Огонь и сталь
Шрифт:
— А со вторым глазом так же легко расстанешься? — Ларасс вырвала из рук родственника ногу, которую он массировал, и протянула ему вторую, демонстративно пошевелив пальчиками. Ежели брат ее наведался — жди беды. Камо’ри никогда так просто не приходит.
— Он дорог мне так же, как и моя единственная сестренка.
— Не подлизывайся, — воровка недовольно зашипела, — говори, чего тебе надо? По какой причине ты бросил самую злую и холодную шлюшку во всем Тамриэле — Море Призраков?
Каджит горько вздохнул, отворачиваясь. Корабли нынче дороже дома в столице, а хорошая боевая ладья — и подавно. «Меч Алкоша» — мощное имперское судно должно было стать жемчужиной флота, пока сутай–рат ночью не пробрался в порт и не отвязал корабль от пристани. И это за день до его представления
— В шторм я попал, сестричка… затупился мой «Меч». Троих моих парней волной смыло, еще одного рыбы–убийцы разорвали. Сейчас я причалил в порту Солитьюда…
— Нет, сейчас ты в Рифтене, в Гильдии воров, — грубо оборвала его каджитка, — и даже не думай, что я буду ремонтировать твою лодчонку!
— Лодчонку?! Йоун с тобой, Ларасс! Ты под парусами да с пузом! — Камо’ри рассмеялся. — Нет. Я всего лишь…
— И денег я тебе тоже не дам! Ишь чего удумал! Я десять лет его не видела, слыхом не слыхивала, жив ли он или в петле давно болтается, а тут вот он, объявился!
Малахитовый глаз пирата подозрительно прищурился, сильные мозолистые пальцы стиснули лодыжку сутай–рат.
— А я ведь писал матушке, Ларасс. Из каждого города, где причаливал. Думаешь, серьги на твое совершеннолетие кто купил? Камо’ри, брат старший, все ради младшего котенка!..
— Врать сначала научись, — каджитка вырвала ногу из рук капитана, — эти серьги еще прабабка наша носила! И ты от меня ни септима не получишь! Вот, подавайся со своей командой в наемники, наскребешь поди за год на новые паруса.
— Я в воры думал, — осторожно начал пират, заискивающе глядя на Соловья. Его хвост плавно покачивался из стороны в сторону, — младший котенок Асэт’ара ведь королева рифтенских крыс. Найдет поди среди них место для брата?
========== MIR SAH (Преданность фантома) ==========
Маркарту всегда будет мало крови. Мало серебра. Жадный город, дурной, холодный и равнодушный. Камень. Камню плевать, кто потчует его — имперцы, норды или же дикари–поклонники даэдра, ученики ворожей. Поэтому Деметра и не любила столицу Предела. Негостеприимный, провонявший дымом плавилен и тиной. И сейчас, ворочаясь на каменном ложе, чувствуя его твердость даже через сквозь слои шкур, бретонка мечтала о роскошной кровати, ждущей ее в Данстарском убежище, или теплая уютная спальня в Доме Теплых Ветров в Вайтране. Чертыхнувшись себе под нос, магесса рывком села, накидывая на плечи шкуры. От пола и стен веяло холодом. Обглодай Намира их кости, как тут вообще можно жить?!
Пить не хотелось и есть тоже. Больше всего Довакин желала оказаться в объятиях Онмунда, но этот поганец до сих пор не пришел. Шляется где- то с эльфийкой да маленькой ящеркой… Драконорожденная специально приплатила Клепу, что бы он постучал в ее комнату, когда маг зайдет в таверну. Может, он решил ночевать не здесь? Тогда куда ему идти? Конечно, шахтеры за пару септимов могут пустить путников на ночлег, но… Обливион дери этот дрянной город, да где же ее муж?!
Деликатный стук в металлическую дверь заставил блондинку чуть ли не подпрыгнуть на кровати. Путаясь в шкуре и подоле камизы, Деметра соскочила с постели и кинулась открывать. Ее ленивая, немного надменная улыбка чуть померкла при виде смущенного трактирщика. Блеклые глазки Клеппа жадно пробежали по ладной фигуре вампирши, задержались на пышной груди. От витающей в номере прохлады соски бретонки напряглись и проступали сквозь тонкую ткань. Старик сглотнул, облизнул пересохшие губы. Да, хороша девка, не то, что его Фрабби, галоша старая! Клепп широко улыбнулся и едва не взвыл от тяжелой оплеухи.
— На что это ты пялишься? — возмущенно прошипела девушка. — Совсем стыд потерял, дед?! Глаза лишние?!
