Огонь измены

Аллергия

Соловьёв

Выхожу за ворота госпиталя, с наслаждением вдыхаю свежий воздух. Непривычно ощущать, что на руке гипс. Но это такая ерунда, на самом деле.

Когда увидел паренька возрастом чуть постарше Сергея, рванувшего в подвал, что-то щёлкнуло внутри. Сработала чуйка. Побежал за ним, как оказалось, не зря. Едва успел ухватить его за куртку и опрокинуть на землю, накрыв своим телом, как раздался взрыв. Нас завалило. Конечно, никто из нас не ожидал, что такое случится. На самом деле, мне просто надо было поймать его и удержать. Но в результате это спасло нам обоим жизнь. И, конечно, то, что перекрытия подвала оказались достаточно крепкими. Нас не зажало, мы даже могли время от времени менять положение, поворачиваться, разминать затёкшие мышцы.

Лёха не пострадал совсем, только очень сильно испугался. Мне тоже стало страшно, но показывать было нельзя. Разговаривал, развлекал паренька. Пожалел, что сказок не помню, да и мультики новые почти не смотрел. Пригодилось бы. Походу, плохим я отцом был Серёге, не зря меня Зефирка моя ругала. Чтоб Лёха в истерику не впадал, травил ему анекдоты, временами даже неуместные, с матерком, все подряд, какие на ум приходили. И он ржал, а на глазах слёзы. А потом случилось счастье. К Лёхе приполз его кот, тот, которого он выручать полез. Тоже выжил. Размурчался не на шутку, как хозяину в руки попал. И анекдоты стали не нужны.

До сих пор не понимаю, как эта усатая морда нашла нас. Животные умные всё-таки. И с его появлением мы успокоились. Убедил парня, что раз кот смог его отыскать, значит, и спасатели справятся, и он, наконец, мне поверил.

Так и лежали потом молча в обнимку: я, Лёха и Маркиз. Каждый за своё гонял.

Я о многом успел подумать. В голове стучало: выжить, выжить, выжить, мне надо всё исправить, дать сыну то, что ему нужно, и новому ребёночку тоже, который появится через несколько месяцев. Злился на себя за то, что так тупо попал. Именно сейчас, в такой важный момент. Жалел, что так мало времени проводил с любимыми. Вспоминал смех Серого, его крохотную ручку в своей. Доверчивый взгляд, звонкий голосок. А потом в памяти возникали сверкающие любовью глаза Зефирки, её тонкие, нежные пальчики на моём лице. Её сладкие мягкие губы. Запах её волос. Её объятия и ощущения тепла, когда мы были вместе.

Дурацкие мысли лезли в голову. Всякие: что нас не достанут, что будет ещё взрыв, который погребёт нас окончательно, что замёрзнем, умрём без воды. Но это всё не так ужасно, как...

Впервые в жизни мысленно молился о том, чтобы уцелеть и выкарабкаться. Ещё раз обнять родных. В моём прошлом было мало любви. Так горько и несправедливо умирать именно сейчас, когда, наконец, мы с Зефиркой встретились... Было больно представить, что вчерашний поцелуй на прощание реально стал последним для нас.

Вздрагиваю от визга тормозов. Из чёрного внедорожника, остановившегося на обочине рядом со мной, выскакивает Санёк, крепко сжимает меня своими лапищами. Молчит. И у меня нет слов. Стучу ему по спине.

– Погнали, - подталкивает к машине.

Сажусь на заднее. И сразу попадаю в нежные объятия. Зефирка моя любимая. От её взгляда спазм внутри. Зацеловываю легко глаза, скулы, губы. Мы счастливо улыбаемся, ласково трёмся носами. С трепетом шепчу ей на ушко то нежности, то пошлости. Она невнятно бормочет что-то в ответ, ничего не понимаю. И не переживаю об этом. Сейчас главное, что мы снова вместе, в безопасности.

– Ну, ващё-то я тоже здесь, - раздаётся обиженный голосок, - то одни целуются, то другие. А я должен в окно всегда смотреть, да?! У меня уже шея устала.

Во придурок. На нервяке не заметил сына, сидящего в кресле чуть дальше. Стыдно как.

– Серый, а ну, иди сюда, - отрываюсь от Зефирки, отстёгиваю его здоровой рукой и прошу любимую, - помоги, пожалуйста.

– Нельзя без автокресла, - возмущается моя девочка, - нас же оштрафуют, если остановят.

Орлов.взрывается, ржёт, как ненормальный. Зефирка с недоумением переводит взгляд с него на меня и обратно. Нежно улыбаюсь.Такая наивная, люблю-не могу.

Подмигиваю и объясняю:

– Не оштрафуют, у меня удостоверение с собой.

Она помогает Серёжке пересесть ко мне на колени. Сильно-сильно прижимаю его к себе. Зефирка просовывает руку под мою и доверчиво укладывается головой мне на плечо.

Серый удивляется:

– А чего вы все обнимаетесь-то?

Не знает о том, что случилось. Ну, и хорошо. Расскажу, когда станет старше.

– Соскучился, - шепчу ему, носом сдвинув от уха шапку.

– И я, - счастливо лыбится в ответ и ладошкой трёт по моей щетине, - мы домой?

– Да, я в отпуске на целую неделю, - и прошу Санька, - в ЗАГС завези нас только.

– Кстати, - оживает Зефирка, - я хочу... Нет, у меня есть условие. Когда мы поженимся, надо всё правильно оформить. Для меня очень важно...

Многозначительно показывает мне на Серёжу глазами и беззвучно добавляет:

– Его усыновить.

Жаль, мужчинам плакать не положено. Растащило меня от её слов. Улыбаюсь ошалело в шоке. За что мне только такая прелесть досталась? Она сдвигает бровки свои к переносице, губки поджимает.

– И чего смешного?
– возмущается, - если я, действительно, хочу? Это необходимо, пойми. Для нас всех. Пожалуйста, сделай так. Я в долгу не останусь. Если у тебя есть какие-то пожелания, тоже скажи.

Боже, спасибо за моих любимых. Чего мне ещё-то хотеть, когда есть главное. Если только...

– А у тебя нет аллергии на кошек?

Эпилог

Торопливо спускаюсь по лестнице.

– Хорошего вечера, Ольга Ивановна, - машу рукой заведующей, которая вышла из коридора.

– Зира, подожди, зайди ко мне минут на десять. Там ливень такой, пусть прекратится. А мы поговорим.

– Извините, Ольга Ивановна, я очень тороплюсь, меня ждут, - качаю головой, - в следующий раз обязательно.

Махнув рукой, распахиваю дверь сада и попадаю под сильный дождь. Накинув на голову капюшон толстовки, почти бегом спешу к воротам, за которыми меня ждёт чёрный тонированный автомобиль. Вдруг из-за старого клёна с яркими ало-оранжевыми листьями мне навстречу выходит мужчина под синим в клеточку зонтом.

– Зира, - окликает он меня.

Оборачиваюсь и не верю своим глазам. Это Никита.

– Иди ко мне под зонт, - зовёт он с заискивающей улыбкой.

Застываю, молчу, держу паузу. Я бы, наверное, не узнала бывшего, если бы он не окликнул. Выглядит странно. Очень худой, щёки ввалились. Кожа лица сухая, жёлтая, в пятнах каких-то.

– Никита? – вежливо удивляюсь я, - сто лет тебя не видела.

Он подходит ближе и всё-таки прикрывает меня от дождя. Я отступаю на шаг, он тянет руку за мной, а сам остаётся мокнуть без зонта.