Огненный крест. Книги 1 и 2

Спать с ней могло быть любым опытом от нежности до безудержного разгула, но брать ее, когда она теряла над собой контроль из-за вина, было особым удовольствием.

Опьяненная, она гораздо меньше, чем обычно, заботилась о нем, не обращая внимания ни на что, кроме своего удовольствия. Она царапалась и кусалась, умоляя его делать то же самое с ней. Он любил чувство власти, заключающееся в дразнящем выборе, который он мог сделать — или сразу же присоединиться к ней в животной страсти, или некоторое время сдерживать себя, подчиняя ее своему капризу.

Он потягивал вино, получая редкое удовольствие от его превосходного выдержанного вкуса, и исподтишка наблюдал за ней. Она была центром маленького кружка мужчин, с которыми она наслаждалась остроумным разговором. Стакан или два вина развязали ей язык и сделали быстрым ее ум. Еще несколько стаканов, и ее сияние превратится в расплавленный жар. Но еще было рано, и настоящее празднование еще не началось.

Он поймал ее взгляд и улыбнулся, держа бокал так, словно обхватывал ладонью не гладкое стекло его закругленного дна, а ее грудь. Она увидела и поняла его. Она опустила ресницы, кокетливо кинув на него взгляд, и вернулась к разговору, покраснев еще сильнее.

Восхитительный парадокс ее опьянения заключался в том, что перестав беспокоиться о его чувствах и не признавая ничего, кроме своих ощущений, она переставала контролировать и себя, полностью открываясь ему. Он мог дразнить и ласкать ее, взбить ее, как масло, ведя через неистовство к задыхающейся расслабленности, когда она лежала под ним, находясь полностью в его милости.

Она вовсю использовала веер, глядя поверх него широко открытыми глазами, выражающими наигранный шок от того, что говорил ей этот содомит Форбс. Он провел кончиком языка по внутренности нижней губы, мысленно ощущая серебряный вкус нежной крови. Милость? Нет, он не будет милосердным.

Приняв, таким образом, решение, он сосредоточился на более практичной проблеме обнаружения места, достаточно изолированного, чтобы можно было выполнить свой возбуждающий план. Однако его прервало появление Джорджа Лайона, ухоженного полного мужчины. Они были представлены, но Джейми мало что знал о нем.

— Мистер Фрейзер. Можно вас на одно слово, сэр?

— Ваш слуга, сэр.

Он на мгновение отвернулся, чтобы поставить бокал на стол, и немного сместил свой вес, чтобы привести в порядок плед, радуясь, что на нем не тесные атласные бриджи, как у этого щеголя Уайли. «Неприличные, — подумал он, — и к тому же неудобные». Да ведь мужчина в таких бриджах рискует повредить свой член, находясь в женском обществе, если, конечно, он не был евнухом, а Уайли явно им не был, несмотря на его пудру и мушки. Плед же, обернутый вокруг тела, может скрыть множество грехов, по крайней мере, кинжал и пистолет, не говоря уже о стояке.

— Может быть нам прогуляться, мистер Лайон? — предложил он, поворачиваясь. Если у мужчины был частный разговор, как было видно из его поведения, то им лучше не стоять на месте, когда в любой момент кто-нибудь может вмешаться в их беседу.

Они медленно прошли до конца террасы, обмениваясь банальностями и улыбаясь знакомым, пока не оказались на лужайке, где в нерешительности остановились.

— Возможно, к загону?

Дождавшись кивка согласия, Джейми повернул в сторону конюшен. В любом случае, он хотел еще раз взглянуть на фризов.

— Я много слышал о вас, мистер Фрейзер, — вежливо начал Лайон.

— Да, сэр? Надеюсь, ничего дискредитирующего.

Джейми слышал, что Лайон занимался куплей и продажей любых товаров, не сильно заботясь об их происхождении. Ходили слухи, что при случае он занимался товарами, менее осязаемыми, чем железо и бумага, но это были только слухи.

Лайон рассмеялся, показывая зубы, достаточно ровные, но запятнанные табаком.

— Нет, мистер Фрейзер. За исключением небольшого недостатка, касающегося ваших семейных связей, что вряд ли можно поставить вам в вину, я слышал только восхваления в адрес вашего характера и ваших дел.

«Dhia, [142] — подумал Джейми, — и шантаж, и лесть — все в одном предложении. Неужели Северная Каролина такое захолустье, что здесь не найдется компетентного интригана?» Он вежливо улыбнулся, скромно пробормотав возражения, и приготовился услышать, чего же хочет этот тупица.

Не так уж много для начала. Информацию об отряде милиции Фрейзера и имена мужчин. «Это интересно, — подумал он. — Лайон не является человеком губернатора, иначе он располагал бы такими сведениями. Кто же стоит за ним? Конечно, не регуляторы». Единственным из них, кто имел хотя бы немного денег, был Ниниан Белл Гамильтон, и если бы он захотел узнать о милицейском отряде, то просто подошел бы к нему и спросил. Кто-то из богатых плантаторов побережья? У многих аристократов был интерес к колониям, касающийся их карманов.

142

Боже (гэльск.)

А это ведет к логическому выводу: кому бы Лайон не собирался продать информацию, тому есть что терять или выигрывать от потенциального недовольства в колонии. Кто же это может быть?

— Чизхолм, МакДжилливрей, Линдсей… — задумчиво начал перечислять Лайон. — Итак, большинство ваших людей — шотландские горцы. Сыновья ранних поселенцев или, возможно, бывшие солдаты, как вы, сэр?

— О, я сомневаюсь, что солдаты бывают бывшими, сэр, — сказал Джейми, наклонившись, чтобы дать понюхать одной из конюшенных собак свою закрытую ладонь. — Как только человек становится под ружье, я думаю, он остается там на всю жизнь. Я слышал, что старые солдаты никогда не умирают, они просто исчезают.

Лайон громко рассмеялся, заявив, что это прекрасная эпиграмма. Она его собственная? Не дожидаясь ответа, он продолжил, явно хорошо ориентируясь в вопросе.

— Я рад слышать о таком вашем отношении, мистер Фрейзер. Его величество всегда рассчитывал на смелость горцев и их воинские качества. Вы или ваши знакомые, возможно, служили в полку вашего кузена? Семьдесят восьмой полк Фрейзера геройски отличился во время недавнего конфликта. Осмелюсь сказать, военное искусство у вас в крови, да?

Это был достаточно смелый ход. На самом деле младший Симон Фрейзер приходился Джейми дядей со стороны его деда, а не кузеном. Чтобы искупить измену старшего Симона и восстановить семейное благосостояние, молодой Симон возглавил два полка во время семилетней войны, которую Брианна упорно называла французско-индейскими войнами, словно Британия не имела к ним никого отношения.

Теперь Лайон спрашивал Джейми, не собирается ли тот доказать свою лояльность Короне, взяв комиссию в один из горных полков. Джейми едва мог поверить в непроходимую тупость этого человека.

— Нет. Я сожалею, но я не способен служить в таком качестве, — ответил Джейми. — Испытываю недомогание еще с ранних кампаний.

Недомогание, заключающееся в том, что он был узником Короны в течение нескольких лет после восстания, но об этом он промолчал. Если Лайон не знал этого, не было смысла ставить его в известность.

Они подошли к загону и удобно облокотились на изгородь. Лошади еще не были загнаны на ночь, и большие черные существа с сияющими в свете факела шкурами двигались по загону, словно тени.