— Про… простите, миледи…
простите, — старик неуклюже поклонился, потирая пылающую щеку. Ишь ты, такая ладненькая, а рука тяжела, — я… я сказать пришел…— Онмунд… то есть, нужный мне человек здесь?
— Дык я к этому и веду, — трактирщик нервно переминался с ноги на ногу. Ох, помилуйте его Девятеро, — тут… Изгои напали. Стража их разогнала, но порешить они успели многих. В том числе по слухам и… и мага вашего, девушка… то есть, миледи.
Дверь из двемерита захлопнулась прямо у него перед носом. Деметра прижалась спиной к холодному металлу, сползая на пол, устланный потертым ковром. Онмунда… убили Изгои?!.. вранье! Ложь! Она забьет лживый язык этого старика ему в глотку, заставит захлебнуться кровь за его язвительные словечки. Онмунда, ее мужа, ее супруга… он… мертв?.. бретонка вцепилась в свои золотистые волосы, сжимая шелковистые пряди в кулаках, и завыла. Горько, безнадежно, от боли и отчаяния. Слез не было, горячих, остро–соленых, которые жены льют по своим мужьям, не было, глаза Довакин оставались сухими, но режущая боль в груди душила ее. Если бы она не бросила его, если бы не ускакала в Маркарт… тоска, одиночество навалились на Слышащую всей своей тяжестью, будто каменные своды таверны обрушились на нее, погребая под собой. Окутавший ее холод больше не имел ничего общего с зыбкой, колючей прохладой. Теперь вокруг нее вились самые лютые ветра Скайрима, запуская клыки в ее тело. Шатаясь, магичка поднялась на ноги и тяжело упала на кресло. Спокойно, отстраненно, словно наблюдая за своими действиями стороны, она достала из сумки туго скрученный свиток. Тускло мерцающая фигура призрачного ассасина появилась в комнате прежде, чем последнее слово заклинания призыва сорвалось с бледных губ девушки.
— Слышащая… — хриплый страстный шепот всколыхнул тишину, столь же твердую и прочную, как и камни скал, на которых стоит Маркарт. Люсьен шагнул к ней, протягивая руки, — зачем тебе понадобился Лашанс, моя Слышащая? Кто посмел обидеть тебя? Одного твоего слова будет достаточно, чтобы душа нечестивца отлетела в чертоги Отца Ужаса…
— Одного слова?! — Деметра истерично рассмеялась. — А если я захочу, что бы ты вырезал всех Изгоев, скрывающихся в горах?
— Я бы положил их еще теплые сердца к ногам той, которая удостоилась великой чести слышать голос Матери Ночи, если бы мог, — черты его лица размыты, но улыбка, такая… живая, ласковая, полная обожания. — Слышащая может рассказать мне, кто расстроил ее. Лашанс все сделает для нее…
— Тогда верни моего мужа из Дворца Пустоты! — бросила Довакин, чувствуя, что обжигающе–горячие слезы все же катятся по ее щекам. — И хватит лебезить передо мной! Я вызвала тебя не для этого!
Люсьен тихо рассмеялся. Будто ветер мазанул по каменным стенам.
— Когда вечная тишина сковывает язык, ты как никогда начинаешь ценить красноречие, пусть и несколько подрастерянное, — призрак опустился на стул, прохладные пальцы погладили запястье бретонки, — тогда скажи мне, Слышащая… зачем Лашанс нужен тебе?
— Я… я не знаю! — зарычала она сквозь слезы. — Просто… больше некого! Говори! Расскажи мне что–нибудь, только не молчи, — девушка плотнее запахнула шкуры в тщетной попытке унять бьющий ее озноб. — О чем угодно… об Отце, о Сиродиле, о Чемпионе Арены, о Белламоне…
— Прекрасная Слышащая хочет услышать историю о смерти, мести и предательстве? — призрак ласково коснулся ее волос. Словно прирученные солнечные лучи… но Деметра недовольно тряхнула головой. Спектральный, мертвый, фантом!.. слишком холодный. Призрак. Чужой. А она хочет тепла. Тепла и крови.
— Не хочу слушать, — серые глаза лучатся голодным блеском, клыки царапают нижнюю губу, — хочу, чтобы ты убил этого старика.
— Трактирщика? — если Люсьен удивился, то виду не подал. Смерть не вернет жизни, но Ситис будет рад еще одной душе в его бесконечных чертогах, которые огласятся плачем и стенаниями новоприбывшего несчастного. Невинная жертва, несчастный старый норд, которому не повезло сообщить магессе о гибели ее мужа. Тем слаще будет его смерть, тем ценнее она. — Может, стоит тогда провести Таинство? Что бы Мать Ночи знала, что долг, уплаченный кровью, погашен ради Слышащей…