Одинокий. Злой. Мой

— Они что это… — у мужчины аж рот приоткрылся. — Но ведь…

— Кажется, они на вас обиделись.

— Что значит обиделись? У нас тут детский сад, что ли? — бес возмущенно посмотрел на меня, как будто это я была виновата в танце этой парочки.

Кира тем временем принялась извиваться вокруг Виталия на танцполе так, словно танцевала в последний раз в жизни. Да и парень не отставал, обнимал ее, прижимал к себе, проводил руками вдоль тела, словно лаская его.

Виктор смотрел на них обоих потемневшим взглядом. Скулы побелели, губы сжаты в тонкую линию.

— Мне это не нравится, — то ли мне, то ли сам себе сказал мужчина. — Совсем не нравится. Макс!

Огромный громила, оказалось, стоял рядом. В тени стены. И как только я могла не заметить такую громадину? Он шагнул вперед, заставив меня вздрогнуть.

— Да, босс.

— Возьми эту горячую парочку и тащи в машину. Мы едем. Алексу скажи, что он остается за главного. Пусть только накосячит — голову сниму.

— Да, босс, — повторил здоровяк и поспешил на танцпол, передавать приказания Кире, Виталику и незнакомому мне пока Алексу.

— Куда едем? — нахмурилась я.

Больше всего на свете хотелось сейчас жалеть себя, Платона, нашу неудавшуюся историю. Спрятаться ото всех, окуклиться, забиться в угол и скулить, зализывая раны. Что толку сейчас от чего-то иного, если худшее уже произошло.

— Мы должны хотя бы понять, что случилось. Как случилось, почему, — отчеканил Виктор. — Акула уплыла с моей рыбкой. Но это не значит, что я буду сидеть на месте. Догоню и вспорю ей брюхо. Свое я не отдам никому. Надо действовать.

— А как же сначала подумать? — напомнила о его же словах. — Не лучше ли обратиться к братьям Платона? У Дитриха есть выходы на арбитров. По крайней мере, когда… — я запнулась, не зная, можно ли об этом говорить. С другой стороны, какой смысл сейчас скрывать. — Когда Нику покусился на Таисию, арбитры шарахнули по цирку метеоритом. Значит, и Серпа они смогут легко нейтрализовать…

— Тебя Серп волнует или Платон?! — Если Виктор и услышал в словах про жену Дитриха новую для себя информацию, то виду не подал.

— Платон, конечно, но…

«Но ведь нужно исполнить его последнюю волю, помочь его братьям», — я с трудом удержалась от очередного всхлипа. Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы кое-как взять себя в руки.

— Тогда вставай и шевели ногами. Мы едем искать место, где он проводил этот морлоками драный ритуал!

Меньше чем через пятнадцать минут все пятеро сидели в машине.

Макс за рулем. Виктор на переднем пассажирском сиденье. Я сзади, посередине. Кира справа от меня, Виталик слева. На том, чтобы я села в центр, настоял бес. Автомобиль был маленьким. Иномарка, но далеко не бизнес-класса. Сидеть втроем было некомфортно, хоть ни я, ни Кира, ни Виталий лишним весом не страдали, но ощущение было, как будто перенеслась на несколько лет назад, во времена учебы, когда если и брали такси, то только вскладчину.

Виктор обернулся на нас:

— Все пристегнулись?

— Давай я на другой за рулем поеду, чего как хмурики в банке… — попытался возразить Виталик. — Киру могу с собой взять.

— Нет-нет. Сидите под присмотром, — строго стрельнул глазами бес. — Трогай.

И Макс завел мотор.

Глава 14

— И никаких боевых форм, пока я тебе не разрешу. Ты меня понял?

Голос вампира отозвался дрожью во всем теле, а дальше… Платон ощутил в себе небывалую легкость. Легкость и звенящую пустоту, в которую проваливались все зарождающиеся мысли.

Он на мгновение потерялся в пространстве, перестал понимать, где находится. Моргнул, а выморгнул, когда они вдвоем уже были на улице.

Идти за Нику было правильно. По крайней мере, любые зарождающиеся сомнения в этом тотчас же гасли, стоило им появиться. Они бесследно растворялись, лишь усиливая звон в ушах. И Платон плелся за тонкой фигурой подростка как привязанный.

Шаг, еще шаг, еще.

Они вышли из проулка, обошли несколько серых многоэтажек, пока не вышли на парковку, на которой аляповатым пятном стоял длинный белый лимузин с красной крышей.

— Прошу, — Нику открыл ему дверь, дождался, пока Платон зайдет внутрь, а потом сел сам.

Машина тронулась.

Альбеску щелкнул пальцами, и мерный гул в ушах исчез. Платон вздрогнул, начал оглядываться.

Он находился в салоне лимузина. Яркий потолок с тысячей лампочек зеленых и красных цветов. Коричневые кожаные диванчики, огромный бар в самом конце машины. А над баром неоновая фигура клоуна со слезами на щеках.

Нику откинул дверцу бара — внутри оказался холодильник с пластиковыми пакетами, наполненными кровью, из каждого торчала закупоренная прозрачная трубочка.

Вампир достал один из пакетов, откусил кусочек трубочки, выплюнул куда-то на пол и принялся цедить кровь. Из кармана вытащил телефон, уткнулся в него, что-то листая на экранчике.

Платон даже моргнул несколько раз. Выглядело странно. Слишком уж похоже на настоящего подростка.

Ехали они минут сорок. За это время вампир выпил четыре пакета с кровью и ни разу не отвлекся от смартфона.

Машина остановилась, Нику убрал телефон.

Дверь открылась с той стороны. Вампир вышел первым.

Рядом с машиной трясся маленький человечек чуть выше метра. На нем была шапка с бубенчиками и клоунский грим.

— Этого отмыть и одеть. Если будет просить, то накормите, — приказал Альбеску, затем резко развернулся к Платону, снова перехватив его взгляд. — Не уходи далеко, — улыбнулся он, странно сверкнул глазами. — Пока игра не началась.

Сердце пропустило удар, а по всем нервным окончаниям сразу словно ударили молотком. Платон тряхнул головой, прогоняя это мерзкое чувство, но вампир уже потерял к нему всякий интерес, зашагав в сторону циркового купола, возвышающегося в сотне метров от парковки.

— Да, господин, будет сделано, господин… — лебезил тем временем человечек, продолжая кланяться даже тогда, когда Нику уже скрылся из виду.

В голове вспыхнуло видение: карлик, уже седой и морщинистый, протягивает руку Альбеску:

— Позвольте послужить вам в последний раз. Выпейте меня...

«...Как-то это всё странно», — подумалось орку.

— Идём, — человечек махнул рукой Платону, сам уже спеша меж фургончиков и шатров.

Атмосфера здесь была как будто из далекого прошлого. Жилища бродячих артистов, словно сошедшие в этот мир со страниц старых книг. Правда, самих людей (или нелюдей) видно не было.