Огненный поцелуй для Снежинки. Академия Семи стихий

Марко… И как я раньше об этом не подумала? Он нашел мой пенал и потом положил его в забытый чемодан и вернул. Но если у Марко был мой пенал, то значит, он видел и мою заявку. Ту, что я даже не взяла с собой. А он взял и опустил в ящик.

Осознание этой простой цепочки словно обухом ударило по голове. Я попала на испытания только благодаря Марко. Если бы он не отправил мою заявку, архимаг де Миртайн никогда бы ее не выбрала, и ничего бы этого не было.

Я посмотрела на браслет, надетый на меня полицейским. Интересно, успела бы я сбежать или все равно оказалась бы в застенках?

И все же, теперь у меня есть шанс. Потому что Марко решил мне помочь.

В груди заныло, и я снова ощутила тянущую пустоту. Мы плохо с ним разошлись. Я была зла и, конечно, оправданно зла. Со мной чуть не случилось непоправимое. Но с другой стороны, Марко же не виноват, что одержим. И не виноват, что вселившемуся в него духу зачем-то нужна именно я.

Ты должна пробудиться, вспомнились его слова, и меня передернуло. Что бы он ни имел в виду, пробуждаться это во мне не хотело. И возможно, к лучшему. Вдруг и я бы стала одержимой?

Мои мысли прервала хлопнувшая дверь.

— Опять чемодан пакуешь? — поинтересовалась Лекси с легким удивлением. — Неужели все так плохо?

Я закрыла крышку плотнее, чтобы Неон не вылетел, и развернулась.

— Нет, просто искала кое-что.

— Что ректор сказал?

Я описала всю некрасивую сцену с Бетси.

— Вот коза! — воскликнула Лекси. — Надо уметь проигрывать.

— Но я теперь не уверена, что это она оставила надпись, — задумчиво проговорила я. — Хотя и не знаю, кто бы еще захотел так меня обидеть.

Лекси пожала плечами.

— Многие видели тебя рядом с Марко.

Я почувствовала, как к горлу подкатывает волна гнева.

— А что, с ним теперь нельзя общаться? Что это за правила?

Лекси пошла к своему столу и принялась вынимать из сумки учебники с тетрадями.

— Конкурентная борьба же. Почти, как у профессора Вильсона на лекциях по экономике. — Она резко развернулась: — Впрочем, ты же говорила, что за ним не охотишься.

— И сейчас это скажу.

В комнате повисло неприятное напряжение. То ли Лекси мне не верила, то ли меня начала раздражать эта тема. Раньше, когда подруга болтала о Марко, такого не было. Да, мне иногда надоедало ее слушать, но я не злилась. Теперь же думалось, а с какой стати она себе его присвоила? Не самого, конечно, но право быть в него влюбленной? Почему ей можно, а мне нельзя? Потому что она была первой?

От гнева сжались кулаки, и я торопливо сказала:

— Пойду-ка в душ.

В ванной, раздевшись, я подставила голову под водные струи. Обычно моя стихия успокаивала, но в это раз не помогало. Внутри все так и бурлило, хоть я и старалась уговорить себя перестать злиться.

В конце концов, почему меня возмущала влюбленность Лекси? Я же сама не собиралась в Марко влюбляться, ведь так? Даже не будь он одержим, мы из разных слоев. Его семья никогда не позволит ему жениться на такой, как я. А развлекаться без обязательств за подарки и содержание, как делали некоторые другие, мне не хотелось совсем. Лучше одной. Да я, собственно, и есть одна.

От этой мысли стало грустно. Гнев ушел, а на его место пришла сжимающая сердце тоска. Мне вспомнилось, что и в родной деревне я часто оставалась одна. Бывало, закончатся в школе занятия, за всеми приедут родители, а за мной нет. И я сидела на крыльце школы в обнимку с учебниками и ждала. Ждала, ждала, потом еще немного ждала. Читала главы наперед, чтобы совсем не заскучать, но не раз даже засыпала. Прямо там, на ступеньках.

Что тоже было неплохо, потому что просыпалась я обычно, когда приезжала мама. Бежала ко мне вся запыхавшаяся и в мыле. Крепко обнимала и целовала в макушку.

Мама работала на мистера Берга. То в полях занималась прополкой или сбором урожая, то заменяла кого-нибудь в его магазине. Работы всегда хватало, и она редко могла уйти пораньше. Зато когда это удавалось, был настоящий праздник. Мы с мамой вместе готовили ужин, а потом она укладывала меня спать. Часто она валилась с ног от усталости, и я привыкла засыпать сама. Но в редкие вечера она все же садилась у кровати, гладила меня по волосам и подтыкала одеяло. И я засыпала абсолютно счастливой.

Нет, вру, не абсолютно. Мне всегда не хватало папы. Я не знала, кто он, мама отказывалась говорить. Но я всегда мечтала, что однажды он нас найдет. И вот тогда все-все станет хорошо.

Позволив воде смыть мои слезы, я выбралась из ванной и завернулась в халат. Вытерев запотевшее зеркало полотенцем, встретилась с собой взглядом.

Ну что ты, Одри, нос повесила? Ты сегодня — сама — преодолела испытание. А завтра еще и не такое сможешь! А всякие завистники пусть захлебнутся своим ядом.

В таком настроении я вернулась в комнату и легла спать, чтобы на следующее утро узнать-таки, какое финальное испытание выбрали для меня архимаги.

Глава 15.3

***

С тех пор, как я нашла Марко с красными волосами, он снился мне почти каждую ночь. И я не сразу поняла, что это был не он, а дух, который в него вселился. Или не дух, но некто, кому нужно было, чтобы я пробудилась. Или не я, а кто-то во мне.

Прошлой ночью я не хотела его видеть, в эту же мне захотелось с ним поговорить. Вот только по закону подлости, на этот раз он не явился. Даже подумалось, что а вдруг Марко нашел способ от него избавиться? Вдруг, все теперь позади? Понять бы еще, что это было…

Утро пятницы началось почти буднично. Мы с Лекси оделись и спустились на первый этаж общежития. Здесь меня позвала комендантша и вручила тетрадь, которую я тогда выронила в парке.

Одна из страниц была загнута, и когда я ее расправляла, заметила надпись: «Прости меня. Это произошло не по моей воле. Но я сделаю все, чтобы подобного не повторилось».

В груди закололо, словно там поселился ежик, и мои мысли унеслись к Марко. Ну почему все случилось именно так?

Я едва успела закрыть тетрадь прежде, чем Лекси заметила. Как ни в чем не бывало, она утащила меня в столовую завтракать. Было что-то спасительное в этой привычной рутине.

Больше никаких провокационных надписей на стенах никто не писал. И на нас хоть и поглядывали, но уже с куда меньшим интересом. Мои пятнадцать минут славы не продлились долго. Что, конечно, к лучшему.