Однажды в Лопушках

А я…

Я просто ведьма из Лопушков, еще и с темным прошлым, как оказалось.

— Вот… похоже? — он развернул экран.

Я покачала головой.

— И близко нет, там камни другие… такие… есть на чем?

Мне подали блокнот и карандаш. И почему я сразу гарнитур не нарисовала?

— Понятно… — очень тихо произнес некромант.

— Что?

Он отвернулся, а спустя минуту — я и расстроиться не успела, сильно, во всяком случае, — протянул мне телефон.

Это не было фотографией.

Точнее, было, но фотографией портрета некой весьма важного вида особы. Мне показались знакомыми, что пухлое это лицо с едва наметившейся линией второго подбородка, что поза, что… с другой стороны, парадные портреты весьма похожи друг на друга.

— На украшения смотри. Они?

Я, наконец, сообразила, чего от меня ждут.

И кивнула.

— Они.

В отличие от женщины, которая казалась донельзя искусственной, камни у неизвестного живописца получились очень даже натуральными.

— И это…

— Рубиновый гарнитур императрицы Екатерины II, — сказал некромант тем тоном, от которого у меня по спине мурашки побежали.

Вот… одно дело знать, что у тебя в сараюшке лежат камни драгоценные, и совсем другое — что это не просто так камни, а рубиновый гарнитур императрицы.

Я сглотнула.

И уставилась на некроманта круглыми глазами. А он уставился на меня. И тоже сглотнул. И… и сказал жалобно так:

— Ты ведь никуда не уйдешь?

— Не уйду.

Куда мне… не на поляну же к богине, требовать подарок обратно.

А если… если теперь у меня потребуют? Гарнитур ведь императорский, а стало быть — собственность короны и… и так обвинить могут в похищении, незаконном хранении и еще невесть в чем.

— Кажется, мне нужно посоветоваться с одним человеком. В общем, если кто и знает что-то, то он, — Николай осторожно погладил меня по руке. — Переживать не стоит.

Ага.

Не стоит.

Чего уж тут переживать? Поздно уже…

— Я его отдала, — сказала я шепотом.

— Кому? — он тоже шепотом говорил и за руку держал, успокаивая. Но успокаиваться не получалось. А если меня в воровстве обвинят?

И тетку тоже.

И…

— Богине, — я выдохнула. — Мне нужно было спросить, и я… я отнесла. На алтарь. Наверное, камни все еще там, потому что, честно говоря, не очень хорошо все помню. Но забирать… не уверена, что получится. И надо. И… если я их отдала, то что теперь будет?

— Ничего, — некромант улыбнулся. — Надеюсь, богине понравилось.

С этой точки зрения я вопрос не рассматривала. Но вздохнула. И подумала, что должно бы… нет, гарнитур-то императрицы, но богиня-то всяко выше.

— К камню мы сходим. Просто посмотреть. Но сперва я должен позвонить.

И телефон осторожно вытянул. Я его так и стиснула в кулаке.

— Только не уходи.

— Не уйду.

— И если вдруг позовет, то… ты скажешь?

Я кивнула.

Скажу.

Если успею. Но есть подозрения, что не успею, что возьму вот и просто-напросто отключусь. Кажется, что-то такое пришло в голову и некроманту. Он нахмурился и сказал:

— Я маячок повешу. Не возражаешь?

Я покачала головой.

Подозреваю, что, даже если бы я вдруг стала возражать, маячок все одно повесили бы.

— Тогда… мне капля крови нужна.

— Зачем? — вот теперь я удивилась.

— Не уверен, что аномалия просто-напросто не сожрет классический конструкт. А вот на крови привязку разрушить непросто. Погоди.

Он наклонился и вытащил откуда-то из-под стульчика коробку, в которой обнаружились темные камушки, обломки чего-то белого, кажется, костей, и длинные зловещего вида иглы.

— Просто амулет, — сказал некромант и воткнул иглу себе в палец, а потом выдавил кровь на кость. — В степи такие матери детям делают. Или вот муж жене. Или жених невесте. Двойная привязка. Я почувствую, если что-то с тобой неладно. А ты — если вдруг со мной. Мы ведь оба с силой.

Я протянула руку.

Как-то… двусмысленно. Я не ребенок, и не жена, и…

— Мне так спокойнее будет, — извиняющимся тоном произнес некромант. — Я просто шкурой чувствую, что тот, кто разбудил артефакт, попробует его получить. А для этого нужен истинный владелец. На первом этапе хотя бы.

Как-то это прозвучало мрачновато. И руку я подставила добровольно, отвернулась, чтобы не видеть, да и укола не почувствовала. А вот как капля крови в кость проникла, очень даже почувствовала. И не сказать, чтобы чувство было приятным.

А потом…

Некромант взял хрупкую косточку и разломил на две половинки. Причем аккуратно так разломил. Потом половинку протянул мне.

— Прижми к коже.

— Где?

— Где хочешь, но чем ближе к сердцу, тем надежнее.

Ага… я сунула кость под рубашку, чувствуя себя если не круглой дурой, то округлой точно. Он тоже свой кусок спрятал. А потом пропел что-то на незнакомом языке, низком и тягучем, и каждый звук голоса его выплетал дорожку силы.

Я почувствовала, как плавится под пальцами кость.

И обжигает.

И уходит сквозь кожу, чтобы застыть под ней круглой бляхой.

— Вот так, — сказал некромант, широко улыбнувшись. — Теперь я буду спокоен.

Он — возможно.

А вот… вот как-то появились у меня смутные подозрения, что поставить эту метку проще, нежели снять. Но озвучить их я не успела: Николаев выбрался из палатки

Глава 41 В которой получается заглянуть то ли в себя, то ли еще куда

И только кот по-настоящему легко втирается в доверие.

Жизненное наблюдение, сделанное вахтером одной очень серьезной государевой конторы

Олег горел.

Он всегда боялся огня.

Он понятия не имел, откуда появился этот страх. Олег никогда не видел пожаров. Он не обжигался. Он… просто боялся огня. И теперь вот горел.

Олег вытянул руки, глядя, как пламя пожирает кожу, и подумал, что помимо жара должен был бы испытывать и боль. Но боли не было.

Стало быть, сон.

Мысль эта окончательно успокоила. И Олег просто вытер руки о штаны. А потом обратил внимание, что штаны-то грязные. Опять где-то изгваздался. Тетка разозлится. Она всегда злилась, когда Олег одежду портил. Но он же не нарочно! Просто… просто получалось так.