Огонь в его крови

— Видишь? — говорю я ему с дрожью в голосе. — Все в полном порядке.

Скользнув пальцами по моему теперь чистому плечу, он снова прижимается к нему губами. В это же время цвет его глаз, по-прежнему сосредоточенных на мне, переключается на глубоко-глубоко золотой.

Это выше моих сил. От того мощного всплеска удовольствия, которое пронзает меня насквозь, я задыхаюсь. Возможно, это — интимность этого момента, или, быть может, здесь что-то витает в воздухе, однако от его прикосновений я возбуждаюсь. Отреагировав, от желания у меня начинает пылать жаром киска, а соски напрягаются. И вдруг я чувствую, что между бедрами у меня намокло, а еще ноющую боль в моих сокровенных глубинах.

Пока смотрю на него, то замечаю, как у него начинают раздуваться ноздри.

Прежде чем я успеваю отреагировать, Кэйл внезапно толкает меня обратно к умывальникам и из его горла вырывается низкий рык.

Я испускаю тихий всхлип, когда моя задница врезается в мраморную столешницу, а затем Кейл проталкивается между моих бедер, жесткая длина его члена начинает тереться о мою киску.

И эти ощущения мне… так нравятся. Мне совсем не страшно, что я возбуждена.

Господи, у меня и, правда, что-то помутилось в мозгах, разве нет? Окончательно чокнулась, раз наслаждаюсь ощущениями того, как он низко гортанно рычит и трется своим членом о мою ноющую киску. Видимо, совсем спятила, раз наклоняюсь вперед и трусь своими сосками о его грудь. Делая это, испытываю просто потрясающие ощущения, которые посылают обалденные ошеломительные разряды по всему телу, и мне не хватает воздуха. Кэйл широко разводит мои ноги, хватает руками мои бедра, и ему ничего не стоит врезаться в меня этим своим массивным членом и оттрахать меня до потери пульса.

Приблизившись ко мне, он заключает мое лицо в ладони, вынуждая меня смотреть ему в глаза. Глаза у него черные от желания.

— Клау-да? — выдает он сквозь сжатые зубы, продолжая тереться своей огромной длиной вдоль моих скользких складочек. Это — вопрос, и он хочет получить ответ.

Решение остается за мной. Стоит мне произнести его имя, как он воспримет это как согласие, и тогда трахнет меня прямо здесь и сейчас. И… что потом? Избавится от меня, как от того солдата? Порвет меня надвое, и как только его гнев насытится, выбросит меня?

Никак не могу соединить его две стороны. Вот эта — добрая, нежная сторона, почти человеческая…, а еще есть свихнувшийся дракон с черными глазами. Понятия не имею, кого из них заполучу, если мы займемся сексом. Понятия не имею, кого из них заполучу после секса. Потеряю ли для него всякую привлекательность, как только он утолит тот зуд, который его распирает?

Наверное, не в моих интересах утолять тот зуд, и неважно, насколько сильно мне бы этого хотелось самой.

Так что я мотаю головой.

— Нет.

Кэйл издает недовольное, почти человеческое ворчание и отодвигается от меня, оставив с ослабевшими коленками у раковины. Мне следует почувствовать облегчение. Вместо этого я чувствую лишь… пустоту.

КЭЙЛ

Это ведь прогресс. Я должен напоминать себе об этом.

Тьма гложет меня на самой грани сумасшествия, однако вынуждаю себя ее игнорировать. Я думаю о Клау-де, ее зеленых глазах и мягком облаке ее рыжих волос. Сразу хочется потерять над собой контроль и забыться в этом настоятельном призыве спариваться. Вернуться обратно к тому странному пристанищу, что она скрывает внутри себя, прижать ее к камню и утвердить как свою. Попробовать на вкус. Заявить на нее права. Укусить и передать огонь ей в кровь, и это будет означать, что она моя.

Мне не занимать терпения с драконшами. Всегда. Но рядом с Клау-да я теряю над собой контроль. Она заставляет мои чувства сходить с ума. В этом нет ничего удивительного. С тех пор, как меня втянуло в это дьявольское место, мною ведь владели исключительно дикие эмоции, большинство из которых были гневными. Когда Клау-да рядом, мои чувства подвергаются иного рода атаке.

