Одна против зомбей

Один из полицейских что-то крикнул в сторону "скорой". Оттуда вышли, сутулясь и пошатываясь на ходу, два небритых санитара. Они уложили покойника на носилки и занесли его в "скорую". Через минуту та уже мчалась прочь с места преступления.

"Надо что-то срочно предпринять, иначе..." - Хорькофф проводил "скорую" тоскливым взглядом и почувствовал, как по спине пробежался холодок.

Пока Хорькофф наблюдал за мрачными событиями на улице, перепалка в его кабинете становилась все более ожесточенной. Старикова от избытка чувств даже подскочила к Леонтовичу и схватила его за лацканы пиджака:

– Побойся Бога, Леонтович! Ты же всех нас потравишь своей дрянью! Сначала сам ее год жри, а потом уже нас корми. И учти, если у меня расстройство живота случиться, то я тебя заставлю все мое говно сожрать!

– Я Вас не понимаю, Старикова!
– беспокойно заерзал на стуле Леонтович, безуспешно пытаясь вырвать пиджак из пальцев противницы и бросая в сторону босса взгляды, полные мольбы о помощи.
– То мы решаем пустить ноу-хау в ход, то, ешкин кот, говном отравиться боимся.

Половина сидящих в кабинете начальников почему-то нашла эту фразу забавной и рассмеялась.

Хорькофф закрыл окно, прошел мимо фигуры бога плодородия Мина, бесстыдно направившего к потолку свой полутораметровый символ оплодотворения, и вернулся в кресло. Упершись руками в колени, президент "ИNФЕRNО" слегка подался вперед и тихо, но властно приказал:

– Не надо ссориться, коллеги! У кого есть, что предложить, не молчите.

Но замолчали все.

– Вы понимаете, что будет с каждым из вас, если корпорация обанкротится?
– спросил Хорькофф.
– Я говорю о личной ответственности перед тем человеком, который всех нас поставил на эти ответственные посты.

Улыбки исчезли, словно напрочь стертые невидимым гигантским ластиком. Каждый опасался получить втык лично от Ивана Адыгеича.

– Мало никому не покажется, - сурово проговорил Перецко низким грудным голосом.

– Адыгеич каждому вставит, - Леонтович нервно покосился на фаллос бога Мина.
– И Вам, Старикова, тоже. По самые гланды!

– А я-то причем!?
– Старикова пожала плечами и вернулась на место.
– Мне просто не нравятся авантюры старого афериста Леонтовича. Вы все про них знаете. Вспомните, сколько мы по его воле страдали! Вспомните только, как он к нам в офис этого художника-вьетнамца притащил. Я до сих пор без содрогания мимо его картин ходить не могу. Это же ужас какой-то - будто через преисподнюю шагаешь!

– Не мешайте людям работать!
– сердито сверкнул глазами на Старикову Перецко.
– Если сами не можете по скудоумию своему придумать ничего нового, то молчите!

Старикова, уже начавшая было садиться на место, тут же вскочила на ноги и, воинственно задрав подбородок, запальчиво прошипела:

– А кто отвечать будет, если станет хуже?

– Отвечать будем все, - на бледном, усталом лице Хорькоффа залегли глубокие морщины.
– Протокол нашего собрания будет распечатан и каждый из нас его подпишет, чтобы не было потом: "А мы говорили! А мы предупреждали!" Отвечать будем и при неправильном действии, и при полном бездействии. Кто, кроме Казимира Сигизмундовича может предложить план быстрого выхода из тяжелой ситуации без серьезным материальных затрат.

– Никто, ешкин кот!
– Леонтович с усмешкой посмотрел на Старикову.

Та села на место. И проворчала оттуда что-то неодобрительное, но нечленораздельное.

Леонтович несколько секунд понаблюдал за Стариковой. Но та больше не предпринимала никаких контрдействий.

Тогда насмешливость во взгляде Леотовича сменилась торжествующе-победным выражением. Он выгнул грудь колесом, повернулся к Хорькоффу и сообщил ему с деланным безразличием:

– Не волнуйтесь, босс. Деньги не такие уж и большие нужны. А коли, ешкин кот, прогонят нам порожняк, предьяву кинем поставщику, ешкин кот, и бабло вернем обратно с счетчиком, - сказал Леонтович, вынырнув из-под столешницы, и положил на нее вытащенное из портфеля гарантийное письмо.

– "Вернем", как же!
– фыркнула Старикова.
– От дохлого осла - уши!

– По любому, ешкин кот, свое урвем!
– не сдавался Леонтович.
– Зацените, ешкин кот, психологический момент - сплочение коллектива вокруг веры в чудотворное лекарство. Наши по любому будут уверены, что жрут допинг и станут пахать шустрее.

– Это лекарство?
– поинтересовался Хорькофф.

– Ни в коем разе! Чисто биологически активная добавка. Гомеопатическое, ешкин кот, средство. Не требует ни назначения врача, ни рецептов. Чисто, ешкин кот, натуральный продукт.

– Что требуется от нас?

Леонтович протянул Хорькоффу гарантийное письмо.

– Надобно, ешкин кот, подписать фитюльку с гарантией оплаты от корпорации. И тут же нам все отгрузят со склада.

Хорькофф прочитал гарантийку и спросил:

– Проверено юристами?

– Проверено так, ешкин кот, как межгосударственные договоры не проверяются!
– снова выпятил грудь колесом Леонтович, гордясь своей предусмотрительностью.

Хорькофф подписал гарантийку и отдал ее Леонтовичу со словами:

– Даю добро. Действуйте. И не позабудьте о психологическом моменте.

– Отработаем его на все сто!
– обрадовался Леонтович столь беспрепятственному одобрению его инициативы начальством.
– Замутим, ешкин кот, аж целый гала-концерт с парадом-алле.

В наступившей тишине всеми был услышан стон Стариковой. И каждого, даже у выжиги Леонтовича, заныло в том самом экстрасенсорно-прорицательском месте, которым чувствуют неприятности только русские люди.

Ибо чуяло это место, что на днях ему предстоит найти на свои мягкие округлости массу приключений. И все они будут из разряда неприятных.

2

Устроенный Леонтовичем "гала-концерт с парадом-алле" состоялся в просторном Зале для презентаций (прозванного сотрудниками "банкетным", поскольку на каждую проведенную в нем презентации приходилось по три фуршета, два деловых обеда и один праздничный ужин) офиса "ИNФЕRNО".

Все собравшиеся в этом помещении сотрудники корпорации с изумлением пялились на сцену, где стояли три огромных стенда с изображением внутреннего и внешнего анальных сфинктеров, а также ампулы прямой кишки. Под этими изображения имелись комментарии с математическими, физическими и химическими формулами, а также текстами на латыни.

Зал настороженно гудел. Сотрудники, до глубины потрясенные увиденным на стендах, делились друг с другом версиями того, для чего их тут собрали, пытаясь увязать те версии с наличием на сцене медицинских стендов и найти сакральный смысл в изображенных там картинах. Версии выходили одна фантастичнее другой. И народ потихоньку начал волноваться.

Но тут на сцену уверенной походкой бывалого конферансье вышел Леонтович. И зал затих.

Леонтович шагнул к установленному на стойке микрофону. Достал из кармана листок бумаги и забубнил: