Огненная кровь. Том 1

А потом будет видно, что делать.

И вот теперь он чувствовал себя обманутым. Не просто обманутым — настоящим глупцом, которого женщина обвела вокруг пальца.

Она лгала ему! Лгала всё это время. И как искусно! Фальшивая купеческая дочь! Фальшивое имя! Всё было ложью! Кроме одного…

Того странного безумного ощущения счастья, которого он не мог забыть. Её глаз и этой улыбки. И краткого мгновенья, когда она ответила на его поцелуй.

— Но, я думал…

— Лучше бы ты не думал, Цинта! — воскликнул князь, одним прыжком оказавшись в седле. — Вот видишь, чем заканчиваются добрые намерения?

Он стегнул коня и помчался вниз по улице.

Её лошадь и правда была там.

Только никакой Риты Миора на постоялом дворе не оказалось. А хозяин сказал, что дама, похожая по описанию, была рано утром, и её дожидался экипаж, гружёный сундуками, на нём она и уехала, а куда… этого хозяин не знал.

И Цинта молился про себя всем таврачьим Богам, наблюдая, как князь коршуном навис над несчастным мужчиной в потёртом жилете. И он надеялся, что он хотя бы не покалечит ни в чём не повинного человека.

Но ничего не произошло. Альберт как-то сник, отошёл в сторону и остановился у забора, навалившись на него сверху, жевал травину и смотрел куда-то вдаль. И только когда он внезапно рассмеялся, обернувшись, Цинта понял — в этот раз пронесло.

— Так глупо попасться! — он отшвырнул травинку и произнёс голосом, полным горькой насмешки: — Купеческая дочка из Фесса! Как же! Как же! Сам подумай — меткий стрелок из арбалета, поэмы Тириана! Шикарная карета, ливрейные слуги! Пустынная дорога, нападение и треклятые эти виноградники! Как же я не понял сразу, а? Виноградники, Цинта, понимаешь?

— Что «виноградники»? — осторожно спросил слуга, не совсем понимая, о чём говорит Альберт.

— Она восхищалась их красотами так, будто раньше никогда их не видела! Вот уж, что странно для той, кто родился и вырос в Фессе! Выясняла, как делают фесское золотое! И дороги она не знала! — Альберт покачал головой и добавил. — Эх, Цинта, я просто идиот!

— Какая самокритичность, мой князь!

— И ты идиот.

— А я-то с чего?

— А с того, что эта Рита, она мне хотя бы понравилась, и я, ослеплённый желанием, думал… ну ты сам понимаешь, о чём я думал! А вот ты куда смотрел?

— А я смотрел, чтобы ты, ослеплённый желанием и своими думами, не спалил что-нибудь по дороге.

Князь покачал головой.

— Но это же даже младенцу было ясно, что она не дочь купца, что она не просто так оказалась на той дороге, и что в неё стреляли не потому, что кто-то баловался арбалетом!

— И что же ты думаешь?

— Думаю, что это очень непростая женщина — Рита с фальшивым именем! И что настоящая Рита Миора вряд ли знает её на самом деле, — выдохнул князь с досадой.

— Ну, слава Всевидящему Отцу! Кто-то, наконец, прозрел, и, видать, что Фесс вместе со мной мы теперь сжигать не станем! — воскликнул Цинта и, заметив какую-то странную досаду на лице князя, добавил уже мягче. — Альберт, может это и к лучшему, а? Ну то, что она уехала?

— Утешать меня вздумал? — фыркнул тот в ответ.

— Ну, ты же расстроен…

— Я не расстроен Цинта. Я просто зол. А это не одно и то же.

— И что ты теперь собираешься делать?

— Что я собираюсь делать? — прищурился князь и поставил ногу в стремя. — А то, что и собирался с самого начала, пока ты, таврачья душонка, не заставил меня лезть в тот обрыв. Этот треклятый север скоро совсем превратит меня в мужлана. Но, знаешь, что — юг лечит. К Дуарху всех купеческих дочек! Мы едем в Эддар!

Часть 2. Время решений Глава 9.Всё неопределённо

Новость о том, что погиб Салавар Драго, стала для Иррис потрясением.

Когда она прибыла в Эддар, город находился в трауре, и в этом ей привиделся очень плохой знак. И хотя раньше она не особенно верила в знаки и приметы, но это было ровно до того странного вечера, когда в доме тёти Огасты неожиданно появилось семейство Драго.

Разглядывая приспущенные флаги, штандарты, перевитые чёрными лентами, и слушая рассказы о несчастном случае, который произошёл с джартом Салаваром, Иррис ощутила укол нехорошего предчувствия. И ей вдруг подумалось, что череда плохих знаков началась с того самого письма, которое она сожгла на мадверском побережье. Как будто, обратившись к ветру, своим посланием она привела в движение какие-то неведомые и очень грозные силы.

Сначала Большой мадверский шторм, потом полная опасностей дорога, в которой она дважды могла погибнуть, а теперь внезапная смерть Салавара — всё это выглядело неслучайным и пугало её.

В Эддаре, ещё на подъезде к городу, их карету встретил вооружённый отряд, и это показалось Иррис тоже довольно странным, а именно то, что эти люди столько дней жили на постоялом дворе, ожидая момента, когда она приедет. Хотя поначалу такое внимание было даже приятно.

А потом она заметила, как их кавалькада свернула с широкой дороги, ведущей к городским воротам, и направилась вверх по холму меж зарослей магнолий и эвкалиптов. И сопровождающий попросил её поплотнее задёрнуть шторы.

Окружная дорога привела их в отдалённый дом на берегу небольшого озера. Скрытый за высоким забором от посторонних глаз, он находился в живописном месте посреди большого парка. И, поразмыслив немного, Иррис решила, что дело тут вовсе не в том, что Себастьян Драго не рад прибытию своей невесты. Всё это как-то связано с тем, о чём эфе Салавар предупреждал её перед отъездом.

Но, несмотря на это секретное прибытие, в доме Иррис уже ждали, и приём оказался выше всяких похвал.

Ей дали повара, двух вышколенных горничных и личную помощницу по имени Армана, в обязанности которой входило развлекать Иррис и удовлетворять любые её пожелания. Кроме этого к услугам гостьи оказался мольберт, холсты и краски, набор музыкальных инструментов на любой вкус, а также комната, уставленная шкафами с книгами, огромный стол красного дерева и письменный прибор. И судя по свежим царапинам на паркете — обставляли библиотеку совсем недавно.

И ей было очень приятно осознавать, что сделано это было к её приезду, и Себастьян помнил о том, что именно она любит.

В тот же день она заметила вокруг дома целую армию охраны, и это снова шевельнулось в груди нехорошим предчувствием. И хоть Салавар Драго ещё там, в Мадвере, предупреждал её о множестве своих врагов и опасностях в пути, но ведь она была уже в Эддаре, в их родовом гнезде, разве его предупреждения о врагах распространялись и на это место?

Себастьян прибыл вечером, был грустным и как-то холодно принял её сочувствие. Она ожидала этой встречи с надеждой и страхом, потому что всю дорогу думала о том, а правильное ли решение она приняла? А вдруг её внезапное согласие в Мадвере стать женой Себастьяна Драго было сделано под влиянием магии? И хотя она была уверена в обратном, всё равно какие-то сомнения оставались. Ведь, если Салавар Драго с лёгкостью смог внушить её тётушкам расположение к себе, почему он не мог сделать того же с Иррис, чтобы получить желаемое? Она ведь совсем его не знает!

И под мерное покачивание кареты она всю дорогу пыталась представлять лицо Себастьяна, его серые глаза и милую улыбку, его голос, ласкающий слух, чтобы возродить те ощущения, что она испытывала в Мадвере, когда он был рядом.

Но воспоминания о нём отчего-то были размытыми, стёртыми, и перемежались с другими, куда более яркими воспоминаниями, и отнюдь не такими приятными. Воспоминаниями о других серых глазах, горячих ладонях, о другом голосе, от которого почему-то мурашки бежали по коже. И она всеми силами гнала от себя образ Альберта Гарэйла, и к концу дороги вконец измучилась этой борьбой, так, что в итоге два этих лица слились в её воспоминаниях в одно, и она предпочла вообще не думать о предстоящей встрече и занялась сочинением стихов. Правда, стихи получились почему-то совсем не о том, о чём она их задумывала…