие того слишком очевидно, так что никому не нужно наглядное подтверждение.

— Эй, Дилан, — мужчина не отпускает мой подбородок, подняв руку выше, отчего я хватаюсь за его пальцы, поднимаясь на носки, трясусь, когда он разворачивает меня лицом к остальным, с наглой усмешкой интересуясь:

— А она сосать умеет?

Дилан тяжело дышит, резко переводя взгляд на мужчину с битой:

— Я найду этого ублюдка, только… — Запинается, когда я пищу, ведь чавкающий мужчина касается свободной ладонью моей груди, плюясь:

— Костлявая и уродина, — хмурится. — Как-то совсем не то.

— А какая тебе разница, во что вставлять? — Один из парней, что держал Дилана, задал вопрос, а второй поддержал:

— И куда «стрелять»?

И вновь зал заполнился диким смехом, ржачем, что режет мои ушные перепонки. Страх. Он медленно перерастает в панику, которой я не должна подаваться. Дилан моргает, бросая на меня косой взгляд, после чего откашливается, желая скрыть свой дрожащий от напряжения и нервов голос:

— Я найду его, я…

— Черт, да не нужен он мне! — Мужчина размахивается и бьет битой в живот парня, колени которого согнулись, но мужчины потянули его, чтобы продолжил стоять на ногах.