Огненный свет

Уилл задерживается, смотрит на меня, как будто ожидает, что я сделаю что-то. Скажу что-нибудь.

– Думаю, ты не хочешь, чтобы я сел рядом.

Я отвожу взгляд. Не могу выдавить слова - не могу заставить себя произнести еще одну скверную ложь. Не глядя, я слышу, что он уходит. Ощущение его присутствия рядом исчезает.

– Ничего себе, - бормочет Кэтрин, голосом полным благоговейного трепета.
– Ты в самом деле, только что отшила Уилла Ратледжа?

Я пожимаю плечами, борясь с комом в горле, который душит слова.

– Ты в порядке?
– спрашивает она.

– Почему бы мне не быть? Он не в моем вкусе.

Я смотрю через плечо, краем глаза замечаю его, сидевшего между двоюродными братьями. Они разговаривают, но не Уилл. Он смотрит в окно, впившись взглядом во что-то снаружи. Выражение его лица напоминает мне о маме. Тамре. О том, как они выглядели, когда мы жили в стае. Пойманными в ловушку. Всегда ищущими выход.

В груди появляется тяжесть. Наказание, которое он не заслуживает.

– О чем ты думаешь?
– Тамра дождалась момента, пока я не присоединилась к ней на обочине. Мама едет за несколькими машинами, медленно приближаясь к нам.

– Ты должна знать. Спортзал, толпа...
– я дрожу, щурясь против солнца пустыни. Сухой ветер поднимает с плеч мои волосы. Они колышутся на ветру, напоминая колосья.

В ее глазах искры, я знаю, она ждала этого момента с собрания, чтобы наброситься на меня.

Гнев закипает в моих жилах. Потому что она, как никто другой, знает, через что мне пришлось пройти на собрании болельщиков. Она может и не быть драко, но она понимает. У нас одна история. Мы произошли от драконов. Драконов, которые правили землей и небом тысячелетия назад. Как мне вынести заточение? В спортзале, наполненным резкими звуками и людьми?

– Я знаю только то, что ты выходишь из под контроля. Особенно рядом с Уиллом Ратледжем. Я думала, ты собираешься держатся от него подальше.

Я пытаюсь. Даже сейчас, когда это убивает меня. Я пытаюсь. Но я не говорю этого вслух.

Вместо этого я думаю обо всем том времени, которое мы провели с ним и о котором она не знает, чувствую укол мрачного удовлетворения.

– Если ты так волнуешься, расскажи маме, - бросаю я, подзадоривая её, потому что знаю - она не скажет.

– Чтобы она опять нас увезла?

И это - главная проблема для нее. Я пожимаю плечами в ответ.

Она плотно сжимает губы и встряхивает великолепной копной волос.

– Я так не думаю.

Я оглядываюсь на вереницу автомобилей. Мамин хэтчбек подъезжает ближе. Солнце печет в голову, поджаривая скальп и я нетерпеливо перекатываюсь на пятки.

Пальцы сжимаются на лямках рюкзака и я задаю вопрос прежде, чем могу остановиться.

– Тебя когда-нибудь волновало, что пребывание здесь делает со мной?

Её голова мотнулась, когда она повернулась ко мне.

– Также, как тебя волновало мое самочувствие, когда мы жили в стае?

Конечно, меня заботило. Я бы не сопротивлялась нахождению Кассиана поблизости так отчаянно, если бы меня это не заботило. Кассиан был моим другом. Ну, в основном, Тамры, но он всегда был там. Такой же постоянный и твердый, как горы окружавшие меня. Я бы могла позволить себе проявить к нему симпатию. Но я не стала. Я отказалась от этого ради Тамры.

– Что ты хочешь от меня? Стая была нашим домом, - напоминаю я.

Её ноздри раздуваются, боль ярко горит в глазах.

– Твоим домом. Никогда моим. Я всегда была чужаком, обреченным смотреть, как Кассиан увивается за тобой. Все тебя любили. Хотели быть твоим другом, бойфрендом, всем...

– Я никогда этого не просила. Никогда не просила Кассиана...

– Нет, но ты это получила. Получила его. И не из-за своих качеств. Не потому, что он любил тебя, - она трясет головой.
– Ты знаешь, я бы смирилась с этим, с тем, что вы двое вместе... если бы он действительно тебя любил.

Она произносит это так, как будто этого не может быть. Как шутку. Я поднимаю лицо, чтобы теплый ветер обдул мое лицо, может это принесет облегчение?

Никакого облегчения. Она продолжает.

– Но не то, какая ты притягивает к тебе людей. А то, кем ты являешься по сути. Вот так. Перворожденные выигрывают. Всегда. Всех. Даже отца. У вас двоих был свой маленький клуб.
– она глубоко вдыхает через нос.

– Ты пытаешься быть жестокой?
– огрызаюсь я.
– Я не могу изменить ничего из этого. И тогда не могла. Не могу и сейчас.

Она долгое время ничего не говорит. Когда молчание прекращается ее голос звучит мягче.

– Ты не могла бы научиться хоть чуточку любить это?
– искра исчезает из ее янтарных глаз, я вижу, что она только обижается на меня - она не ненавидит. По крайней мере, не хочет.

Я трясу головой, не потому чтобы сказать нет, а потому, что не знаю как ответить. Я знаю, что она не захочет слушать правду, потому что ей она не понравится. Она не захочет слушать, что я стараюсь. Это не то, что с легкостью можно любить или нет. Это не то, что я могу контролировать. Какое это имеет значение? Я не могу здесь больше оставаться. И я не могу сказать ей об этом.

Мама подъезжает и мы садимся в машину. Тамра на переднем сиденье, а я на заднем.

– Привет! Как дела в школе?
– спрашивает мама.

Тамра молчит. Также, как и я. Воздух густой и напряженный. Мама смотрит на нас обеих, пока выруливает с парковки.

– Это плохо.

Тамра ворчит.

Я ожидаю, задержав дыхание, расскажет ли она что произошло на собрании болельщиков. Расскажет ли про меня и Уилла. Это ожидание длится вечность. Я негромко вздыхаю. Думаю, она очень сильно хочет остаться здесь. Или, может быть, она сожалеет о своей вспышке. Она королева сдерживания эмоций. Зная ее, наверняка сожалеет, что это вышло наружу.

Мне интересно, чтобы она сказала, если бы знала правду. Правду о том, кем на самом деле был Уилл. Изменило бы это что-нибудь? Скорее всего нет. На этот раз она слишком сосредоточенна на себе и в достижении того, что ей нужно. Я не могу винить ее за это. Потому что она права. Она не была такой раньше. Я всегда чувствовала вину за это. И тогда, и теперь.

Но не так сильно, чтобы падать духом. Не так сильно, чтобы стыдиться. Если я останусь здесь и ничего не буду делать, мой драко может исчезнуть. Это легко предугадать. Потому что мой уход освободит их. Тамру и маму. Печальная реальность. Знать, что тем, кого ты любишь, будет лучше без тебя.