Огонь, мерцающий в сосуде

– Разумный уж точно, – нимало не печалясь, ответила она. – Заметь, о том, что тебе известно о трупе, я ему ничего не сказала, хотя могла бы. И тогда Валере ничего не осталось бы, как посадить под замок тебя.

– Еще один повод поскорее смыться.

– Не спеши. Девица ты мутная, если с чужим паспортом сюда пожаловала. Объяснять ничего не хочешь... Валерка должен знать, что среди нас игрок с краплеными картами...

– Вот кто я, оказывается.

Я устроилась на стуле, на котором несколько минут назад сидел Валера, и уставилась на Ольгу.

– Ага, – кивнула она. – Ситуация, скажем прямо, непростая. Менты под моего Валерика давно копают, да и так граждан, охочих до чужого добра, пруд пруди. А тут еще труп. И неизвестно откуда вдруг возникает девица в роли моей спасительницы. Может, ты правда дура безбашенная, а может, надоумил кто. Войти в доверие...

– Хватит, – сказала я, поднимаясь. – Я ухожу, так будет и тебе, и мне спокойнее.

– Уже не будет, – вздохнула Ольга. – Коли нас черт свел, надо совместными усилиями...

– Какие еще совместные усилия, если ты считаешь меня бог знает кем...

– Объясни, откуда у тебя паспорт. Чтоб не думалось. Не менты же тебя послали? Уж у них-то хватило бы ума сварганить документ получше.

– Час от часу не легче, – закатила я глаза.– Хорошо. Я поссорилась с родителями. Точнее, с отчимом, – на ходу сочиняла я. – Решила уехать. На время. При этом была уверена: меня начнут искать.

– И паспорт взяла у подруги? – подсказала Ольга.

Я уже собралась кивнуть, но что-то меня удержало: то ли цепкий Ольгин взгляд, то ли интуиция вдруг сработала... но и выкладывать всю правду я не спешила. Если Ольга считала меня мутной особой, то и мое мнение о ней ничуть не лучше.

– Паспорт попал ко мне случайно. Я нашла сумку, нашла, а не украла, как ты, наверное, подумала.

– Ничего подобного. Подозревать тебя в воровстве с моей стороны довольно глупо. Ты не воровка, не то своих денежек я бы не увидела.

– И на том спасибо. Сумку я нашла в парке, на скамейке. Наверное, настоящая Генриетта ее забыла. И я подумала, что чужой паспорт очень кстати.

– А отчим твой...

– Я не собираюсь о нем говорить.

– Ну и ладно. Как тебя звать-то?

– Лучше я еще немного побуду Генриеттой.

Ольга хлопнула себя по ляжкам с веселой ухмылкой, поднялась и направилась ко мне.

– Сойдемся на том, что мы во всем разобрались. Зла на меня не держи, а Валерку не опасайся. Он о твоем мухлеже с паспортом будет помалкивать. Кстати, торчать здесь нам в самом деле ни к чему. Поехали в его квартиру, там веселее, телик есть и все такое...

Ольга начала переодеваться для выхода в свет, то есть напялила костюм и свой дурацкий парик, а я пыталась решить, что мне делать. Отказаться ехать с ней – нажить врагов в ее лице и в лице ее благоверного. Это она пока о трупе промолчала, а если решу сбежать, скорее всего, расскажет. И я, вполне вероятно, действительно окажусь под замком. Как же меня угораздило ввязаться во все это? Поздновато спохватилась...

– Чего сидишь? – удивилась Ольга. – Собирай вещички.

В общем, через час мы уже были в квартире ее супруга, в типовой многоэтажке в спальном районе. Добирались туда на такси, и по дороге Ольга позвонила мужу. Возле подъезда нас поджидал хмурый Юрик, молча сунул ей ключи и удалился. В квартиру она вошла первой, не спеша заглянула в единственную комнату и прочие помещения. Судя по всему, раньше ей бывать здесь не доводилось, и тайная жизнь мужа вызвала живейший интерес. Впрочем, отчего же тайная, если о квартире Ольга знала. Да, забавная семейка.

– Неплохо устроился, – вынесла она вердикт, я во время ее экскурсии паслась в узкой прихожей. – Будь как дома, – напутствовала она меня, стаскивая надоевший ей парик.

Квартира выглядела своеобразно. Жить в ней вряд ли кто собирался, и предназначалась она исключительно для утех. В комнате кровать чудовищных размеров, круглая и, на мой взгляд, неудобная, застелена пушистым пледом белого цвета, несколько мягких пуфиков, на стене огромная плазма и фотографии без рамок, увеличенные копии порнографических открыток, бывших в ходу лет сто назад. Как ни странно, откровенно пошлым интерьер не выглядел, в нем было, скорее, озорство, в общем, отвращения чужое любовное гнездышко не вызвало, а вот неловкость – да, по крайней мере, у меня: точно в замочную скважину подглядываешь.

В кухне на барной стойке батарея бутылок на любой вкус, Ольга разлила коньяк в рюмки и одну протянула мне.

– Давай за новоселье.

Коньяк я терпеть не могу, но выпила, чтобы избавить себя от объяснений по этому поводу.

– Ты в ванную загляни, – хмыкнула Ольга, наливая по второй.

Я заглянула. Назвать это ванной язык не поворачивался, скорее мини-бассейн. В полумраке стены таинственно мерцали, хитроумная подсветка на потолке имитировала звездное небо. Я вдруг подумала, что Валерка здесь не с девицами развлекается, а лежит в одиночестве, отдыхая душой от своей темпераментной супруги. Хотя одно другому не мешает.

– Нравится? – спросила Ольга, когда я вернулась в кухню, к этому моменту вторую рюмку она уже выпила, вновь потянулась за бутылкой, но вдруг махнула рукой. – Приобщимся к чужим радостям, – подмигнула она. – Стервец умеет отдыхать со вкусом. А какое чувство стиля... – Она продолжила нахваливать мужа, а я лишь мысленно головой качала: чему она радуется?

Остаток дня мы провели в праздной болтовне. Ольга несколько раз пыталась вроде бы ненавязчиво расспросить меня о проблемах с родней, но, натыкаясь на мое молчаливое сопротивление, тут же переводила разговор на другие темы. Само собой, былую любовь тоже вспомнила. Вскоре стало ясно: о ней, то есть о нем, она может говорить бесконечно. Странное дело, ее рассказы вовсе не наскучивали, напротив, словно завораживали, и если она могла бесконечно вспоминать, то я – бесконечно слушать. Неведомый тип будоражил воображение. И я начала приставать с вопросами, уж очень хотелось понять, как он выглядит, чем занимается, в конце концов, вторая странность заключалась в том, что ничего конкретного узнать о нем не удалось. Стоило мне вмешаться в ее монолог с уточнениями, как Ольга хмурилась и замолкала, глядя на меня с большим неудовольствием. И даже имени его назвать не пожелала.

Перед сном мы приняли ванну, я бы предпочла сделать это в одиночестве, но Ольга, явившись с любимым напитком, начала высмеивать мое провинциальное ханжество, и я, чертыхнувшись, решила наплевать на стыдливость, которую готова была признать смешной, но предупредила, что любовь к экспериментам во мне начисто отсутствует и внезапная широта взглядов распространяется лишь до определенных границ.

– Идиотка, мать твою, – фыркнула Ольга, плюхаясь рядом. – Бабы меня не заводят. Слава богу, мужиков хватает. Зато обстановка весьма способствует задушевному разговору. Пощебечем мило, по-девичьи...

Щебетала в основном она, но лежать в теплой воде было действительно приятно, хотя и зрели в глубине сознания вопросы: я что, спятила? Чем я вообще занимаюсь? Мне надо думать о том, как устроить свою жизнь, а не слушать болтовню этой чокнутой...

* * *

Следующий день мы провели вдвоем, квартиру практически не покидая. То есть: я с утра отправилась в магазин за продуктами, но уже через полчаса после этого Ольга принялась названивать с вопросами, где меня носит и когда я намерена вернуться. Находиться под домашним арестом мне и в прошлой моей жизни надоело, и попытка контролировать мои передвижения вызвали гневный протест: хотя ссориться с Ольгой не хотелось, я твердо дала понять, что отчитываться перед ней не собираюсь. Само собой, меня неудержимо тянуло в кафе «Белый кот» в надежде что-нибудь разузнать о девушке с фотографии, а посвящать в свои дела Ольгу я сочла неразумным. В кафе я, конечно, заглянула. Увидев меня, Ирина первым делом сообщила, что о моей просьбе помнит. Я пару часов пила кофе в одиночестве, сидя за столиком возле окна, надеясь, что именно сегодня подруга Генриетты вдруг здесь появится. Она не появилась, и я в конце концов отправилась в квартиру Валеры, где весьма раздосадованная моим отсутствием Ольга готовила обед.