Ох уж эти штуковины!

– Не вопрос, только давай кое-что проясним сначала.

От тона моего приятеля мне сделалось не по себе. Да и разговаривать совершенно не хотелось. Мне хотелось просто попасть домой. Всё, что мне сейчас надо – это попасть домой, я уверен.

– Давай не сейчас, не до разговоров.

Сердце забилось быстрей, кажется, или я снова слышу слабый шум?

– Вообще-то я помочь хочу, а тебе даже на один вопрос ответить сложно?

Шум усилился.

– Это же просто… Как моему лучшему другу, тебе ведь несложно ответить, как меня зовут?

Белый шум заполнил комнату. В голове метались мысли, одна безумнее другой. «Имя? Как его имя? Мой лучший друг, товарищ, коллега… Но имя!» Я не помнил его имени, и белый шум был в моей голове. Страшнее всего – совершенно отчётливое осознание: я не помню и своего собственного имени!

– Давай же, всё просто. Ты говоришь, как меня зовут, а я везу тебя домой. Тебе ведь надо домой, правда? Ты знаешь, что всё закончится, если ты попадёшь туда.

Голос приятеля ничуть не изменился. Но теперь я понял, что это голос того, другого, безликого…

– Ч-что ты хочешь от меня?! Зачем ты меня преследуешь?!

– Я? Ты ошибаешься, это ты меня преследуешь! Задумайся, остановись. Помнишь, например, как пришёл на работу? А жизнь до этого? Хоть капельку, хоть капелюшечку! Ты хоть знаешь, над чем работал всё это время? Ты помнишь хоть кого-то, других работников? Здесь, в огромном здании, лишь мы вдвоём, тебе это ни о чем не говорит?

Я трясу головой, я ничего не понимаю, я слышу только белый шум. Невыносимо громкий, в нём так много слов, так много мыслей. Только кажется, что я вот-вот ухвачу ту самую мысль, как она ускользает. Мозг отчаянно ищет ответы, но ничего не помогает.

– Спаси-те!

Я кричу и пытаюсь вырваться из белой комнаты, из белого шума, но вдруг…

– Серый!

Вспышка, и опять я здесь, в курилке. Да пошло оно всё! Я швырнул сигарету на пол и бросился к выходу, оттолкнув ошалевшего приятеля.

– Серый, ты чего?!

«Главное – не паниковать. Шаг за шагом! У меня есть ещё время. Он появляется только в семь вечера. Лифт? Нет, лучше лестница! Спускаюсь вниз, ловлю такси и прямиком в больницу! У меня амнезия, у меня точно амнезия, значит, я буду заставлять свой мозг замечать мелкие детали, а лучше наговаривать их на диктофон. Но сначала надо выбраться отсюда». Обдумывая всё это, я спустился к главному ходу, пересёк холл, открыл дверь, а там…

– Где город?!

Я видел только вход в метро, автобусную остановку и здание офиса. Всё остальное было абсолютно белым, как будто ничего больше никогда не существовало. Я рухнул на колени.

«Нет выхода. Это конец. Ха-ха, смешная шутка, у любого другого сейчас пронеслась бы жизнь перед глазами… но у меня её нет. Я умер, так и не родившись».

В этот момент из белой мглы небытия стало вырисовываться здание муниципальной больницы. Я бросился туда, не раздумывая. Вот только там, где появилась больница, было гораздо темнее.

«Там уже вечер, – понял я. – А хоть бы и так. Хочешь вспомнить – встреться с безликим один на один. Хоть и страшно до одури, и сердце бьётся как бешеное, но другого выхода нет, надо дойти до конца! И я побежал, как в последний раз, к этому белому зданию, так идеально вписывающемуся в белый шум происходящего. Выйдя за пределы прежнего мира, я как будто стал легче, а земля и вовсе перестала ощущаться под ногами.

«То, чего нет, не может стать преградой»… Подумав, что хочу добраться до больницы, я тут же очутился у двойных стеклянных дверей. В регистратуре никого не было, хоть и горел свет. Быстро осмотрев помещение, я нашёл лифт и нажал кнопку вызова. Двери сразу открылись. Кнопка на внутренней панели подъёмника была только одна, и та без цифр и обозначений. Я собрался с духом и нажал на кнопку. Лифт поехал, вот только мне показалось, что не вверх, а вниз…

Двери лифта открылись не в коридор, а прямо в больничную палату. Старая палата, без окон, без ремонта, хотя сама больница выглядела прилично и современно. На стене висело зеркало. Посреди комнаты стояла капсула. Возле неё кто-то сидел. Доктор?

– Здравствуйте, на что жалуетесь? – человек в белом халате обратился ко мне как ни в чём ни бывало. Его тон был спокойным и рассудительным, но я задрожал. Я не мог отвести взгляд от капсулы.

– Да, у меня… что-то случилось… простите, я плохо помню…

– Ага, понятно. И кто вы сами, наверняка не помните. Вам обязательно нужно посмотреть в зеркало. Подойдите, не бойтесь, – пока доктор говорил, стало заметно, что у него нет лица, только широчайший рот, полный акульих зубов, от уха до уха.

Как под гипнозом, я медленно подошел к зеркалу. Доктор был прав. Я всё понял.

Лица нет… На его месте серое пятно без отличительных черт… Серый – это не Сергей. Это – серый.

– Я знаю, как тебя зовут, – сказал я.

– Я внимательно вас слушаю, молодой человек, – его улыбка всё не сходила.

– Белый, тебя зовут Белый, ведь так?

– Истинно так! О, как я рад услышать своё имя спустя столько лет! Ну ладно, раз уж ты нашел ответ, в долгу не останусь. Ложись в капсулу, так ты вернёшься домой, но пообещай, что не забудешь меня. Или, может, ещё разок сыграем?

– Нет уж! Наигрался! Как открыть эту штуку?

Я показал на неприступного вида капсулу.

– Всё просто, надо лишь отрезать себе безымянный палец правой руки, положить его в специальную выемку, и капсула откроется.

Я замер. Ничего себе поворот. Впрочем, палец так палец. После всего, что здесь было, разве это меня остановит? Я схватил ножницы, лежавшие на докторском столике, примерился к пальцу и…

– Стой! Ты что, совсем дурак? Я пошутил, это была шутка, – захихикал Белый. Он хлопнул в ладоши, и капсула открылась. Вот только изнутри она больше напоминала средневековое орудие пыток. «Железная дева, что, серьезно?! Я уже даже устал бояться».

Нет, мы так не договаривались! – хотел крикнуть я. Ты мне должен, Белый! Но меня стало затягивать внутрь, вместе со всем воздухом этого мира. За миг до того, как меня всосала воронка, я услышал:

– Удачи тебе на той стороне, она тебе пригодится!

Белый шум походил на бездонную толщу океанских вод, а я всё всплывал и всплывал, пока…

– Испытуемый вышел из комы! Срочно позовите доктора!

Это первое, что я услышал, пробившись на поверхность. Голос был приятный и принадлежал самой красивой на свете медсестре. Я лежал в просторной больничной палате, с большим окном, новейшим ремонтом и каким-то космическим оборудованием. За стеклянной стеной суетился медперсонал. Я попытался пошевелиться, но мышцы словно кто подменил.