Одна против зомбей

– Он уже вовсю разворачивается. Поскольку работа для моих сотрудников теперь единственная цель в жизни, они равнодушны ко всему остальному, даже к собственным детям. Возмущенные этим родственники жертв "Новой эры" мне грозят коллективным иском. На гигантские суммы! Уже ничего не скрыть!

– Скрыть можно все, - сказала я наставительно.
– Вон пиндосы держат в секретном ангаре целый инопланетный корабль. И как только британские ученые доказали, что у него на борту на русском пара матерных фраз гвоздем нацарапана, так вообще исчезли все - и ангар, и инопланетяне, и даже те, кто им корабль поцарапал. Впрочем, это не важно. А важно, что можно скрыть все. Главное, вовремя купить СМИ и следователей.

– У Вас все так просто!

– Перестаньте, ныть! Вы же мужчина - даже жену имеете. И пусть Вам немножко не повезло, но неразумно взваливать всю ответственность за косяк на свои плечи. Можно так все юридически закрутить, что Вам еще все должны денег будут.

– Не надо меня держать за ребенка! Я прекрасно понимаю всю глубину дерьма, в котором очутился.

Мне стало ясно, что ни здоровье, ни недвижимость нынче клиент страховать не станет. Раз чувак решил наложить на себя руки, то для него ломота в пояснице или, скажем, пожар во флигеле - полная фигня.

Но меня учили, что рынок страхования столь велик, что нет такого пипла, которому не был бы интересен тот или иной вид страховки, и надо только четко знать, чем именно зацепить клиента.

И в моей истыканном острыми впечатлениями уме начал складываться некий оперативно-тактический план операции по впариванию страховки. При этом, правда, моя контора в завершающей стадии должна будет понести немалые потери.

Но война есть война. На ней, сестрицы, ради победы приходится жертвовать и ротами, и полками, и даже дивизиями.

Я взялась за бутылку "Слезы Святого Валериана". И налила полные стопки - себе и Хорькоффу, хотя уже и так была в состоянии легкого бреда.

– Банки закроют нам кредитную линию, - продолжил перечислять потенциальные угрозы Хорькофф.
– Клиенты разбегутся. Конкуренты сразу же атакуют нас. Будет разорена корпорация, а мы - ее руководство - станем для всего мира мишенью для плевков. Может, нас даже обвинят в преступлениях против человечности и отправят под Международный трибунал.

– Насчет трибунала - это Вы, как мне кажется, чересчур завернули... Если Вы в Москве отмажетесь, то Гааге ничего не светит. Кстати, ушлые юристы у Вас есть?

– У нас отличные адвокаты и мы отбились бы, но... Последнее медобследование моих сотрудников показало, что у них...

Хорьков вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги. Развернул его. Пробежал по нему взглядом.

– ...Кроме "изменения внутриклеточного метаболизма", еще и "наличествуют изменения в базовых элементах клеточных ядер и нарушение структуры хромосом". И еще что-то там о "нарушенном митозе" написано.

– У-у-у-у-у! Это ж генетика, блин! ДНК, РНК, дрозофилы, двухголовые дети-мутанты, шестихвостые поросята и пылевые клещи размером со слона... М-да, все очень плохо. Это я как микробиолог-любитель говорю. Отгеноцидить офис - это Вам не в подворотне насрать. Тут уже одним только возмещением морального ущерба по гражданскому процессу не отделаться. Уголовкой пахнет. Мой совет: валите все на британских ученых. Дескать, они, мудрилы конченные, во всем виноваты. Вам суд тогда сразу года четыре скинет выйдет. Не любят у нас британских сволочей. Еще с Крымской войны, когда они чуть нашего Льва Толстого из пушки не замочили.

Увы, Хорькофф не слушал моих откровений про Туманный Альбион, предавшись грустным мыслям, в которых витал тяжелый запах пересыльной тюрьмы, лай собак и ловля вшей в казенной робе.

Я перестала распинаться. И тоже задумалась. И в моих авантюрных мозгах закрутилась некая сверхпозитивная идея, но вот перевести ее в мысль я не могла. Пока же мне было ясно одно: чем хуже положение клиента, тем на большую сумму страховки его можно будет уломать.

2

Я, морща в раздумье свой сократовский лоб, взяла в руку стопку с валерьянкой. Но опрокинуть эту гадость в глотку не торопилась.

Нюхнув противный запах, прущий из стопки, я поморщилась и продолжила запугивать и без того истерящего клиента, доводя его до нужной кондиции:

– Вам, Андрей Яковлевич, припендюрят еще и "нанесение ущерба здоровью средней тяжести", и даже "причинение тяжких телесных увечий". Впаяют нехилый срок. Бульварная пресса будет орать о процессе века. И на века Ваше имя впишут во все учебники по биологии. Может, Вашей фамилией назовут этот феномен, например: синдром дрейфующего гена седьмой хромосомы гомозиготной аномалии по мутантному аллелю Хорькоффа. Как Вам такой вклад в мировую науку?

– Никак!

– Зато Вас каждый будут показывать по телеку.

Я показала руками, облив столешницу содержимым стопки, которую держала в руках, огромный размер экрана упомянутого телека. И продолжила:

– В том числе и по тому, который будет стоять в Вашей камере. Братва на хате Вас сразу зауважает - все-таки ни гопник какой-нибудь мелкий, а настоящий злодей. А коли сумеете подогреть тамошнее начальство, оно устроит Вас на кухню или, скажем, в библиотеку. В общем, уверена - не пропадете.

Хорькофф застонал.

– Думаю, Андрей Яковлевич, с воли Вам тесть будет помогать, - попыталась я его успокоить.
– Да и жена в стороне не останется. Пройдет лет восемь-десять и выйдете на свободу. Вы еще совсем молодой. Так что сможете все наверстать и в карьере, и в личной жизни. Главное, чтоб в правильную зону попасть, где за бабки вполне нехило можно перекантоваться.

– Не хочу на зону!

– Зато потом Вам будет о чем рассказать коллегам за бутылочкой коллекционного вискаря. Наверняка Ваш тесть не станет отбирать у Вас фирму, и Вы вернетесь в свой кабинет живым и здоровым. Ну, может, с выколотым бандитской заточкой правым глазом и шрамами на левой щеке. Так ведь шрамы мужчин украшают. Все столичные девки будут Ваши. Особенно, если на гитаре научитесь песни про романтические приключения блатарей играть. Ну там: "По тундре", "Мурку" и так далее.

Я встала, откашлялась и забацала чечетку, припевая:

С вапнярского кичмана

Сорвались два уркана,

Сорвались два уркана на Оде-е-е-ст.

В Оде-е-сте на мали-и-не

Они остановились,

Они остановились, наконе-е-е-ц.

Хорькофф достойно оценил мои таланты певицы и танцовщицы - скривился, будто его шилом в мошонку ткнули, и сквозь зубы выдавил из себя:

– Спасибо, обнадежили.

Видимо, перспектива провести десять лет на зоне вовсе не казалась ему "романтическим приключением".

– Это, конечно, самый оптимистический вариант, - заявила я, садясь.
– Возможно, на волне народного негодования с Вами решат разобраться народные мстители в лице депутатов Госдумы. Впрочем, и от них можно отмазаться, если Ваши зомби не выйдут на вольную охоту... Не понимаю, как Вы еще только тут до сегодняшнего дня в покое работали, не пойму.

– Какой покой?! Живем, как на пороховой бочке.