Она нужна мне. Я страстно желаю ее.

Но она по-прежнему боится меня. Не так сильно, но, тем не менее, страх все еще есть.

Определенный прогресс. Она говорит мне «нет», однако я чувствую запах ее возбуждения. Я видел, как ее глаза расширяются, когда я прикоснулся к ней. Возможно, ее слово не всегда будет «нет».

Я не собирался набрасываться на нее. Я просто-напросто исследовал ее, проявлял заботу. Она позволила мне прикоснуться к себе, и это был тот памятный момент, который я намерен сохранить в памяти. Забота о моей паре — это радость, и я не хочу ничего большего, кроме как продолжать делать это часами напролет. Но как только я учуял в воздухе мускус ее возбуждения, то утратил над собой контроль. Лишь самого слабого привкуса ее женского аромата, витающего в воздухе, было достаточно, чтобы свести меня с ума и вновь вернуть за грань. Одно только понимание, что я потеряю ее навсегда, если заставлю спариваться, удержало меня от того, чтобы глубоко не толкнулся внутрь между ее раздвинутых ног.

Все же ее возбуждение вызывает во мне любопытство. Женщины моего вида не впадают в жар, если только их не покоряют в битве. А Клау-да? Она откликается на нежные прикосновения и привязанность.

Я могу быть с ней нежным.

И могу быть с ней терпеливым.

До тех пор я должен от нее отстать. Отступаю через все помещение и занимаю наивысшую точку обзора, чтобы наблюдать и за небом и убежищем, в котором скрывается моя пара. Это позволит мне держаться от нее на расстоянии, чтобы снова не почувствовать запах ее возбуждения и не потерять контроль. Сейчас нужна вся моя выдержка, чтобы контролировать себя.

Глава 11

КЛАУДИЯ

Мне не хватает смелости, чтобы прямо сейчас покинуть безопасность ванны.

Я заканчиваю свое импровизированное купание, и у меня все время дрожат руки. Всякий раз, когда я тру одним из этих шероховатых бумажных полотенец свою кожу, мне вспоминается увлечение и глубокая сосредоточенность Кэйла, когда он купал меня, и я никак не могу справиться и унять дрожь. А самое ужасное? Я дрожу совсем не от страха. Но в этом возбуждении нет ничего хорошего — он съехал с катушек в тот самый момент, когда я возбудилась, так что он, должно быть, способен почуять этот запах. Я не могу позволить этому приводить его в смятение. Я мою себя между ног, потрясенная собственным возбуждением, и я более чем слегка раздражена этим. Сейчас не время, чтобы заводиться от мужского прикосновения. Сейчас самое время, чтобы стать хладнокровной сукой. Я просто должна еще немного продержаться до тех пор, пока не смогу безопасно вернуться в Форт-Даллас, а потом можно сделать для этого перерыв. Мэр изменил решение. Даже если нет и это — ловушка, я все равно должна вернуться и забрать Эми. Кэйлу просто придется найти новую девушку, над которой нависать.

Огромный дракон-мужчина с сексуальными янтарно-золотыми глазами и манипулирующей нежностью, побуждающей меня оставить всякое здравомыслие? Это никогда не было частью сделки.

И вообще, я самый натуральный псих, раз он смог меня возбудить. Он — убийца. Дракон. Зло, которое разрушило Землю и стало причиной, что в считанные годы большая часть человечества стерта с лица земли. Лишь благодаря счастливой случайности и твердости духа мы с Эми не вошли в число тех миллиардов людей, которые погибли.

Драконы — наши враги.

Не имеет значения, что Форт-Даллас требует, чтобы я «приручила» его. Что мне с ним делать, даже если его приручить? Велеть ему убираться? Слабо в это вериться. Судя по тому, как он кружит вокруг меня и внимательным образом следит, он никогда на это не согласился, если только я не отправлюсь вместе с ним. Готова поспорить, что даже сейчас он таится за дверью ванной, только и ждет, когда я снова выйду отсюда.

Драконы — убийцы. Мне надлежит помнить об этом. Я повторяю себе это снова и снова, в то время как заканчиваю мыться, затем мою в раковине волосы и пытаюсь распутать самые спутанные локоны. Когда я уже не могу дольше тянуть время, я выглядываю в дверь ванной и осторожно оглядываюсь.