Огола и Оголива

–Злата, иди к нам, – строго зовёт Света.

–Иегова, муж Светы, Виталий, противится истине, в то время как она вошла во всемирную организацию твою, приняв крещение. Открой его сердце истине. И помогай нам находить сердечных людей в этом городе Щёлкове. Прощай нам все неправильности, которые мы так часто совершаем по своему несовершенству. Аминь.

–Аминь!

–Сердечный человек,– объяснила мне Огола,– это тот, кто соглашается изучать с нами Библию. Вот открой Бытие, главу четвёртую, видишь? «И познал Адам ещё жену свою, и она родила ему сына, и нарекла ему имя: Сиф, потому что, говорила она, Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин». «Сиф», Аллочка, означает «сердечный человек», – то есть тот, кто хочет изучать с нами Библию. А ещё, Аллочка, есть злые люди, которые нам грубят. Мы записываем адреса, где живут злые люди, и наши братья приходят с ними разговаривать.

–«Хотя в Библии сообщается о смерти Иисуса, он жив!» – читала я учебник. – «Сотни людей, живших в 1 веке н.э., были свидетелем тому, что он воскрес. Как было предсказано, после этого он воссел по правую руку от своего Отца в ожидании того времени, когда Бог даст ему царскую власть на небе. Как поэтому мы должны представлять себе Иисуса? Должны ли мы представлять его беспомощным младенцем в кормушке для скота? Или, может быть, человеком в предсмертной агонии? Конечно же, нет. Он – могущественный правящий Царь! И уже очень скоро установит правление над нашей несчастной землёй».

И какой дебил составлял этот текст?

–А вот в начале Библии Иегова с кем-то переговаривается, похоже на Троицу! – сказала вдруг Света.

–Где это ты тут Троицу увидела? – прикрикнула на неё Огола. – Вот ты смотри, Аллочка, «сотворим человека по образу нашему и по подобию нашему». Вот как ты, Аллочка, это понимаешь?

–А думала, что это про Адама.

–Ну да, это так, но обрати внимание: «Теперь Адам стал как один из нас, знающих добро и зло». Ведь он же обращается к кому-то! Знаешь ли ты, что такое Слово?

–«Вначале было Слово, и Слово было и Бога, и…»

–Да-да! Слово – это Иисус! Вот открой Притчи: «Художница» – это помощница.

Вот тебе и Троица получилась.

–А потом Иегова Бог стал создавать ангелов, а потом Вселенную. Прежде он стал создавать ангелов, чтобы они видели, что он – создатель Вселенной. А этот мятежный ангел, сатана? Ведь он был так совершенен, так красив! «По образу и подобию нашему…» «Образ», Аллочка, это – качество, любовь, справедливость, мудрость вложил Иегова в сердце. «Подобие» – вечно живой. Подобие – не достигнуто.

–А вот я хотела спросить вас: что такое ипостаси?

–Отпечаток самого себя! Вот как говорят: ребёнок – копия матери. Вот я на Ивантеевку еду, там у меня Галя и Надя, дочь и мать. Я звоню в дверь, слышу голос и спрашиваю: «Надя?» – «Нет, Галя!» И наоборот. Вот как у матери с дочерью голоса похожи. Ипостась!

–А почему «Дева родит Сына и нарекут ему имя: Еммануил»?

–Это – псевдоним. Знаешь, что оно значит? «С нами Бог!» Ведь наши братья как? Они всегда начинают со значения имён! Вот знаешь, что я сейчас стала изучать? Имена!

–Я знаю, что в каждом имени зашифровано «Иегова». Даниил, Гавриил, Самуил… А Соломон?

–«Мирный»! А Исаак…

–«Весёлый»?

Гробовое молчание, как всегда, когда я говорю что-то непотребное.

–«Смех»! – гаркнула Огола. – Она – рассмеялась!

–Ей же, Сарре, девяносто лет было…

–Иисус Христос – Бог, но не всемогущий. Поняла, Аллочка?

Показ «Последнего искушения Христа» не прошёл не замеченным и у них.

–Мы его не стали смотреть, – заверила Света.– Говорят, там Магдалину голую показывали. Вообще-то, там все голые были. И будто бы Иуда,– его самый лучший друг, – говорит: давай я вместо тебя на распятие пойду.

–Светочка, это, хе-хе, всё сатана беснуется, потому что он уже парализован, вот и старается из последних сил. Даже православные эти протестовали! Митинги там у них, НТВ, что ли, хе-хе, анафеме предали. Это ведь что? Сейчас всё – коммерция. Бог-то, он и без нас проживёт, а вот мы без него… Аллочка, а у тебя, может быть, есть какой-нибудь вопрос? – с надеждой спросила Огола.

–Да если только насчёт географии… На каких языках раньше говорили?

Огола полистала Библию. Если бы я спросила у неё рецепт яичницы с грибами, она бы тоже в ней порылась. В их журналах, которые с 2010 года в России запретили как экстремистские, если упоминался снег, огонь, пирог, в скобочках ставились «широты», где эти слова есть в Библии!

–«Землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата: Кенеев, Кенезеев, Кедмонеев, Хеттеев, Ферезеев, Рефаимов, Аморреев, Хананеев, Гергесеев и Иевусеев». Сейчас уже нет этих языков. Это как раньше был римский язык, а сейчас его нет, или славянский, а сейчас – русский. Тогда был гибрайский, то есть древнееврейский. Когда наступит Тысячелетнее царство, будут говорить на нём. А то ведь что! Люди, воскресая, будут говорить на том языке, который знали, когда умерли! Им же придётся учиться ему!

–То есть этот язык вобрал в себя всё самое красивое? – предполагает Света.

–Ну да! И наша литература на нём издаваться будет! Русский-то язык совсем упростился, с каждым годом всё примитивнее и примитивнее.

Тут уж она оказалась права: мы уже не можем воспринимать классику, но это не вина Ивана Тургенева или Михаила Алексеева, а наша деградация.

–Так неужели в древнееврейском языке, на котором был написан Ветхий Завет, вообще не было гласных букв? Понимаете, я такой человек, которому всё нужно знать досконально.

–Ну как же, как же не было! Алэф, айин, йод. Остальные добавлялись при чтении, а писались только согласные. Это как азбука Морзе: точками выбито что-то, а ничего не понятно. Или, как во Вторую Мировую войну разведчики переговаривались? Цифрами. Вот я, что бы я с этой бумажкой сделала бы? Я её выбросила бы! А они – понимали.

Наверное, Оголе вспомнилась первая серия «Семнадцати мгновений весны», где Штирлиц после радио-сеанса «Юстас – Алексу» сжёг шифр в пепельнице.

–Ал, а вот я хотела спросить тебя: не могла ли ты ходить с нами по вечерам в школу?

–А что это?

–Школа теократического служения. В ней мы совершенствуем наше царственное служение, рассказываем особые случаи из проповедования, сёстры разыгрывают сценки из Библии. В полседьмого, по вторникам.

–А ещё наши собрания, – блаженно добавляет Огола.– Сначала мы берём молитву, затем поём песню. Первый час брат читает доклад, во второй изучаем статью из «Сторожевой башни». Вот смотри, в оглавлении «Сторожевой башни» указано, какие нам статьи какого числа изучать, и какие песни в этот день петь. У тебя есть наш «Песенник»?