Одна против зомбей

– Даже не знаю, как благодарить Вас за такую щедрость.

– Внуков мне сделаешь, вот и отблагодаришь.

– Конечно-конечно... э-э... постараюсь.

– Да уж постарайся. Главное, не жри всякие стремные таблетки.

– Какие таблетки?
– не понял Хорькофф, бросив на собеседника озадаченный взгляд.

– Любые!
– коротко и четко объяснил тесть свою позицию в области самолечения и безрецептурного употребления продукции отечественной и зарубежной фармацевтической промышленности.
– А также порошки, микстуру и прочую аптекарскую шнягу.

– А если вдруг...

– А если уж совсем прижмет, обращайся ко мне - у меня две клиники в столице, там доктора что надо. Отбирал не по степеням и званиям, а за талант и опыт. Такие зубры кого хошь из могилы вытащат и кого хошь туда сведут.

– А аспирин можно?
– попробовал торговаться Хорькофф, доселе безгранично веривший во всемогущество всякого лекарства.

– Ничего нельзя! Смотри вон туда, Андрюха.

Тесть указал молодожену на маячащих за его спиной телохранителей и спросил:

– Видишь этих мамонтов?

Хорькофф кивнул. Тройку двухметровых верзил весом не меньше двухсот килограмм трудно было не заметить на фоне тщедушных гостей свадьбы.

– Все импотенты, - с затаенным злорадством сообщил тесть ошеломленному таким поворотом разговора зятю.

– Ух ты!
– выдохнул Хорькофф.
– А что с ними случилось-то?

– Жрали какую-то хрень для накачки мышцы и теперь им даже порнуху глядеть тошно.

Хорькофф с сочувствием посмотрел на телохранителей. А тесть наклонился к уху зятя и тихо, но сурово сказал:

– Коли, Андрюха, запишешься в импотенты, то пеняй на себя - не зять ты мне после такой подляны. А может, даже и вовсе не жилец. Усек?

Хорькофф нервно сглотнул, чтобы сдвинуть с места застывший от ужаса кадык, и энергично закивал, а потом еще и замахал руками, всем своим видом показывая, что никогда в жизни больше никакой аптечной дряни в рот не возьмет, не посоветовавшись перед этим с врачами тестя.

– Так что ты сделаешь, если тебе попытаются всучить какую-либо пилюлю?
– требовательно спросил тесть у Хорькоффа.

– Выкину ее на помойку, Иван Адыгеич, - отрапортовал тот.
– А сверху еще и говна какого-нибудь накидаю, чтобы бомжей спасти от отравы.

– А как поступишь с самими всучателями?

– Обругаю с головы до ног матом и вышвырну за порог!

– Обязательно вышвырни! Еще и ногами наподдай им по дороге!

– Так наподдам, что мало не покажется!
– Хорькофф короткой пантомимой изобразил расправу над отравителями.
– Они сами потом таблетками всю оставшуюся жизнь будут инвалидность лечить.

– Обещаешь?

В обращенном на зятя взоре Ивана Адыгеича было столько стужи, что у Хорькоффа заледенели кишки, а их содержимое активно запросилось наружу.

– К-к-клянусь!
– дрожащим от страха голосом пообещал молодожен.

3

Я сидела на краю столешницы. Вполуха слушала рассказ Хорькоффа о его свадьбе. Болтала ногами. И думала о том, почему мы до сих с Толиком не поженились.

Вот в самом-то деле: ругаемся с ним как матерые супруги, излившие друг на друга не один литр желчи. А где свадебное платье, пьяные вопли "Горька-а-а-а!" с битьем посуды и поездка в Гоа на медовый месяц?

А одновременно с этими думами по извилинам моего беспокойного мозга невидимыми тенями скользили размышления о том, с чего бы это меня на матримониальные темы потянуло.

Видимо, так на меня близость смерти и прочие инфернально-покойницкие приключения, а также рассказы о чужих свадьбах повлияли. Еще мои британские коллеги доказали, что чем ближе человек и общество к гибели, тем сильнее резвится в них инстинкт продолжения рода...

Тем временем Хорькофф завершил повествование, и с его небритой щеки скатилась и глухо ударилась об столешницу здоровенная, щедрая мужская слеза - с вишню, не меньше. А после еще одна - такая же.

– Чо-та я совсем не улавливаю связи между женитьбой и стрясшейся с Вами бедой, господин Хорькофф, - я озадаченно почесала кончик носа.
– Могу только порадоваться за Вас, Андрей Яковлевич. Широкой души человек - Ваш тесть. Не каждому так везет в жизни. Обычно так: либо невеста дура, либо страшна, как покоцанный эболой африканский афро-африканец, либо и красавица, и умница, но нищая, как бомж с Трех вокзалов, да еще и родители - голимая алкашня... Так в чем беда-то?

– Благодаря наставлениям Ивана Адыгеича я единственный нормальный человек в "ИNФЕRNО", - с явной неохотой выдавил из себя собеседник.

Тут у меня в мозгу начали сами собой склеиваться кусочки всей той невероятной чертовщины, которая маячила у меня перед носом еще со вхождения в офис "ИNФЕRNО". И я меня охватило предчувствие разгадки великой тайны - страшной настолько, что даже легендарный Шерлок Холмс испугался бы ее расследовать. А если бы даже ему и пришлось расследовать (например, по требованию английской королевы), то после легендарный сыщик обязательно зачистил бы всех свидетелей раскрытия этой тайны, начиная с доктора Ватсона, миссис Хадсон и собаки Баскервилей со всеми ее щенками.

– Единственный "нормальный"?! Или единственный живой?
– я впилась взглядом в собеседника, подозревая, что сейчас вляпаюсь в самую страшную тайну XXI века.

Хорькофф стыдливо опустил глаза.

Я мигом спрыгнула со стола, рванулась к Хорькоффу и, пристально глядя ему в глаза, спросила:

– А остальные, чо, зомби?! О, мой га-а-а-д! Как же я была права в своих дичайших подозрениях! Зомби прорвали периметр! Теперь нас ничто не спасет, кроме массовой и поголовной резни!

– Да никакие они не зомби! Откуда у Вас вообще такие мысли!?

– Нехорошо врать будущему деловому партнеру! Как же я смогу Вам помочь, коли Вы меня за лошару держите. А их в древнем роду вольных землепашцев Лодзеевых отродясь не бывало. Лошади у нас испокон веков не переводились. Мы на них пахали, дрова возили и на ярмарку в город ездили. А вот лошар не разводили. Колитесь про зомби, ну!

– Как у Вас только язык поворачивается такое говорить! Причем тут...
– попробовал возмутиться собеседник.

Но я не дала ему это сделать. Подскочила к клиенту, схватила его за грудки и, еще более пристально глядя ему в глаза, предложила: