Огонь в его крови

Золотой дракон, удерживающий меня, испускает разъяренный рев, подстрекая вступить в драку.

Кэйл трубит взбешенный рев, и его хвост мотается из стороны в сторону, разбрасывая вдрызг разбитые машины. Он опускается на все четыре лапы и начинает прокрадываться вперед, извергая из ноздрей струи дыма.

Новоявленный дракон в предупреждении спешно ревет, извергая огонь, и я сдерживаю вопль ужаса, потому что привлечь к себе внимание любого из этих драконов явно не безопасно.

У меня и так хватает причин для беспокойства.

КЭЙЛ

Моя пара.

Бешеная ярость поглощает мой разум, сливаясь с тем самым, до боли знакомым, безумием.

Клау-да — моя женщина. Моя! Я держал ее в своих руках, ее мягкое тело благоухало возбуждением, а ее плоть прижималась к моей. Я был так близок к тому, чтобы утвердить ее как свою, но ее захватил соперник. Большой самец-дракон, который похитил ее, по-видимому, претендует на эту территорию как на свою, но у меня не было выбора. Люди своим причиняющим острую боль оружием поставили ее жизнь под угрозу, и ее ужас въедался мне в мозг до того момента, пока я не испугался, что снова потеряюсь в своем безумии. Поэтому я унес ее из моей собственной территории, чтобы она была в безопасности. Я знаю, что достаточно сильный, чтобы бросить вызов любому другому самцу. Я и до этого множество раз сражался и побеждал.

Но раньше у меня не было пары и никого столь хрупкого, как Клау-да. Мне никогда не приходилось беспокоиться о ее безопасности или думать о том, что другой дракон мог бы тайно замыслить ее у меня украсть. Этот новый дракон, скорее всего, учуял в воздухе ее запах и отследил, чтобы узнать, что так восхитительно пахнет. Он наверняка учуял ее желание — и отсутствие в ее крови моего утверждения — и понял, что я не закрепил нашу связь. Он догадался, что моя женщина была слабой, к тому же созрела, чтобы я насладился ею.

И поэтому он похитил ее.

В порыве учинить расправу я испускаю рев, и мой рев гнева настолько громкий, что от него дрожат близлежащие здания. Птицы, спасаясь бегством, стаями устремляются в небо. Мне плевать. Этот соперник пытается отнять у меня Клау-ду. Она хрупкая, уязвимая. Если он не будет с ней осторожней, то может ее травмировать. Ужас этого куда сильнее, чем любой гнев, который я испытываю. У меня до сих пор перед глазами, как он хватает ее в свои когти и уносит с собой, а ее маленькое тело мотается, как листочек на ветру. Клау-да маленькая и не такая крепкая как драконша. Нужно быть с ней очень осторожным. Она дороже самой жизни.

Я прокрадываюсь вперед, не отводя глаз от большого, покрытого шрамами самца. Я не могу просто взять и напасть на него, потому что моя бесценная пара прижата к его груди. Я ни за что не стану так безрассудно рисковать ее безопасностью. Значит, мне надо подождать. Если этот самец захочет сразиться со мной, ему придется Клау-ду отпустить. Вот тогда мы будем сражаться, и я заставлю его пожалеть о том, что он прикоснулся к моей женщине.

Я не оставлю его в живых. Не после того, как он прикоснулся к Клау-де. Не после того, как он подверг ее жизнь опасности. Он умрет жестокой смертью, испытывая огромную боль.

Так что я жду, кипя от ревности. Мой разум — это бешеный сумбур ярости. Я рад своим «тьмажаждаубиватьярость» мыслям. Даже счастье видеть мою Клау-ду не проникает в мой неуправляемый и взрывной разум. Я вновь потерялся во мраке безумия, и я этому рад.

«Я заберу свою пару обратно, — предупреждаю я его, установив связь через свой разум и пронзая его ударом мысли. — Я заберу свою пару, а ты поплатишься».

«Она не твоя, — отвечает другой дракон. — Ты не утвердил ее своей. В ее крови нет огня. Об этом я позабочусь и сделаю ее своей!»

«Моя, — рычу я. — Клау-да моя. Моя пара. Не твоя».

Разъяренный, я обрушиваюсь на землю напротив самца. Я, должно быть, когда-то знал его имя. Драконы некогда были сплоченным народом. Теперь это уже не имеет значения. Он — вор. Похититель пар. Он сдохнет за то, что прикоснулся к моей Клау-де. За то, что напугал ее. Даже сейчас в теплом воздухе я чувствую ее страх, острый и густой. Ее дивный аромат осквернен едкой вонью моего соперника — юнца, сильно изуродованного в драках, который вот-вот умрет.

Он не победит. Никогда. Я скалю клыки в диком рычании, тогда как он извергает столп огня, бросая вызов. Слишком близко к Клау-де и облаку ее мягких волос. Разве он не понимает, насколько опасен для нее наш огонь? Придя в бешенство, я вскидываю голову и ревом испускаю извещение, что принимаю его вызов.

«Решим это между нами по-мужски, — заявляет самец. — Я возьму эту женщину себе, и она станет моей парой».

«Тебе сначала придется убить меня».

«Тогда так и будет!»

Я напрягаюсь, когда мой соперник разжимает свои когти и отпускает Клау-ду. Она резко падает на колени, и волосы опускаются ей на лицо. Я низко гортанно рычу, дожидаясь, когда она поднимется. Посторонится и не будет нам мешать. Укроется в безопасном месте. После долгого напряженного мгновения она встает на ноги, но дрожащие ноги едва держат ее. Взглянув на меня с застывшим от страха лицом, она, отступая, делает несколько шагов назад.

Как только она выходит из зоны нашей досягаемости, я бросаюсь на него, впечатываясь всей своей массой в тело другого самца.

У моего соперника нет ни малейшего шанса на спасение. Хотя этот юнец сильно изуродован рубцами и явно выживал во многих сражениях, совершенно очевидно, что победа будет за мной. Хоть он и умеет быстро щелкать своими мощными челюстями, но все же он не такой шустрый, как я. Когда его клыки вцепляются в мою переднюю лапу, я в ответ сильным взмахом хвоста бью его по морде, чтобы вышибить его из колеи, после чего когтями выцарапываю его оставшийся глаз.

Слишком просто, даже напрягаться не пришлось.

Взревев от боли, самец тут же отступает, шипя сквозь зубы. Отступив на несколько шагов, охваченный злобой и болью он стегает хвостом, при этом расправляет крылья, словно собирается улететь. Для него схватка уже закончена.

Вот только я не собираюсь его отпускать. Он поставил под угрозу жизнь Клау-ды, и за это он заплатит собственной жизнью. Я ловлю его крыло и своими когтями кромсаю плотные ткани до самих костей. Мой противник ревет в агонии, дико молотя головой. Он набрасывается на меня, однако его удары, скользнув по мне, пролетают мимо.