Однажды под Рождество

— Да Джей-то как-раз и поднял панику. Он принес тебе какую-то книгу с самого утра, а тебя в кабинете не оказалось. Он поискал и в доме, и на фирме — не нашел. Ринулся к Лили — она не в курсе. Паника уже у обоих. Они начали обзванивать всех, кто тебя знает, но никто не знал, где ты. Когда Джей позвонил мне, я растерялся, а потом подумал об этом месте. Ты же спрашивала адрес… Только вот у дома этого дурная слава, так что я решил не пугать остальных, а просто проверить всё лично, — пояснил Тим, а затем покосился на Эрика и добавил: — Я слышал, что Вы дверь никогда не открываете, хоть всегда и дома, но не знал, что всё настолько запущено.

В его голосе отчетливо звучали укоризненные нотки, но Эрик даже бровью не повел, продолжая разливать чай по чашкам.

— Так что ты здесь делала? — снова переключил свое внимание на меня Тим.

— Пыталась собраться с духом, — уклончиво ответила я.

— Угу, понятно. Секс, наркотики, рок-н-ролл?

— Я не люблю рок-н-ролл… — устало ответила я. Спорить с Тимом было бесполезно: раз уж он втемяшил что-то себе в голову, его не переубедишь.

— Я думал, тот друг, о котором ты говорила — тот, которого ты любишь — из Сиэтла. Не думал, что ты успела влюбиться всего за неделю…

— Я и не влюблялась. Того друга зовут Робин, и он действительно живет в Сиэтле, — я приняла чашку из рук Эрика и начала пить искусно заваренный черный чай.

— Изменяешь ему, да? Вот уж не подумал бы… Ха, я думал только парни от переизбытка гормонов страдают.

— Ложная информация. От гормональных всплесков может страдать абсолютно любой, независимо от пола, однако чаще всего это проявляется действительно у юношей четырнадцати-семнадцати лет. Что же касается меня, я даже теоретически не могла изменить Робину, так как мы не встречаемся и никогда не встречались.

— Да забудь ты о Робине! Разве можно ради сиюминутного удовольствия бросать родных и друзей?! — Тим явно вспылил. Видимо, когда-то его кто-то бросил, поэтому он так ревностно говорит об этом.

— Сомневаюсь, что Мериан вчера получила хоть какое-то удовольствие. Хоть сиюминутное, хоть длительное, — пришел мне на помощь Эрик.

— Это Вы о чем?

— А разве Вы вчера не заметили, что Вашей знакомой стало плохо? — всё так же равнодушно ответил вопросом на вопрос Джейнз.

— Погодите… — Тим посмотрел на Эрика, на меня, а потом заявил: — Так ты пришла сюда за медицинской помощью?

Я устало вздохнула:

— В какой-то мере.

— Ну ты даешь! Зачем было топать через весь город к черту на кулички, если совсем рядом с библиотекой находится больница?

— Боюсь, там бы мне сделали только хуже.

— А что с тобой вообще было?

— А Вы не отличаетесь проницательностью… Могли бы задать этот вопрос несколько раньше, если не поняли этого, увидев симптомы, — прокомментировал Эрик, и я бы подумала, что он очень саркастичная личность, если бы не извечно безразличный тон сказанного.

— Да какие симптомы-то? Я видел, что она побледнела, потом покраснела, потом опять побледнела, а потом начала мелко трястись. И что это значит?

— Вы были невнимательны. Добавьте к своему списку расширенные зрачки, заторможенность реакции, нервозность, сменяющуюся на апатию и полное отсутствие, а так же частичную потерю чувствительности кожного покрова.

— Эрик, вы ему еще прямо мой диагноз назовите, для полного счастья…

— Простите, но я не думаю, что он поймет о чем идет речь, даже зная все симптомы, а не только эти крохи.

— Эй, да о чем речь-то? Что с тобой? Это опасно? Это лечится?

— Это нервное, так что не беспокойся, всё в порядке. Такое вряд ли повторится, поэтому забудь, что Эрик тебе наговорил, — поморщилась я.

— Забыть? Ну уж нет. Хочешь ты того или нет, но я считаю тебя другом. Хотя ты, похоже, меня в список своих товарищей не внесла. Ты первый человек, который умудрился раскусить все мои шаблоны поведения, которыми я прикрываюсь, так что я тебя очень ценю и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — огорошил меня Тим, только недавно пылавший к моей скромной персоне если не ненавистью, то неприязнью точно. А затем он снова обернулся к хозяину дома и на удивление мирным тоном попросил: — Эрик, расскажите, если Вам не сложно, что делать, если ей опять станет плохо?

— Полагаю, вести ее ко мне, и чем быстрее тем лучше.

— Мне неудобно нагружать Вас своими проблемами… — вмешалась я в разговор.

— Перестаньте, я думал, мы это уже обсудили.

— Нет, ну если ей неудобно к Вам обращаться, объясните все мне, я сделаю, — встрял Тим.

— Это вряд ли… — прошептала я, откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза. Апатия накатывала волнами, то полностью поглощая меня, то выплевывая на острые камни раздражения и злости на саму себя и весь мир заодно.

— Ты мне настолько не доверяешь, да? Думаешь, я не смогу лекарства правильно смешать? — обиделся историк.

— Если бы от этого было лекарство… — горько усмехнулась я и вернулась к чаю. Пора было брать себя в руки и приходить в норму, а то что-то я совсем расслабилась в этом… уютном склепе.

— Тогда я просто не понимаю, чем он тебе помог! — взвыл Тим, закатив глаза, и хлопнул себя ладонями по коленям, а затем вдруг выдвинул странную гипотезу: — Погоди! Он часом не гипнотизер?

Я чуть не подавилась чаем, услышав подобное заявление:

— Ты чего городишь, Тим?

— Да ну, тогда я просто не знаю, что еще такого он мог сделать! — парень насупился, а я решила сменить тему и потому попросила:

— Слушай, Тим, а ты не мог бы всё же позвонить Джею и сказать, что со мной всё в порядке?

— А с тобой всё в порядке? — саркастично изогнул бровь парень.

— Теперь уже — да, — ответила я и улыбнулась.

— Ладно, позвоню. Только…. Думаю, твоему дяде не стоит знать, где ты была. Не с его историей, — с этими словами Тим удалился, негромко хлопнув входной дверью.

— Не с его историей? О чем он? — удивилась я, растерянно глядя в опустевший дверной проем.

— Мартин Вейнс был среди тех людей, которые убили моих родителей, — всё так же флегматично сообщил Эрик. Казалось, что ничего в нем не изменилось, вот только глаза из пустых вдруг превратились в печальные, да уголки губ чуть заметно дрогнули. «Ему больно, но насколько же у него хорошее самообладание, если он ничем этого не выдает! Или просто он действительно совсем забыл, что значит слово „эмоция”», — подумала я, а вслух сказала: