Офисный планктон, или туда и обратно

– А чего он смеялся?

– А! Это он засмеялся, когда услышал сумму, которую я предложил сначала..

– Ну а я причем? – я сказал во весь голос, потому как понимал, к чему он клонит.

– Да погоди ты, я за пиво сам за свое заплачу, ты главное это оплати, – он кинул мне скомканную бумажку к ногам и снова сел за стол, обняв примадонну и расплывшись в фальшивой улыбке.

Я сидел с каменным лицом и не собирался наклоняться. Тоже мне, великий комбинатор.

– Коп, брат, у тебя шнурок развязался, – не сдавался потный водитель автобуса.

– А я уверен, что это не так.

– Да точно говорю, я видел, когда свой завязывал. Ну? Чего? Ты будешь поднимать.. ой, то есть завязывать?

Наверное, не стоит объяснять, насколько сильно меня это взбесило. При других обстоятельствах я послал бы его в задницу, но дело в том, что в тот момент менеджер держала меня за руку под столом, и меня раздирало от нежности. Я не хотел ничего портить и поэтому все же, поборов свою гордость (ее остатки), достал бумажку. Я естественно не стал делать вид, что завязываю шнурки и просто поднял её. Молния это заметил и с присущим ему актерским мастерством подивился, мол, как быстро и незаметно я шнурки завязываю. Господи, какой хитрец, ну просто куда деваться! Я посмотрел на сумму. Как и ожидалось, сумма была немаленькой, примерно в десять раз дороже обещанных молнии четырех бокалов пива.

Молния, оценив вновь сложившуюся ситуацию понял, что пора закругляться. Ведь теперь за свое пиво-то он платил сам.

– Ну, пора и честь знать! – сказал он, – по домам?

– Ага… ИКЪ… тю епт… ИКЪ! ИКЪ! ИКЪ! – отвратительно заикала пьяная толстуха.

Мы оплатили счет, соответственно я оплатил курение примадонны, встали и вышли из бара. Я обменялся рукопожатием с Молнией. Примадонна протянула мне лапищу, ну знаете, как в XIX веке, для поцелуя. Я решил не искушать судьбу и пожал её, то бишь лапищу.

– Чао-какао, – процедила примадонна менеджеру.

– Пока, товарищи, – ответила та.

Молния ухватил баржу за то место, которое у людей называется талией, и прижал к себе, страстно засосав жабу в ее жабьи губы-экскаваторы.

– Идем… к тебе… в автобус, – умирая от любви и возбуждения, простонала примадонна.

– Идем дорогая, там как раз есть раскладная медицинская кушетка, – предложил молния. Он обнял ее, и вместе они образовали гигантский шар, в страстном порыве катившийся в сторону двора, где вроде как стоял тот самый автобус.

– А ведь кого-то будут на ней лечить, на кушетке-то, – сказал я, – хотя.. вряд ли она выдержит две тонны чистого свиного жира и десять терабайтов абсолютной тупости.

– Нет, конечно, не выдержит, – устало улыбнулась менеджер, – не выдержит их сумасшедшей любви…

– Лично я не верю в сумасшедшую любовь, верю только в сумасшедших людей.

– Поверь, здесь я именно это и имела ввиду, – снова улыбнулась она.

– Можно провожу тебя? – спросил я.

– Конечно, я не далеко живу, всего 4 квартала вниз по улице.

Мы шли молча. Мне было грустно. Я хотел удивить ее нестандартным свиданием с клоунами… хотел блеснуть на их фоне умом и чувством юмора.. эх, жаль, хороший был шанс.

– Мы пришли.

– Ясно, ты извини за этот театр абсурда, я хоте…

Но я не договорил, потому как она неожиданно поцеловала меня в губы. От неожиданности я отшатнулся.

– Почему? Разве это не был провал?

– Ты чего? Я хохотала в душе, как сумасшедшая! А эта ситуация с запиской под столом.. настоящий шедевр! Я так не забавлялась никогда в жизни! Ты открыл для меня новый жанр.. Никогда не думала, что можно так упиваться чужой тупостью, беспросветным невежеством и хамством, и наглостью, и.. я не знаю.. устала продолжать, этот ряд «достоинств» все равно стремится к бесконечности.

Я смотрел ей прямо в глаза.

– Поверить не могу, что ты поняла это. Да это мой любимый способ развлечься. Но одному не так круто… Блин, я был уверен, что это провал, что свидание ужасно, что ты..

– Ну все, хватит, я уже сказала, сто раз повторять не буду, я рада, что ты меня позвал на это, бесспорно, гротескное шоу.

Она снова поцеловала меня. На этот раз я не сдрефил, обхватил ее и крепко прижал к себе. Мы долго обнимались. Я даже подержал её за грудь.. ну как подержал.. сделал вид, что поправляю рубашку и коснулся тыльной стороной ладони. Спасовал я тут, согласен.

Простояв так энное количество времени, мы все же расцепились. Затем, еще постояв, просто невинно постояв, мы попрощались, и я ушел домой с прекрасным настроением. Это был лучший из возможных сценариев.

По дороге домой, кроме мыслей о ней, в голове был так же поднят вопрос о лицемерии с моей стороны в отношении Молнии. Дело в том, что в школе я его ненавидел, поскольку он самоутверждался за мой счет. Теперь же я делал тоже самое, но не силой, а «умом». Я показал менеджеру, насколько скудно его мышление. Однако в итоге вывод я сделал скорее положительный для себя, нежели наоборот. Да, лицемерие и ханжество здесь имели место быть, но не в таких масштабах, чтобы корить себя за это. Ведь, когда молния задевал меня или запирал в женском туалете, я действительно расстраивался, и до слез было все это обидно, он именно что унижал меня. То есть он самоутверждался, я страдал. Он выигрывал, а я проигрывал. А сегодня он даже и не заметил ничего. Его самолюбие задето не было, верно? Верно. А, значит, что и проигравших нет, ибо страданий никто не испытывал. Я выиграл, проигравших нет. По-моему справедливо рассудил, логично, как думаете?

5. Гараж

Хотя у нас как бы и было свидание, более того, имел место быть поцелуй, но события торопить никто не стал. Мы мило переписывались, при этом сохраняя тайну на работе. Будто школьники…

Сегодня же мы шли к моему другу Странному. Я хотел познакомить менеджера с ним. Вообще Странный был довольно странным человеком. Тринадцать лет назад он съехал в результате ссоры от родителей. Но проблема была в том, что съехал он в их же гараж. «Ой, поверьте, это ненадолго!» – бросил он им тогда напоследок. В то время, будучи школьниками, мы сильно завидовали ему и вообще восхищались его самостоятельностью. Но вот только прошли эти самые тринадцать лет… а воз и ныне там… То есть, вы поняли, гараж до сих пор был заселен этим чудом. Вообще внешне странный был очень даже и ничего. Длинные грязно-соломенные волосы, торчащие в разные стороны, забавное, до сих пор детское лицо, сам худющий, как спичка. Одет он был всегда, неважно зима или лето, в длинный, ниже колен, болотного цвета плащ, черный шарф, черную широкополую шляпу, как у инквизитора, и какие-то коричневые ботинки. Он немного напоминал писателя, страдающего алкогольной зависимостью. Вот только, если писателем он не был, ну или писал втихаря от меня, то алкогольной зависимостью он точно страдал, хотя как страдал… скорее наслаждался. Мы часто отвисали в его «бунгало». Пили пиво, смотрели фильмы, играли на музыкальных инструментах, снимали на камеру войны его оловянных солдатиков. Короче занимались ерундой в свое удовольствие.

На данный же момент на работе было очень тяжко. Продажи падали, поэтому Менеджера постоянно вызывали на ковер. Каждый день она сильно уставала. Мне было очень жаль ее, но на работе я ничем не мог помочь. А вот после работы мы иногда гуляли, ходили в кино, немного выпивали, болтали обо всем на свете. Разок я даже переночевал у неё. Просто невинно переночевал. Казалось, она снова обретала настроение. Но утром в офисе у меня сердце кровью обливалось, когда смотрел, как она понуро собирает отчёты и готовит себя к очередной пытке, то есть я хотел сказать к очередному рабочему дню. Собственно поэтому я и решил позвать ее к Странному в гараж. Хотел, чтобы мы вместе попили пиво и позанимались ерундой, а там, глядишь, и отвлечётся ненадолго.

Мы подошли к месту назначения и стали свидетелями следующей картины: мама Странного поставила поднос с полноценным ужином под ворота гаража. Ворота слегка приоткрылись. Мама странного заговорила: «Сынок, возвращайся домой, мы с папой тебя очень любим и ценим, нам очень скучно без тебя!» Однако из-под приоткрытых ворот вылезла лишь худощавая рука. Рука поерзала по асфальту и, нащупав поднос, снова скрылась во тьме гаража. Мама странного еще пару минут постояла и грустная, уже было, пошла назад, как вдруг ворота снова приоткрылись. Пожилая дама обрадованно уставилась на гараж. Но радость была преждевременной. Худощавая рука резким движением вернула поднос с остатками пищи в принесенной посуде и снова скрылась в загадочной темноте. «Чувствую себя кипером в зоопарке!» – пробурчала женщина и разочарованно удалилась с подносом в направлении жилого дома.